Ознакомительная версия.
— Неужели что-то накопал?
— Потом расскажу. Если все сложится путем, будет тебе вполне рабочая версия!
— Ну-ну… буду ждать!
— Кстати, капитан, есть разминка для твоих «доберманов».
Я коротко пересказал результаты поисков своих ночных «обидчиков».
— Что же ты сразу не сообщил? — с упреком сказал Олег. — Небось сам хотел разборку устроить?
— Оно мне надо? Просто не подумал, что это может оказаться срочным. Не думаю, чтобы они выдали своего главаря.
— Почему?
— Потому что ребята наверняка — сектанты. А это люди особого сорта, фанатики. Не будешь же ты их пытать?
— Не буду, но…
— К тому же дерутся они отнюдь не как уличные бойцы — чувствуется специальная подготовка. А сие наводит на определенные выводы!
— Считаешь, занимаются в школе?
— Или занимались в недавнем прошлом. Скорее всего, унибос. Возможно, оба служили в армии в спецназе.
— Ого! Тогда это может оказаться совсем другой уровень, куда нам, псам цепным, путь заказан, — с сожалением вздохнул Ракитин.
— Все равно, хотя бы побеседовать с ними…
— Лады, сделаем.
В музее на этот раз я появился почти сразу после открытия. Посетителей еще не было, поэтому дед Шишкин откровенно скучал за своей конторкой и явно маялся похмельем. Глаза у него были красные, как у кролика, а на конторке стояла большая бутылка лимонного «Швепса», к которой дед все время прикладывался.
— А-а, Дмитрий Лексеич, со свиданьицем! — не совсем внятно произнес Шишкин, салютуя мне бутылкой.
— Поправляем пошатнувшееся здоровье? — кивнул я.
— Как можно?! — преувеличенно гневно возмутился дед. — Просто… люблю лимончик с утреца!
— Ага. Почему бы нет? — Я достал фоторобот и положил его перед Шишкиным. — Скажите-ка мне, Петр Силантьевич, не знакома ли, случайно, вам сия физия?
— Ух ты, мать его!.. — выругался Шишкин, хватая фото. — Так это ж тот самый остяк!
— Не ошибаетесь?
— Чтоб мне от паленки сдохнуть!
— Ну, спасибо, — я хотел забрать фоторобот, но дед вцепился и стал тыкать в него тощим пальцем. — Вспомнил я, Дмитрий Лексеич! Он же с Тошкой… Антоном Васильевичем об чем-то балакал!
— О чем же?
— Не расслышал… Но они долго рядились вон там, у окошка. К ним еще господин Сарыгин подходил, и они втроем какую-то бумагу большую разглядывали!
— А потом? — Я почувствовал нарастающий зуд в кончиках пальцев: наконец-то есть реальный след.
— Потом Антон Василич сильно рассердился, сказал что-то резкое этому остяку и ушел. — Шишкин замолчал и крепко припал к бутылке.
Я с трудом дождался, пока он напьется.
— А дальше?
— Что дальше?.. А, господин Сарыгин пожал остяку руку, забрал бумагу и тоже ушел.
— И все?
— Все…
— Что же вы раньше-то молчали, Петр Силантьевич? — не сдержался я.
— А не помнил я, — недоуменно пожал плечами дед. — Вот, «Швепс» помог, наверное…
— Вы глотните, может, еще что-нибудь припомните?
Шишкин послушно приложился к горлышку, побулькал, крякнул и, хитро прищурившись, выдал:
— А ведь они, поди, сродственники!
— Кто?!
— Антон Василич и энтот… остяк!
— Почему вы так думаете?
— Больно уж похожи, заразы!
— Ну, это, наверное, вам показалось: просто оба принадлежат к тюркской национальности…
— Вы что ж, думаете, что Шишкин совсем с ума съехал от водки? — горько усмехнулся дед. — Не-ет, шалишь! Глаз у меня хоть и пьяный, а меткий! Сродственники они, точно! Да вы у господина Сарыгина спросите, он-то должон знать.
— Спасибо, спрошу непременно. Кстати, он здесь?
— А как же! С половины девятого работает, раньше директорши пришел. — Дед снова переключился на бутыль с газировкой, поэтому я махнул ему рукой и двинулся по знакомому служебному коридору.
От моего внимания не ускользнуло странное выделение Шишкиным одного из сотрудников. Дед несколько раз за глаза назвал Сарыгина «господином», в то время как даже Марию окрестил просто «директоршей», без титулов.
Дверь с табличкой «Научный сотрудник И. Ф. Сарыгин» была третьей по счету. Я громко стукнул пару раз по филенке, поскольку поверхность двери была обита темным дерматином, и толкнул дверь, не дожидаясь приглашения.
Кабинет научного сотрудника краеведческого музея выглядел, против ожидания, не покрытым патиной времен сумрачным помещением, а вполне современным офисом с кондиционером, бестеневым освещением, легкой стильной мебелью и компьютерным комплексом.
Хозяин кабинета тоже производил впечатление человека, шагающего в ногу со временем, а не архивариуса с горящими фанатичным огнем глазами. Примерно моих лет, подтянутый, с приятным умным лицом. В прошлый раз Сарыгин был в синем рабочем халате, сейчас же облачился в стильный летний костюм из светлой ткани, а в его жестах и речи действительно сквозили аристократические нотки — вполне можно и господином назвать.
В первую нашу встречу Ильдар Файзуллович выглядел сильно испуганным, ныне передо мной сидел уверенный и сильный человек, отлично знающий кто он и какое положение занимает.
— Прошу вас, — хозяин кабинета, не вставая, сделал барский жест, приглашая меня сесть в кресло перед столом.
— Здравствуйте, господин Сарыгин! — сказал я без тени улыбки, делая ударение на втором слове, потом стремительно подошел к столу и оперся на него кулаками.
Такое мое поведение должно было смутить его. По крайней мере, я на это рассчитывал. Тогда появится больше шансов получить правдивые ответы.
— Здравствуйте… — Сарыгин явно не помнил моего имени, а я не счел нужным освежать его память, чем еще больше встревожил.
— У нас есть несколько вопросов, на которые у вас есть ответы, — продолжал я свою психическую атаку.
— В чем дело?! Кто вы такой? — попытался он разорвать стремительно сокращающуюся дистанцию раппорта. Но я не дал ему шанса.
— Кто я, ты уже догадался. А дело в том, что ты нам все время врал!
— Да как вы… Да я…
— Не усугубляй свою вину! У тебя сейчас есть шанс поправить свое шаткое положение. Но только сказав всю правду!
— Я все же не… — Сарыгин стремительно бледнел, точнее серел, поскольку был смугл, и в глазах его снова отчетливо плеснулся темный страх.
Этого я и добивался.
— Быстро рассказывай, как все было! — громовым голосом рыкнул я, нависая над ним, вжавшимся в кресло за столом.
Сарыгин издал какой-то хлюпающий звук и зачастил, не смея оторвать взгляда от моего каменного лица:
— Честное слово, это была его идея!.. Я только достал план помещения… я даже не знал точно, что ему нужно… Антон был против, говорил, что это опасная затея… А он настаивал! Да… Сказал, что все равно заберет их, но тогда… Он очень сильный и жестокий человек! Да… Я испугался! У него такой взгляд… убийцы!.. Этот человек опасен! Смертельно!..
— Имя! — гулким голосом произнес я.
— Он называл себя «шул-кэм уятыр аллахына»…[38]
— Что ему было нужно?
— Книга Тенгри и еще культовые фигурки… слуг Тенгри.
— Что он тебе обещал?
— Д-деньги… — в черных от страха глазах промелькнула искра удивления.
Я резко прервал раппорт, выпрямившись и сделав шаг назад. Стало скучно. В глубине души я жаждал древней тайны, мистики, связи времен… Сарыгин оказался обыкновенным мелким обывателем со всеми его пороками и страстишками. Эх!.. И все же.
— Когда вы видели в последний раз Антона Урманова?
— В день… э-э… ограбления, с утра. А в чем, собственно, дело? — К Сарыгину медленно возвращались аристократический лоск и манеры.
— В том, что вы были последним, кто его вообще видел!
— Ни чем больше не могу вам помочь.
— Серебряники-то получили, Ильдар Файзуллович? — не утерпел я.
— Что?!. — он вспыхнул, вскочил на ноги. — Вы много на себя берете, господин журналист!
— Значит, получили.
— Убирайтесь!
— Ладно. Встретимся у прокурора. — И я злорадно хлопнул дверью, оставив этого хлыща с раскрытым ртом посреди кабинета.
Вообще-то информации Сарыгин мне дал предостаточно. Как раз, чтобы выкинуть из головы предыдущие версии и вернуться к самой первой, выданной по наитию при полном отсутствии информации.
Вырисовывалась следующая картина. Таинственный «шаман» — или Телгер, как он сам себя называл — охотится за древними обрядовыми раритетами, Сарыгин ему помогает то ли из страха, то ли за мзду, а Урманов пытается помешать. На какое-то время ему это удается, но «шаман» не так прост! Он выслеживает Урманова и забирает раритеты. Но и Антон — парень упорный. Он в свою очередь следит за «шаманом», обнаруживает его в поселке Апрель и становится или свидетелем, или участником попытки проведения некоего древнего обряда, называемого «пробуждением бога». По непонятной пока причине обряд остается незавершенным, а погоня — продолжается.
Ознакомительная версия.
