и необходимость уже как-то отпала: его показания, даже если бы сейчас он ответил, что Колобов был знаком с обеими женщинами и не единожды бывал во флигеле на Владимирской улице, на суде ничего не будут значить, поскольку исходили от человека, не очень дружного с головой. Это признал бы любой врач или лекарь, хотя бы единожды встретившийся с Зиновием Феофилактовичем…
– Благодарю вас, – вполне искренне произнес Иван Федорович и поспешил удалиться, покуда Кайдановский не принялся искать вместе с ним корни поговорки «В Москву идти – голову нести». Или того забавнее: «Москва что доска: спать широко, кругом метет да под мотню поддувает».
Глава 8
«Этот человек никакого отношения к двойному убийству не имеет»
От Соборной до Семинарской всего ничего: миновать пожарный двор, пройти через небольшой пустырь, и вот вам уже улица Семинарская. Пройти по ней чуть вверх, там недалеко от двухэтажного здания епархиального общежития стоит почти такое же здание меблированных комнат для приезжих с одним балкончиком на втором этаже. В этом доме и снимал квартиру из одной комнаты и прихожей московский мещанин Иван Колобов, принявший место учетчика на оптовом винном складе купца Морозова.
В холле гостиницы Воловцова встретила приветливая женщина лет тридцати пяти в закрытом чайном платье.
– Я владелица этого небольшого, но уютного отеля, – не без гордости заявила она. – Хотите снять у нас комнату? Какую вы желаете: с кухней, ватерклозетом? Или, может, с ванной? У нас есть превосходные нумера на самый разный вкус…
– Благодарю вас. Мне не нужна комната, – ответил Иван Федорович.
– Так вы наш гость? – не отставала женщина в чайном платье. – А кого вы пришли навестить?
– Я пришел навестить вас, – неожиданно для женщины чуть насмешливо произнес Воловцов.
– Меня? – вопросительно посмотрела на Ивана Федоровича владелица «отеля» и слегка отстранилась.
– Вас, – кивнул гость. – Позвольте представиться: судебный следователь по особо важным делам Воловцов Иван Федорович.
– Завалишина Анастасия Романовна, – нерешительно назвала себя владелица меблирашек. – А вы к нам… с какой целью?
– С целью задать несколько вопросов касательно вашего бывшего постояльца Ивана Александровича Колобова, – скорее отрапортовал, нежели промолвил Воловцов.
– Минуточку. – Анастасия Романовна все еще пребывала в легкой прострации. – Сейчас я принесу книгу записи приезжих…
Она отошла и через минуту вернулась с толстой амбарной книгой. Полистав ее, она вскинула на Воловцова взгляд и сообщила, что мещанин Колобов Иван Александрович прибыл в «отель» с поклажей, состоящей из двух чемоданов, двенадцатого июля, в воскресенье, предъявил вид на жительство и был записан в книгу постояльцем. Выписан в понедельник четырнадцатого сентября в связи с отъездом в Москву…
– Что-нибудь об этом постояльце вы можете сказать? – поинтересовался Воловцов.
– Ну а что я могу сказать? – пожала плечами Завалишина. – Проблем с ним никаких не было, платил исправно…
– Может, какие-то гости к нему приходили? – спросил Иван Федорович.
– Кажется, да. Но нечасто, – немного подумав, ответила Анастасия Романовна.
– Женщины?
– Не помню такого, – пожала плечами Анастасия Романовна. – Не могу сказать.
– А кто может помнить? – задал вопрос судебный следователь по особо важным делам.
– Горничная, – ответила владелица мебельных комнат.
– Ее имя, фамилия? – спросил Воловцов.
– Марфа Кормилицына, – последовал ответ.
– Она сейчас здесь? – Иван Федорович непроизвольно огляделся по сторонам.
– Ну а где же ей быть, – немного удивилась вопросу Завалишина и, взяв со стойки колокольчик, громко позвонила.
Горничная явилась через несколько мгновений.
– Вот, Марфа, господин судебный следователь желает с тобой побеседовать, – слегка подтолкнула горничную к Воловцову Анастасия Романовна.
– Об чем? Я ничего такого не делала. – Марфа застыла в нескольких шагах от Ивана Федоровича, зарделась и принялась теребить передник. Как ее ни подталкивала сзади Завалишина, подвинуть горничную ближе к Воловцову не удалось.
– А никто и не утверждает, что вы что-то сделали. Ни о чем таком я вас спрашивать и не буду, – тоном родителя, успокаивающего малого дитятю, произнес Иван Федорович. – Скажите только, хорошо ли вы помните вашего постояльца Колобова?
– Это Ивана Александровича-то? – впервые посмотрела на Воловцова горничная.
– Именно так, – кивнул Иван Федорович.
– Ну, так помню. А что?
– И как он вам показался? – стараясь быть понятным Марфе, спросил Воловцов.
– Смирный такой господин, – одним словом ответила горничная Кормилицына. – Не дрался.
– И больше о нем ничего не можете сказать? – продолжал допытываться Воловцов.
– А что говорить-то? – растерянно посмотрела на него Марфа. – Дурного ничего не скажу, приличный такой господин. Всем бы такими быть, – добавила горничная, метнув взгляд на Воловцова.
– Понятно, – пробурчал себе под нос Иван Федорович. И поди тут разберись, доволен он ответом или не очень. – А гости к нему часто ходили?
– Нет, не часто, – ответила горничная и, помолчав, добавила: – Раз в неделю, может.
– И чем они занимались? – поинтересовался Воловцов.
– Чем, чем… Вино пили. Закусывали… А еще они в карты играли, – вспомнила Марфа.
– А женщины приходили к Ивану Александровичу? – как бы мимоходом спросил Иван Федорович.
Горничная сделала обиженное лицо:
– Да что вы такое говорите? Иван Александрович были порядочным господином…
– Почему «были»? – вдруг спросил Воловцов, насторожившись, и внимательно посмотрел в лицо Кормилицыной.
– Так ведь съехали же они давно. И теперь их здесь нет. А коли нет, значит, были, – вполне резонно заключила Марфа.
– Все так… Понятно… – опять пробурчал себе под нос Иван Федорович. – А вы помните, что происходило двадцать седьмого августа? – вдруг резко перешел к другой теме Воловцов.
– Это за день до того, когда генеральшу Безобразову до смерти убили? – спросила горничная.
– Именно так, – коротко ответил судебный следователь по особо важным делам.
– Помню? – так же коротко переспросила Марфа.
– Можете мне рассказать об этом дне подробно? – попросил Иван Федорович. – Начиная с полудня, к примеру?
– Отчего ж не могу? Могу, конечно. Чай, не старуха какая-нибудь. Память имеется… В двенадцать часов дня аккурат служба моя и начинается, – изрекла Марфа Кормилицына и сморщила лоб, вспоминая. – Значит, я убиралась в нумере четвертом, оттуда жилец Парамонов поутру съехал. Намусорил, ну прям как в конюшне. А что, коль не у себя дома проживаешь, так и мусорить можно? Горничная-то уберет… Потом готовила комнату для госпожи Розалии Антоновны, – продолжала Кормилицына, – которая баронесса Кнорринг. Они завсегда, когда приезжают в Рязань, останавливаются у нас в одиннадцатом нумере, – пояснила горничная.
– Во сколько вы закончили убираться в этих комнатах? – деловито спросил Воловцов.
– Без четверти три пополудни, – ответила горничная.
– А что в это время делал Иван Александрович?
– Как что? – несколько раз сморгнула Марфа. – Они же в это время на службе пребывают…
– И в тот день, конечно, тоже пребывали, – произнес Воловцов без всякой вопросительной интонации.
– Конечно, – последовал ответ.
– А когда он пришел?
– Обыкновенно, в шестом часу.
– И
