— Прошу прощения, — сказал Хиро недоуменным охранникам, — я уже нашел того, кто мне нужен.
Он развернулся и направился к Казу с такой скоростью, которая позволила бы как можно дальше отойти от ворот, чтобы стража не смогла услышать разговор.
Казу его заметил и остановился, чтобы поклониться.
— Ты уже поел? — спросил Хиро. — Я знаю неподалеку хорошее место, где продают лапшу.
— А есть вообще в Киото такие места, о которых ты не знаешь? — улыбнулся Казу. — Я не могу. Опоздаю на работу.
— Опоздаешь сильнее, если я обвиню тебя в убийстве Сабуро.
Глаза Казу распахнулись, а потом превратились в узкие щелочки.
— Я же сказал, что не делал этого.
— Ты солгал.
На лице Казу не дрогнул ни один мускул.
— Ты ушел от Гинзиро до полуночи, — сказал Хиро. — У тебя была куча времени, чтобы убить Сабуро.
— Ты проверял мои слова? — Левая рука Казу сжалась в кулак. — Ты мне не поверил.
— И не зря, — ответил Хиро. — Ты не сказал мне правды.
С этими словами он направился прочь от ворот. Как Хиро и ожидал, Казу последовал за ним. Хиро настроженно наблюдал за юным синоби. Он сомневался, что Казу станет рисковать и нападать на глазах у охраны, но мудрый человек никогда ничего не упустит из вида.
Когда они почти добрались до конца квартала, Хиро спросил:
— Ты думал, что я не смогу понять, что ты убийца? Или ты думал, что слишком умен, чтобы быть пойманным?
— Я не убивал Сабуро, — сквозь стиснутые зубы выдавил Казу. — Клянусь своей честью.
Хиро едва сдержал едкое замечание про честь лжецов. Некоторые слова ни один мужчина не потерпит, не ввязавшись в драку.
— Где ты был две ночи назад?
— Как я тебе и говорил, у Гиндзиро, — ответил Казу. — Спроси у Дена, мальчишки из конюшни. Когда я вернулся, он был в саду, что за пределами особняка.
— Ты же заявлял, что тебя никто не видел, — сказал Хиро. — Кроме того, Дена не было в городе.
— Он был в городе, — ответил Казу. — Когда я проскользнул обратно через стену, то видел его в саду к северо-востоку от кухни, недалеко от бакуфу. Он тоже меня заметил и поклонился, так что я притворился, что вышел прогуляться.
Поэтому я и сказал, что никто не видел, как я перелезал через стену.
Слова Казу звучали довольно убедительно, но с версией конюха не совпадали.
Хиро вспомнил про шрамы у себя на плече и бедре — цена еще одного доверия.
— Конюшни находятся в противоположной стороне от сегуната, — сказал Хиро. — Если Ден был в Киото, что противоречит словам Масао, что же тогда он делал так далеко от своего места?
— Похоже, плакал, — сказал Казу.
Слуги мужского пола не плачут.
Хиро покачал головой:
— Масао сказал, что Ден уехал из города.
Мужчины дошли до юго-восточного угла поместья. Казу посмотрел направо, на дорогу, которая тянулась вдоль южной стены сегуната.
— Мы должны спросить у Масао, почему он соврал.
— Я так и сделаю, — отозвался Хиро, — но никакого «мы» не существует.
— Ты мне не доверяешь.
Хиро посмотрел на Казу без каких-либо эмоций.
— Твое присутствие может его напугать и сподвигнуть на другую ложь. Кроме того, я хочу, чтобы ты помог мне несколько иначе.
— Значит теперь помощь лжеца тебе все-таки нужна? — спросил Казу.
В тоне молодого человека Хиро услышал себя самого, но предпочел проигнорировать его слова.
— Из кабинета Сабуро после убийства исчезло расписание. Хисахидэ говорит, что его затребовал себе сёгун. Я хочу знать, правда ли это, и чего еще не хватает.
Было рискованно просить юношу о помощи, но Хиро не знал иного способа, которым можно было бы контролировать Казу, не обидев его.
— Я не верю россказням Хисахидэ, — сказал Казу. — Сёгун бы пришел за расписанием лично. Он никому бы его не доверил… особенно Мацунаге Хисахидэ. — Казу оглянулся через плечо и тихо спросил: — А ты знаешь, почему Хисахидэ приехал в Киото?
Хиро покачал головой. Его назначение не требовало столь досконального изучения местной политики.
— Когда в прошлом году умер даймё Миёси Чоки, многие ожидали, что его друг детства, Мицунага Хисахидэ, станет его приемником в провинции Ямато.
— У даймё не было родственников? — поинтересовался Хиро.
— У него было три брата и сын, которые скончались до него при загадочных обстоятельствах.
— Их убил Хисахидэ?
— Подобного никто не осмелился даже предположить, — ответил Казу. — И на то были причины. Хисахидэ весьма опасный человек.
— После смерти Миёси Чоки выяснилось, что он тайно усыновил своего племянника и назвал его своим наследником. Но новый даймё всего лишь ребенок. Его регенты (доверенные из клана Миёси) моментально спровадили Хисахидэ в Киото.
— А сёгун знает об этом? — спросил Хиро, хоть и догадывался об ответе еще до того, как увидел утвердительный кивок Казу.
— Я разузнаю про учетную книгу, — сказал Казу.
— Приду к тебе, когда поговорю с Масао.
Казу повернулся ко входу в сегунат, а Хиро направился вдоль западной стены. Синоби не собирался отказывать своему урчащему желудку лишь потому, что Казу не хотел опоздать на работу.
Через полчаса, после плотного завтрака, Хиро вошел в сегунат через ворота конюшни, что располагались на западной стене. Он застал Масао подметающим двор.
— Доброе утро, — сказал Хиро. — Больше ничего не вспомнили о той ночи, когда был убит Асикага-сан?
Притворная улыбка конюха могла одурачить многих.
— Нечего вспоминать. Меня здесь не было, а Ден гостил у родственников, его не было в городе.
— Забавно, а один самурай утверждает, что вдел Дена здесь той ночью.
Улыбка Масао испарилась.
— Пожалуйста, пойдемте со мной.
Хиро пошел за ним следом в конюшню. Длинное деревянное строение имело двойные двери с обоих торцов, чтобы лошадей было легче разводить по стойлам. По центру тянулся коридор, засыпанный соломой, в конце которого возвышался настил, служивший Масао и Дену спальным местом. Воздух внутри конюшни был свеж, но наполнен запахом лошадей, сена и дерева с кожей.
Масао прислонил метлу к стене и повернулся к Хиро с мрачным выражением лица, словно собираясь признаться в совершении преступления.
— Ден уехал из Киото той ночью, когда умер Асикага-сан.
— Почему же раньше вы говорили другое? — спросил Хиро.
— А почему люди врут? Испугался. Но Ден не убивал Асикагу Сабуро. — Масао махнул в сторону настила. — Пожалуйста, присаживайтесь, если хотите. Прошу прощения, но ничего лучше предложить не могу.
Синоби не пошевелился.
Масао кивнул, соглашаясь с тем, что Хиро останется стоять.
— Когда я вернулся после ужина, подумал, что застану Дена спящим, но он не спал и был напуган. Сказал, что повздорил с Асикага-сан из-за девушки. Я уже не единожды испытывал на себе тяжелый нрав Асикага-сан, поэтому решил отправить мальчишку подальше от города, пока не остынет гнев самурая.
— А девушка — это Джун, служанка? — поинтересовался Хиро.
Масао поднял руки, словно защищаясь.
— Уверяю вас, их отношения совершенно невинны. Ден надеется жениться на Джун, когда придет время, хотя ей об этом ничего не говорил. Это просто было бы неуместно до окончания его обучения.
Хиро понимал беспокойство Масао, но считал, что к делу оно не относится.
— Ден объяснил причину?
Масао махнул на дверь конюшни.
— Он сказал, что забежала запыхавшаяся Джун и заявила, будто Асикага-сан её домогался. Ден спрятал девушку в пустом стойле. Когда появился Асикага-сан, Ден заверил его, что не видел её.
— В чем Асикага-сан засомневался.
Масао кивнул.
— Ден от своих слов не отказался, поэтому Асикага-сан ушел в ярости. Джун еще какое-то время пряталась в конюшне, а потом Ден проводил её обратно на кухню.
Было похоже, что по времени все совпадало и Дена в сегунате не было, как и утверждал Казу. Но это не доказывало его невиновности, скорее говорило о том, что Хиро нужно продолжать свое расследование.
— Я должен поговорить с Деном, — сказал он.
— Зачем? — спросил Масао. — Я же все вам рассказал.
Хиро понимал, что беспокойство за юношу обеспечит ему содействие конюха.
— Я должен поговорить с ним лично, чтобы убедить сёгуна, что Ден не убивал Сабуро.
На лице Масао появилась искренняя улыбка.
— Он гостит у моего брата аптекаря в Оцу. Но, пожалуйста… не могли бы вы поговорить с Деном там, а не вызывать его в Киото? Я переживаю за его безопасность.
— Асикага Сабуро мерв, — сказал Хиро. — Не стоит переживать из-за того, что он может разозлиться.
Когда улыбка Масао дрогнула, Хиро добавил:
— У меня нет намерений обвинять в преступлении невинного юношу и уж тем более позволить сделать это кому-то еще.
