— Прошу меня извинить. Я незамедлительно должен показать это сёгуну.
Он развернулся на пятках и вышел из комнаты.
— Идемте, — сказал Акира, — выезжаем немедленно.
Хиро нужна была минутка на раздумья.
— До Оцу далековато ехать. Я хотел бы посетить уборную.
Акира постарался скрыть свое отвращение, но у него это не вышло.
— Казу вас проводит и потом приведет в конюшню. Встретимся там.
* * *
Когда они приблизились к узкому строению, где располагался туалет, Казу спросил:
— Тебе и правда туда нужно или это просто предлог?
Хиро жестом показал Казу следовать за ним. Из овальных отверстий в полу поднимался резкий аммиачный запах (и не только он), говоря о том, что горшки внизу требуют чистки. Сквозь решетчатые окна просачивался свежий воздух, но его было недостаточно, чтобы запах можно было вынести.
— Куда ты направился после того, как ушел от Гиндзиро той ночью, когда убили Сабуро?
Казу поднес руку к носу.
— Именно здесь ты хотел меня об этом спросить? Ты думаешь, запах заставит меня рассказать что-то другое?
— Метод отвлечения может сработать лишь на тех, кто не был натренирован ему не поддаваться.
Хиро повернулся лицом к уборной. Он услышал, как Казу покинул помещение, но на этот счет не переживал. Молодой человек его подождет.
Выйдя из уборной, Хиро глубоко вдохнул воздух с ароматом дождя, чтобы проветрить легкие. Он зашагал в ногу с Казу, когда тот пошел прочь, увидев старшего синоби, вышедшего из уборной..
— Где ты провел те часы между магазином Гиндзиро и возвращением в сегунат?
Некоторое время Казу молчал, потом косо посмотрел на Хиро.
— Я не могу тебе сказать.
— Ты же понимаешь, что это значит?
— Это ничего не значит, — ответил Казу. — Я Сабуро не убивал.
— Ты так говоришь, но доказать не можешь.
Казу повернулся к Хиро.
— Ты ставишь под сомнение мое слово?
— Тебя учили умело лгать.
Хиро почувствовал, как растет его гнев по отношению к ответу Казу.
— Но не тебе.
— Любому, — отрезал Хиро. — Если только твоя учеба не имела успеха.
Синоби смотрел Казу в глаза, но следил за его малейшим движением. Он стоял неподвижно, чтобы не спровоцировать на нападение.
Казу нахмурился.
— Дружба — вот что не имело успеха.
Он развернулся и пошел по тропинке прочь.
Хиро молча поплелся следом. Синоби хотелось уладить эту ссору, но губы отказывались произносить слова примирения. Его недоверие к Казу зашло слишком далеко. К тому же он глубоко не одобрял того, что Казу подвергает риску жизнь отца Матео (и жизнь Хиро тоже), не рассказывая всей правды.
Хиро ненавидел чувство, что возникало, когда его использовали, а сейчас у него было именно такое ощущение.
Когда они дошли до конца конюшни, Казу на мгновение замер, но потом, не сказав ни слова, ушел. Хиро заметил, что снаружи ждет Акира, и решил получить разрешение для отца Матео съездить с ними в Оцу. Синоби не намеревался оставлять иезуита в Киото вместе с Казу и Хисахидэ.
По мосту застучали копыта, и во двор на высоком гнедом коне въехал Ичиро.
Мальчик откинулся в седле, остановил коня и спешился.
— Масао, — крикнул он, — забери коня, я опаздываю!
Из конюшни появился Масао, поклонился и взял лошадь под уздцы.
Ичиро заметил Хиро.
— Доброе утро, Мацуи-сан, — с поклоном сказал он. — Вы уже поймали убийцу моего отца?
Хиро поклонился в ответ, словно разговаривал со взрослым.
— Пока нет, Асикага-сан, но найду.
— Вчера Казу был у нас. Спасибо, что сняли с него подозрения.
Хиро решил не упоминать о том, что пересмотрел свое отношение к возможной вине Казу.
— Благодарю вас, что заступились за него. Ваше мнение было весьма полезно.
— Это не просто мнение, — Ичиро распрямил плечи и выпятил подбородок. — Я знаю, что Казу не виновен.
— Приношу свои извинения, — ответил Хиро. — Спасибо, что поделились своим знанием.
Ичиро кивнул.
— Прошу меня извинить. Самураю не следует опаздывать на свои занятия. Опоздание свидетельствует о неуважении к учителю.
Высоко подняв голову, он направился к особняку. Походка мальчика была неспешной, отчего он выглядел куда благороднее, чем мужчины вдвое его старше.
Мальчик едва сошел со двора, когда Акира спросил:
— Чтобы покинуть Киото, вам нужно сначала спросить разрешение у священника?
— Я могу ходить и ездить, когда захочу, — ответил Хиро, — но…
— Знаете, вы служите не тому священнику, — сказал Акира. — Миссия отца Вилелы велика и почетна. Ваш отец Матео допускает серьезные ошибки.
— Неужели? — поинтересовался Хиро.
— Люди не равны между собой. Это не только глупое предположение, но и неуместное заявление в среде крестьян. Невежество простолюдинов ведет их к безрассудству, даже без привлечения иноземных священников.
— Уверяю вас, он никому не желает вреда.
— А я уверяю вас, его намерения не имеют значения. Из-за его упорства и повторения подобной ошибки последствия могут быть гораздо хуже, чем изгнание.
Из конюшни второй раз появился Масао, ведя двух лошадей.
Акира схватил вожжи коня покрупнее и вскочил в седло. Бросил взгляд вниз на Хиро.
— Вам не мешало бы найти работу в другом месте.
Охранники у ворот вскрикнули от удивления. Мимо них во двор проскользнул маленький мальчик.
За ребенком побежали два самурая в лакированных доспехах, но мальчишка ускользнул от них. Он уставился на Хиро, но замер, увидев Акиру и лошадей.
Тонкие руки ребенка вцепились в выцветшее кимоно, словно ткань способна защитить его от ярости самурая. Он босыми ступнями топтался по земле. Похоже, он даже не замечал, как грязь забивается ему между пальцев.
По всему телу Хиро распространился холод, как будто он с головой окунулся в ледяное озеро. Мальчишка был ни кем иным, как единственным сыном соседа отца Матео.
— Стойте! — поднял руку синоби. — Я его знаю. Пусть говорит.
Вооруженный самурай помедлил и обменялся настороженным взглядом с другим.
Мальчишка наклонился вперед, пытаясь отдышаться.
Наконец он выпрямился.
— Хиро, идем скорее! Отец Матео умирает!
— Умирает? — Хиро не мог в это поверить. — Но почему?
— Собака Отосана сорвалась с цепи, — в голосе мальчишки сквозило отчаяние. — Она погналась за Аной. Отец Матео пытался помочь, но собака бросилась на него.
В голове Хиро крутилась тысяча вопросов: каким образом акита отвязалась, что она делала в доме и почему хозяин не заметил, что собака убежала, и не предотвратил нападение.
Но он не остановился, чтобы задать эти вопросы.
— Мне нужна эта лошадь. — Хиро забрал у Масао поводья и вскочил в седло.
Когда синоби осадил коня, Акира сказал:
— Можете его взять.
Хиро оглянулся, удивленный тем, что самурай не стал возражать.
— Возможно, ваш иезуит мне и не нравится, — сказал Акира, — но ни один человек чести не откажет в помощи. — Он кивнул. — Езжайте.
Хиро усадил соседского ребенка себе за спину. Почувствовав на своей талии обе руки мальчика, синоби приложился пятками по бокам коня.
— Я поеду в Оцу, — крикнул Акира, — и привезу Дена в Киото ближе к вечеру.
Хиро едва расслышал его слова за стуком конских копыт по деревянному мосту.
Всю дорогу до дома он гнал животное в галоп, распугивая прохожих. Из-под копыт летели комья грязи. На этот раз он не пытался остаться незамеченным. Если отец Матео умер, не имеет значения, увидит его кто-нибудь или нет.
Когда они добрались до дома иезуита, синоби опустил мальчишку на землю, спешился сам и отдал ему поводья.
— Иди в храм Окадзаки и попроси священника вернуть лошадь в сегунат.
Малиновые брызги на траве у веранды. Кровавые капли, образовавшие дорожку по всему крыльцу, и один кровавый след на пороге.
Идя по кровавой дорожке, Хиро пытался подсчитать, сколько крови потерял священник. Не так много, чтобы успеть умереть от её потери, но достаточно, чтобы Хиро забеспокоился, что опоздал.
След вел в прихожую, дальше в гостиную и уходил под дверь комнаты отца Матео. На деревянных сёдзи и бумажных панелях крови не было. Кто-то, возможно, Ана, помог иезуиту добраться до его комнаты.
Хиро положил руку на дверь, одновременно желая и не желая увидеть, что там за ней. Он сделал глубокий вдох и вошел.
От порога до центра комнаты весь татами был заляпан пятнами крови. Там же, на спешно расстеленном футоне, с закрытыми глазами лежал отец Матео. Его бесформенные, окровавленные руки покоились у него на животе. Алые пятна покрывали шею и переднюю часть его коричневого кимоно.
Его лицо побледнело. Он не шевелился.
— Матео! — Хиро поспешил к иезуиту.
Отец Матео открыл глаза.
