поди, обедают и ужинают в ресторанах, а мы здесь по-простому, по-человечески.
Волин этот пассаж комментировать никак не стал: если они тут, в Смоленске, думают, что их коллеги в Москве не шаурмой закусывают, а пьют кровь из задержанных, их все равно не переубедишь.
– Так что у вас там по поставкам? – спросил он, аккуратно откусывая кусок шаурмы и держа ее строго над тарелкой, чтобы содержимое не посыпалось на стол.
– А по поставкам у нас вот что, – отвечал Шарапов, лихо оттяпывая четверть своей порции и запивая ее холодным бутылочным пивом. – Самое громкое дело по медицинской части случилось в России в 2009 году. Тогда было закуплено 170 томографов на общую сумму семь с половиной миллиардов. При этом прибыль посредников доходила до пятидесяти пяти миллионов с одного томографа. Представляешь размах?
– Погоди, погоди, – остановил его Волин, – чего-то у тебя тут не сходится. 55 миллионов умножить на 170, это будет… – он быстро прикинул в уме: – это будет 9 миллиардов 350 миллионов рублей. А всего денег на покупку было выделено семь с половиной миллиардов. Откуда же взялась такая прибыль?
Шарапов хитро улыбнулся:
– Правильный вопрос задаешь, майор. Как уже было сказано, прибыль доходила до пятидесяти пяти миллионов с томографа. Но это не значит, что с каждого томографа посредник получал такие деньги. С каких-то побольше, с каких-то – поменьше. Но в целом, видимо, посреднику досталось не меньше двух третей от всей суммы. А это ни много ни мало пять миллиардов рублей. По тогдашнему курсу – держись, не падай, – 165 миллионов долларов. Сто шестьдесят пять миллионов, майор! Игра стоит свеч. И это при том, что закупать приходится не только томографы, но и еще много чего. Короче говоря, это такие деньги, за которые каждый первый душу может отдать. И отдает. Конечно, чиновник, который решает, кому именно государство перечислит деньги, тоже внакладе не останется. Так что вся эта медицина – чистая мафия, хоть сейчас бери любого и сажай без суда и следствия.
И он откусил от шаурмы еще кусок. Волин некоторое время сидел молча, как будто что-то обдумывал.
– Ну, мафия – это все лирика и Голливуд, а для уголовного дела нужны фактические основания, – сказал он наконец. – Как вышло, что вы взялись за Голочуева?
– Были основания, – загадочно отвечал Шарапов. – Дело завели еще в двадцать первом году. И, надо сказать, вели с пониманием, с толком, с расстановкой. Раскрыли коррупционную схему, в которой участвовал со всеми положенными распилами и откатами голочуевский отдел, посадили на скамью подсудимых зама Михал Иваныча и еще одного работника отдела, который во всей этой малине играл не последнюю роль.
– А Голочуев? – Волин смотрел на коллегу очень внимательно.
– Ты не поверишь, – с каким-то даже восхищением отвечал Шарапов, – оказался чист, как стеклышко. И вообще ничего не знал о преступных махинациях.
Старший следователь, конечно, не поверил. Не может такого быть, сказал. Это что же выходит, глава отдела не знал, что у него в отделе творится?
– Выходит, не знал, – кивнул Шарапов. – И даже не догадывался. Уж мы крутили, вертели – ничего. И остальные фигуранты молчат о нем, как воды в рот набрали. Хотя, ты же понимаешь, работали с ними очень плотно. В общем, в конце концов, голочуевских чиновников мы довели до суда, а производство по самому Голочуеву пришлось закрыть.
– А не поторопились вы? – прищурился Волин.
Смоленский коллега точно так же прищурился в ответ.
– Что, думаешь, заинтересовали нас?
– Я такого не говорил, – поднял руки Волин.
– И напрасно, – ухмыльнулся Шарапов.
Орест Витальевич поднял брови. Выходит, все-таки заинтересовали?
– Точно, – кивнул майор, – заинтересовали. Только не нас.
– А кого?
– А я почем знаю? Просто в какой-то момент сверху поступило указание отпустить голочуевскую душу на покаяние.
– С какого конкретно верха? – уточнил Волин.
Майор развел руками: им не докладывали, просто, так сказать, поставили перед фактом. К тому же и Голочуев из Смоленска уехал, в Москву пошел, на повышение. В общем, дело положили под сукно и совсем было про него забыли, но тут…
– Что? – Волин перестал жевать.
Тут, по словам Шарапова, случилось сразу несколько неожиданных событий. Во-первых, в марте 2023 года их губернатор заявил о досрочном прекращении полномочий. На освободившееся место, как легко догадаться, назначили врио губернатора.
– А новая метла, сам понимаешь, по новому метет, – заметил майор, утирая губы бумажной салфеткой. – Тем более, что врио этот – не просто врио, а так сказать, наш коллега… Кстати, анекдот советский про коллегу слышал?
– Нет, – покачал головой Волин.
– Хороший анекдот, жизненный, – засмеялся Шарапов. – Слушай. Над речкой мост, на мосту стоит милиционер. Под мостом по реке плывет говно. Увидело говно милиционера и кричит: «Здорово, коллега!» Мент обиделся: «Какой я тебе коллега?» А говно ему и отвечает: «А как же? Мы ведь с тобой оба из внутренних органов!»
И майор снова засмеялся. Волин только головой покачал: вольные у вас тут нравы, в Смоленске.
– Эх, до Бога высоко, до царя далеко, – заметил Шарапов. – Это у вас там в Москве большой брат не спит, а мы тут сами себе большие братья.
– Так ты начал про врио губернатора рассказывать, – напомнил ему Орест Витальевич.
Да, про врио. Врио этот оказался человек непростой. В 2005 году закончил Академию экономической безопасности МВД, защитил там кандидатскую диссертацию. На этом не остановился, изучал право в Финансовом университете при правительстве Российской федерации. Занимал разные правильные посты и с каждым годом рос выше и дальше. В общем, в губернаторы пришел человек компетентный, объединяющий в себе силовую и финансовую линии.
– Главное дело, что государству сейчас кровь из носу деньги нужны, – толковал Шарапов, открывая вторую бутылку пива. – Все эта хрень с санкциями и остальное прочее, сам понимаешь, бюджет страны не красит. Вот мы и взялись за всякие старые, недорасследованные дела, которые сулят финансовую перспективу. Может, для отдельно взятого коррупционера миллиард – деньги не такие большие, у него этих миллиардов наверняка куры не клюют. Другое дело – государство. Одного коррупционера разбуружуинили, второго, третьего – глядишь, на годовой бюджет страны и набежало.
Усмехнувшись собственной шутке, майор продолжил рассказ. Помимо смены областного руководства, случилось и еще одно важное событие, а именно: зама Голочуевского, фамилия ему Коротайский, нашли в СИЗО мертвым.
– Как – мертвым? – спросил Волин.
– Сильно мертвым, – веско отвечал майор, перегибаясь к собеседнику через столик и понижая голос. – Очень-очень мертвым.
– Да я не о том, – отмахнулся старший следователь. – В каком виде его нашли: убийство, самоубийство, следы насилия на теле – как?
Шарапов откинулся на
