про новое место назначения – аж в слезы. Не хочу, мол, в Европу, хочу здесь, в Сибири, на каторге… Потом смирилась, переехали, пока не жалуется. Дочь растет, все в порядке. Развлечений, правда, негусто, но жить можно. По выходным – в Речицу или в Гомель – мир посмотреть, в отпуск – куда угодно, кроме заграницы… Нормально у нас, – подытожил Игнатов, – и работа ответственная, важная, не дает заскучать. Такой секретности, как на нашем объекте, признаться, нигде не видел.
– Инциденты были?
– В каком смысле? – покосился Игнатов.
– Попытки обойти секретность.
– Не припомню. – Игнатов озадаченно пощипал подбородок. – Инциденты, разумеется, случаются. В основном это связано с военными из батальона. Неуставные отношения, драки и тому подобное. Призывают сюда народ в основном приличный – без пятен в биографии, без судимостей, у многих незаконченное высшее образование. И все равно случается всякое. Дедовщина, пусть и в мягком виде, но присутствует. И не только дедовщина. Пару недель назад один бедолага из часовых на технической территории сел ночью под дерево и пальнул себе в голову из автомата. Накануне письмо получил от девушки – бросила его. Комиссия работала: действительно письмо от девушки виновато. Дебил какой-то, трудно сообразить, что вся жизнь впереди и этих баб будет как грязи… Бывает, и среди офицерского состава что-то произойдет – личная неприязнь или женщину не поделят, а то и того хуже – жену за изменой поймают… Поножовщина случается, мордобитие… А кроме мордобития, никаких чудес. – Игнатов засмеялся. – А что касается попытки обойти режим секретности, да еще и в преступных целях – бог миловал.
Игнатов прибавил скорость, выехал на сравнительно ровный участок. Дождь превратился в мутное марево, висящее в воздухе. Стеклоочистители работали без остановки, разгребая липнущую к стеклам влагу. Подчиненные на заднем сиденье молча грустили, поглядывали на унылые пейзажи. Дорога тянулась через бесконечный осинник.
– Сколько человек работает на технической территории? – спросил Кольцов.
Игнатов пошевелил губами, подсчитывая.
– Больше двух сотен – согласно штатному расписанию. Половина занимает инженерные должности. Высококлассные специалисты – химики, физики, ядерщики. Почти у всех высшее образование. Многие работали на гражданке, потом поступили на армейскую службу. Да что для них эта армейская служба? – Игнатов презрительно фыркнул. – Дважды в год пробежать кросс, пострелять из пистолета на полигоне да форму еще приходится носить. А в остальном – та же гражданка, только дисциплина и ответственность другие. И зарплата, конечно… Местных жителей у нас немного, в большинстве народ из Москвы, Ленинграда, Татарии, много сибиряков. Проживают в части – это обязательный пункт при заключении контракта. А чего бы тут не жить? Государство предоставляет квартиру – живи и радуйся. У семейных по две комнаты, по три, все удобства. Спортплощадки, футбольное поле, Дом культуры с кинозалом и кружками по интересам, больница, школа, детский сад… – Поболтать начальник Первого отдела явно любил. Но знал, о чем болтать и с кем.
– «Крот» в твоей епархии, Виктор Петрович, – негромко поведал Кольцов.
– Тьфу ты, обрадовал… – Игнатов приглушенно ругнулся, но руль не выпустил. Машина продолжала покорять дорогу. – Ведь чувствовал, догадывался, что не в отпуск сюда едет команда из Москвы… Ошибки нет? – он покосился как-то неласково.
– Увы, товарищ Игнатов, все следы ведут сюда.
– Хреново… – майор помрачнел. – То есть «крыса» завелась, говоря уголовным языком.
– В точку, – кивнул Михаил. – И все, что вы тут производите и охраняете, для наших противников из ЦРУ уже не новость. Не прими как камень в твой огород, Виктор Петрович. Нужно разбираться. Мы не знаем, кто передает информацию. Надеюсь, твой отдел поможет выяснить.
Остаток дороги майор Игнатов угрюмо молчал. Видимо, смирялся с мыслью о завершении спокойной жизни. Мелькнула развилка, поворот направо. Асфальтовая дорога уперлась в контрольно-пропускной пункт – шлагбаум и несколько прижавшихся друг к дружке строений. В обе стороны убегали густые лесополосы. Вид у них был откровенно диковатый.
– Повсюду болота, – сообщил Игнатов, начиная притормаживать. – Топи у нас коварные, лучше не соваться. За лесополосой – ограждение из колючей проволоки по всему периметру. Площадь части без малого двенадцать квадратных километров.
Как ни странно, закончился дождь. Сизое марево повисло в воздухе. Машина стояла у КПП.
– Здесь караульное помещение, – объяснил Игнатов. – Постоянно присутствуют бодрствующая и отдыхающая смены. Часовых развозят на автобазу, ГСМ, в штаб батальона. Гауптвахту охраняют – она здесь же, за караулкой.
Он опустил стекло, подошел молоденький часовой в накидке, с АКМ на плече.
– Здравия желаю, товарищ майор. – Нагнулся, заглянул в салон, скептически оглядел пассажиров.
– Бумаги давайте, – сказал Игнатов. – Свои, боец. Проверочная комиссия из Белокаменной.
Проверка документов не затянулась. Шлагбаум пополз вверх, хрустнула трансмиссия. «Уазик» въехал на территорию части.
Михаил с любопытством вертел головой. Лесополосы за обочинами смотрелись внушительно, открытые участки прорезали трещины и канавы. Еще один часовой, стоящий на обочине, проводил машину взглядом. На летнюю форму Советская армия перешла месяц назад, теперь шинели носили в скатках, в непогоду выдавали брезентовые плащ-палатки. Лес расступился, образовалось открытое пространство. Асфальтовая дорога тянулась дальше, убегала в бесконечность.
– Вся жизнь бурлит вокруг этой дороги, – объяснил Игнатов, прибавляя скорость. – Все на ней: автобаза, узел связи, ГСМ, батальон. Через три километра дорога упирается в техническую территорию и на этом обрывается. По дороге курсирует автобус из жилого городка, делает несколько остановок. Батальон там, – кивнул он, – в конце пути, практически рядом с техтерриторией.
Навстречу проследовал грузовой «Урал» с личным составом. Рядом с водителем сидел офицер в полевой форме. В двухстах метрах от КПП к шоссе примыкала второстепенная дорога. Игнатов притормозил – с дороги выползала и сворачивала вправо грузовая машина. В будке-кузове было прорезано зарешеченное окно.
– Скрывать не буду, – проворчал Игнатов, – все равно узнаете. В клубе батальона проходит судебный процесс. Судят двух срочников – «дедушек» Советской армии, так сказать. Оба с Ростова, напрочь долбанутые. Так-то контингент нормальный, но попадаются уникумы… Издевались над военнослужащими младшего призыва, челюсть пареньку сломали. Стучать у солдат не принято, считается позорным, оттого подонки и уходят от ответственности. Но здесь перегнули палку, вылезла некрасивая история, длящаяся больше месяца. Новобранцы от этой парочки просто стонали, потом накатали коллективный рапорт. Все проверили, провели расследование… теперь этим придуркам вместо дембеля светят пять лет дисбата. А это, считай, десять лет на зоне строгого режима… На заседание трибунала повезли арестантов. Сегодня им впаяют по полной, и ведь нисколько не жалко идиотов…
Игнатов дождался, пока проедут грузовая будка и сопровождающий ее «УАЗ», повернул направо, к жилому городку. Населенный пункт начинался сразу за лесополосой. Пятиэтажки стояли в несколько линий, их разделяли зеленые зоны, детские площадки. Внешне обычный населенный пункт городского типа, в стране подобных тысячи. Несколько проездов, школа, особняком в зеленой зоне – детский садик. Справа осталось приземистое здание штаба части – на крыльце курили солдаты в парадках и со штык-ножами на поясах. За штабом – промтоварный магазин, там же – продуктовый. Далее – еще какие-то строения, капитальные гаражи.
– В обиходе городок называют Заречье, – пояснил Игнатов. – Население – полторы тысячи – военнослужащие, члены их семей, гражданский обслуживающий персонал. Командир воинской части – генерал-майор Гапонин. Не удивляйтесь, объект действительно важный.
– А теперь и со своим шпионом, – пробормотал сидящий сзади Швец.
Игнатов вздрогнул, возникло ощущение, что он хочет перекреститься.
– Начальник штаба – полковник Колпаков. Любимчик солдат и гроза офицеров. Не любит он по ряду причин нашего брата, м-да… Любитель устраивать внезапные ночные проверки, отправлять офицерский состав на «губу». Человеку скоро на пенсию – люди ждут не дождутся…
– Придется закрыть выезд из части, Виктор Петрович, – порадовал Кольцов. – Без этого дело не сделаем.
Игнатов снова поежился:
– При всем уважении, Михаил, это не ваша компетенция, и даже не моя. Нужно распоряжение командира части. Если сможете его добиться – сделаем. Но я бы советовал не доводить до потрясений, работать тихо. Часть выполняет боевую задачу, не нужно забывать. Запомнили, где штаб? Там ваша база, выделю помещение. Будут телефоны с выходом на межгород, вся информация по личному составу и персоналу. Форму вас подберем, радиостанциями обеспечим. Выделю машину – в гараже есть еще один «УАЗ». Но сами понимаете, ездить тут особо некуда. В общем, всем необходимым обеспечим.
«Лишь бы не крупными неприятностями», – подумал Кольцов.
– С документами проверяющих у вас полный порядок, – продолжал Игнатов. – Теперь насчет жилья… – он объехал бойлерную, направил машину в узкий проезд между жилыми домами и детскими площадками. – Ваш дом – последний в третьей линии. Гостиницы нет, держим зарезервированными несколько однокомнатных квартир. К сожалению, можем выделить только две. Ваши товарищи уживутся в одной квартире?
– Не подеремся, – уверил Вишневский. – Было бы где упасть, и чтобы тараканы не донимали.
– Тогда все отлично, – усмехнулся Игнатов. – С тараканами мы еще в семидесятые
