сил старался не шмыгать, но и стерпеть тоже не мог, вот и втягивал сопли украдкой.
«Да что там такое происходит? – промелькнуло в голове Натальи. – На животных или птиц не похоже, но ведь сейчас там просто некому быть! Кто тогда издает все эти звуки?»
Как ответ Натальиным мыслям, со стороны парка снова послышалось какое-то движение. Воображение девушки мгновенно отозвалось на невысказанный вопрос, начав рисовать в голове картины одна ужаснее другой, пугающие своей натуралистичностью, заставляющие сердце сжиматься от страха. Точно так, как тогда, в лесной глуши, когда она, пятилетняя девочка, стояла у бездыханного тела своей соседки и не могла отвести взгляд. Этот образ и сейчас перекрывал все картины, которые подбрасывал ей испуганный мозг. А как иначе?
Тогда она с бабушкой, Агафьей Тихоновной, отправилась в лес по грибы. Настроение шикарное, да и каким оно может быть в пять лет, когда ни школа, ни бытовые заботы не тревожат ум! В этом возрасте каждый цветок с полосатой пчелой, пристроившейся на лепестках, каждая ягодка, сорванная украдкой от строгой «бабуси», как за глаза называла Наталья свою бабку, каждый гриб, пусть и несъедобный, вызывали восторг.
Она шла чуть поодаль от бабуси и казалась себе жутко важной и невероятно взрослой. Грибок за грибком, шажок за шажком – и Наталья углубилась в лес слишком далеко. А когда поняла это – испугалась. Агафьи Тихоновны не видно, а вокруг тишина такая, что слышно собственное дыхание. Стараясь не поддаваться панике, маленькая Наташа все шла и шла, надеясь выйти на тропинку, с которой свернула. Но тропинка все не появлялась, девчушка уже готова была расплакаться, и тут впереди она увидела что-то яркое. Красный сарафан в белый горох – этот сарафан два дня назад она видела на соседской девушке Глаше. Радостно смеясь, Наталья побежала вперед, размахивая корзинкой и громко крича: «Глаша, Глаша, а вот и я!» Она подбежала к дереву, за которым увидела сарафан, обогнула его и застыла как вкопанная.
Соседская девушка Глаша была там, но то, что она не поможет заблудившейся Наташе, девочка поняла сразу. Глаша не стояла за деревом, она на нем висела. Толстая ветка проткнула живот и удерживала тело в вертикальном положении. Вокруг раны роились насекомые, яростно жужжа и отгоняя друг друга от тела. Толстые синеватые колбаски кишок свисали до колен, а красивый подол сарафана кровь пропитала так, что белые горошины слились с общим красным фоном.
Но самое ужасное было не это. Самым ужасным для маленькой девочки оказалась гримаса боли и страха, застывшая на лице соседки. А еще ее волосы. Ранее иссиня-черные, они вдруг стали белее, чем у бабушки Агафьи Тихоновны. Когда до Наташи дошло, что ее соседка мертва, она открыла рот и громко закричала.
Наталья толком не помнила, как ее нашла бабуся, не помнила, как оказалась в районной больнице, и вообще плохо помнила, что было потом. Спустя годы она узнала, что Глашу убил беглый преступник, разрезав ей живот и надругавшись над телом, подвесил, как мясную тушу, на дереве. Что она действительно помнила хорошо, так это ощущение незащищенности, которое преследовало ее долгие годы, а порой нагоняло и по сей день. Со временем Наталья научилась справляться с паникой и вести активный образ жизни, она научилась переключаться и выталкивать из головы дурные мысли. А что еще ей оставалось? Ведь невозможно дрожать от страха всю жизнь.
Вот и сейчас, при первых признаках нарастающей паники, Наталья попыталась приструнить разыгравшееся воображение.
«Не выдумывай, – мысленно произнесла она. – Нет там никого и не может быть. Иди своей дорогой и не оглядывайся. Все будет хорошо». Но в глубине души Наталья знала: хорошо уже не будет. Никогда.
Со стороны парка снова послышался звук. Наталья машинально прибавила шаг, каблучки зацокали громче, и это напугало девушку. «Так ты только больше внимания к себе привлечешь, – ругала она себя. – Сними босоножки. Лучше потерпеть позор, если кто-то увидит тебя босой, чем висеть на дереве, как…»
Мысль Наталья не закончила, слишком ужасной она казалась, но босоножки с ног сбросила. Подхватив их за ремешки, девушка пошла еще быстрее. До заветного перекрестка оставалось не больше пятидесяти метров. Стоит оставить парк с таящимися в нем опасностями позади, и страх уйдет. Непременно уйдет.
Она споткнулась о здоровенный булыжник, непонятно откуда взявшийся на заасфальтированном тротуаре, сильно ударилась большим пальцем правой ноги и негромко вскрикнула от боли. Ей пришлось остановиться, чтобы потереть ушибленное место. Но не успела она нагнуться, как снова услышала шум. Теперь Наталья явственно различила крадущиеся шаги, но вместо того, чтобы припустить бегом, она вдруг застыла на месте. Ноги не слушались, руки задрожали, глаза сами собой закрылись. Девушка выпрямилась, вытянулась в струнку, но глаза не открыла. Просто стояла и ждала своей участи.
Вскоре она поняла, что тот, кто был в парке, теперь находится за ее спиной. Он ее не коснулся. Пока не коснулся. Наталья ощущала его дыхание на своей шее. Его запах достиг ноздрей, заставив вздрогнуть всем телом. Затем тяжелая рука легла на плечо девушки, она осела вниз. Голова закружилась и сознание померкло.
«Хорошо, что я ничего не почувствую», – было последней мыслью девушки, но в этом она ошибалась.
* * *
– Анатоль Николаич, вы идете? Машина ждет.
Молодой лейтенант в новенькой с иголочки милицейской форме нетерпеливо топтался возле дежурного «уазика» и едва сдерживался, чтобы не подпрыгивать на месте. «Ну чего он там возится? Двадцать минут потеряли. Так и дождется, пока саранские следаки прикатят и заберут у нас дело», – сердито сверкая глазами, думал он.
Но тот, к кому были обращены слова, и ухом не повел, продолжая стоять на границе проезжей части и парковой зоны. Взгляд его блуждал по тротуару, по близлежащим кустам, устремлялся в глубину парка и вновь возвращался к тротуару. Лейтенант был прав: надо было уходить, но что-то удерживало капитана на месте.
Капитан юстиции следователь Паршин Анатолий Николаевич служил в Ковылкино около трех лет, а до этого работал в Ростовской области, печально знаменитой разгулом преступности. Но и там ему не доводилось видеть такого зверства, какое произошло этой ночью в мирном заштатном районном центре.
Вызов в парк оказался вторым за ночь, вернее, за четыре часа истекшей ночи. Первый звонок поступил в ноль часов пятьдесят минут. Звонивший так волновался, что не смог толком объяснить, что произошло, но дежурный, перестраховавшись, помимо выездной бригады вызвал сразу и следователя Паршина.
На место происшествия выехали втроем: сам Паршин, оперуполномоченный Валеев и его стажер, младший лейтенант Сидоркин. Вечный старлей Валеев
