того места, где стоял следователь Паршин, лица потерпевшего видно не было, нужно было обойти тело и взглянуть с другой стороны, но он почему-то медлил.
– Криминалистов вызывать? – услышал он за спиной голос Валеева.
– Непременно, – не поворачивая головы, ответил Паршин. – Езжай в отделение, бери всех, кого застанешь. И Сидоркина забери, рано ему на такие зверства смотреть.
Валеев фыркнул, но приказ командира выполнил. Засунул Сидоркина в машину и поехал обратно в участок. Паршин остался осматривать место происшествия и попытаться разобраться в сути преступления. В конце концов, Ковылкино – это не Ростов и не Одесса, где разгул преступности никого не удивлял и жестокость преступлений казалась неотъемлемой частью одесско-ростовского быта. Но откуда такое здесь? Гастролеры? Вряд ли… Ковылкино для гастролеров слишком мелко, здесь толком не поживишься. Месть? Возможно. Про деда Ковыля им еще ничего не известно, вполне возможно, что при жизни он вполне мог нажить себе врагов. Случайное нападение? И такое бывает. Пришел упырь со стороны, увидел деда с ножовкой во дворе, в голове переклинило – и давай крошить направо и налево.
Этот вариант нравился Паршину меньше всего, но сбрасывать его со счетов следователь считал преждевременным. Почему не нравился? Да потому что отыскать таких преступников сложнее всего. С жертвой преступника ничего не связывает, логике его поведение не подчиняется, последствия его не тревожат, и вообще ничего человеческого в таких субъектах нет ни капли. Или следователь Паршин совсем ничего не понимает в криминалистике, в психологии преступников и в жизни в целом.
Валеев вернулся через полчаса, столько времени потребовалось, чтобы съездить в соседний район – забрать из дома лучшего в округе эксперта-криминалиста и патологоанатома в одном лице. Доктор Бровкин, как патологоанатома именовали в отделении, предварительное заключение дал через пятнадцать минут после начала осмотра.
– Друга вашего задушили, – заявил он. – Все остальные раны нанесены уже после смерти. Не скажу, знал ли преступник, что кромсает мертвое тело, но психика у него явно не в порядке.
Время смерти доктор Бровкин обозначил в диапазоне между восемнадцатью и девятнадцатью часами вечера прошлого дня.
– Странно, что соседи ничего не слышали, – удивился Паршин. – В шесть часов люди как раз с работы возвращаются, но никто не встревожился. Кроме Грубияна.
– Какого грубияна? – переспросил патологоанатом.
– Грубиян – кличка собаки, принадлежащей свидетелю, который вызвал милицию, – пояснил Паршин.
– Интересный выбор, – заметил патологоанатом. – И кому же он нагрубил?
– Без понятия, – пожал плечами Паршин. – Меня больше интересует, кому так насолил дед Ковыль.
– Хм, тоже странное имя, – доктор Бровкин поднял глаза на следователя, ожидая пояснений, но у того не было ответа на вопрос, откуда у деда взялось это странное прозвище. Поняв это, эксперт покачал головой и вернулся к осмотру.
Он делал свою работу, а по ходу дела выдавал комментарии. Следователь Паршин знал эту особенность, поэтому ловил каждое его слово, делая записи в блокноте. Всякий раз, когда он работал с доктором Бровкиным, эти самые записи приносили гораздо больше пользы, чем официальный отчет патологоанатома. Но на этот раз закончить работу вместе с патологоанатомом следователь Паршин не успел.
В три часа сорок три минуты из отдела милиции прибежал гонец с дурной вестью: в парке неподалеку от нового Дома культуры найдено тело молодой девушки. Парк был их территорией, поэтому на Железнодорожной пришлось спешно заканчивать и ехать на новое происшествие.
В парк прибыли около четырех утра. Выяснилось, что тело нашел отец девушки. Когда дочь не пришла домой в положенное время, он отправился на ее поиски. Расспросив всех друзей, знакомых и приятелей, он понял, что с дочерью стряслась беда, и пошел по пути, которым должна была возвращаться Наталья. Дважды его попытки ни к чему не привели, на третий раз он, повинуясь внутреннему порыву, свернул в сторону и буквально через тридцать метров наткнулся на тело дочери.
Милицию вызвал сторож детского сада, расположенного в одном здании с поселковой администрацией на улице Песчаной. Когда приехал милицейский «уазик», сторож стоял на коленях возле безутешного отца и придерживал того за плечи. Отец держал бездыханное тело дочери на руках и раскачивался из стороны в сторону, словно баюкая девушку.
– Он все кричал и кричал, – объяснял сторож. – Я на этот крик и прибежал. Я тут сторожем в садике. Сегодня как раз моя смена, а погода, сами видите, к прогулкам располагает. Вот я и вышел на улицу, понимаешь… Сел на веранду, воздухом дышу и вдруг слышу: крик. Да такой громкий – просто жуть! Я сразу понял: не иначе, убили кого. По другим причинам человек так выть не станет. Ну, вскочил я и побежал что есть мочи к парку. Почему бежал? Шут его знает. Может, надеялся, что помочь успею. Но какое там! Все страшное еще до того, как он сюда добрался, – сторож кивнул на обезумевшего отца девушки, – уже случилось. Вот такое дело, понимаешь…
Сторожу было за семьдесят, небольшой рост и длинные седые волосы, плавно переходящие в бороду, делали его похожим на сказочного гнома. Глядя на картину неизбывной скорби, следователь Паршин в буквальном смысле вознегодовал: «И откуда только берутся упыри, способные на такое? Ведь когда-то и они были детьми. Или нет?»
Отмахнувшись от посторонних мыслей, капитан принялся восстанавливать картину событий.
Спустя час, после того, как на месте происшествия поработали бригада криминалистов и все тот же судмедэксперт-патологоанатом доктор Бровкин, у следователя Паршина начала прорисовываться картина невеселых событий. По словам эксперта, девушку убили здесь, в парке. Пробили булыжником голову, причем били до тех пор, пока затылок не превратился в месиво из мозга и костей, хотя, чтобы лишить ее жизни, хватило бы и пары ударов. Следов волочения бригада не обнаружила. Это давало повод считать, что пришла сюда жертва точно своими ногами. Возле тела валялась сумочка из простенькой холщовой ткани, обшитой бисером. Содержимое сумочки рассыпано по земле, сама сумка, будто в раздражении, отброшена в сторону.
«Неужели это зверство сотворили только ради грабежа?» – размышлял следователь. В голове подобное не укладывалось, и он все пытался найти следы чего-то, что подсказало бы ему истинную причину преступления.
А потом появился новый гонец из отдела. Третий вызов, и все в одном микрорайоне!
На этот раз труп нашли на территории Братской могилы на Примокшанском кладбище, буквально в километре от парка, где находилась выездная бригада. Приняв вызов, Паршин подтвердил, что отправится на очередное место происшествия немедленно, и даже начал собираться, но, дойдя до границы парковой зоны, вдруг остро ощутил, что уходить с территории парка пока рано. «Что-то я упустил… – вертелась в голове навязчивая
