королем Польши и объединил ее с Великим княжеством Литовским, это называется Кревская уния. Но лишь в тысяча четыреста тринадцатом году по Городельской унии литовские бояре вошли в польское гербовое братство. Был принят так называемый акт об адопции. Тогда и появилась впервые белорусская шляхта.
– Такая была? – вновь удивился губернатор.
– Она существует и по сию пору, мы сейчас до этого дойдем. Ляхи называли их «наши литвины». Себя они именовали коронными, а литовцев считали людьми второго сорта и называли жмудами. Слово «панцирные» пришло из Средних веков, когда слуги шляхтича выходили вместе с ним на бой в тяжелом, то есть панцирном, вооружении.
– Слуги? Они тоже воевали? Что-то вроде английских йоменов? – сообразил Кобеко.
– Совершенно верно, ваше превосходительство, – подтвердил финансист. – В Англии был такой слой крестьян-аристократов, которые в мирное время работали на земле, а в военное – сражались. Так и наши. Но, конечно, с магнатами их никто на одну доску не ставил. Особенно здесь, в нынешней Смоленской губернии.
Дмитрий Дмитриевич опять попробовал обидеться, но Беланович его опередил:
– Наша губерния, позвольте напомнить, является переходной от великоросского народа к белорусскому. Восточные уезды населены русаками. Я говорю о Гжатском, Сычевском, Юхновском уездах. Такие же русские почти весь Вяземский и большая часть Бельского. А в западных живут белорусы. Это Смоленский, Дорогобужский, Духовщинский, Краснинский, Поречский, Рославльский и Ельнинский уезды. До исконно польских земель далеко, но это не мешает панам и сегодня мечтать о присоединении Смоленщины к Речи Посполитой, буде она возродится вновь. Я напомню – это важно – годы правления здесь королей. В тысяча четыреста четвертом году Витовт присоединил Смоленск к Литве – на сто десять лет. Потом русские отбили его назад – на девяносто шесть лет. Но началось Смутное время. В тысяча шестьсот девятом году поляки осадили город и после двадцати месяцев осады взяли его. Начался второй отсчет. В тысяча шестьсот пятьдесят четвертом войско царя Алексея Михайловича вернуло его обратно, и по Андрусовскому договору Смоленск отошел России. Сначала временно, а потом и насовсем. То есть собственно паны (литовцев таковыми не считаем) хозяйничали здесь всего сорок три года. Но успели ополячить многих, в том числе и раздавая шляхетское звание.
Управляющий перевел дух и перешел уже ближе к делу:
– Королям требовалась опора на вновь присоединенных территориях, и они стали служилым людям раздавать в награду землю. Тогда-то и появились здесь панцирные и путные бояре. Мерой земли у них был так называемый волок – в переводе на наш счет это надел площадью девятнадцать с половиной десятин. Панцирные были освобождены от тягловых повинностей, а взамен должны были всегда быть готовы на своем коне и со своим оружием защищать границы староства [33]. Им полагалось от трех до десяти волок, то есть надел получался внушительный. Путные бояре несли почтовую службу, ловили по дорогам дезертиров, охраняли сборщиков податей. Ну и еще ряд обязанностей числился за ними – например, такая странная, как давать солому на покрытие крыш в корчмах… Платой за это становились два волока земли.
Так вот, когда после восстания начался разбор шляхты, все эти бояре оказались вдруг перелицованы в крестьяне. Но ребята с этим не смирились, по крайней мере в душе. Они всегда ставили себя выше крестьян и до сей поры относятся к ним свысока, даже с презрением. Все бывшие бояре, хоть и белорусы по крови, ярые полонофилы. Если честно, они культурнее, имеют тягу к образованию, лучше ведут хозяйство. И стараются подражать полякам в манерах, носят польские фуражки-мацеювки, а в сундуках хранят старые кунтуши и слуцкие пояса [34]. Бывшие бояре поголовно грамотные, а среди остального крестьянства, напомню, на сто человек грамоте обучены лишь пятеро.
Когда случилось второе восстание, Январское, то есть восемьсот шестьдесят третьего года, шляхта опять выступила с оружием в руках против правительства. Гонения и в этот раз были сильные, многие сгнили в Сибири. Полякам запретили покупать землю в губерниях Западного края. И они начали потихоньку использовать белорусских шляхтичей в качестве подставных лиц, чтобы приобретать поместья. Это заметно главным образом в шести северо-западных губерниях [35]. Но и досюда паны тоже добираются, хотя и не в таких масштабах.
– А вот тут, пожалуйста, подробнее, – заявил Алексей Николаевич. – Фамилии в подмененных заявках вам знакомы?
– Конечно. И все они белорусские шляхтичи – как правило, потомки панцирных и путных бояр. Формально крестьяне, а на самом деле полудворяне, которые подражают ясновельможным панам даже в мелочах.
– Но это же плохо, – начал кипятиться Лыков. – Идет скрытая полонизация наших западных губерний. И до Смоленской уже добрались. А вы потакаете!
– С точки зрения банкира, мне и нужно им потакать, – ядовито парировал Беланович. – Я же обязан думать о прибыли, о возврате кредитов. А поляки лучше ведут хозяйство, чем наши. Если я вижу, что закладывать имение пришел белорус, но арендатором у него поляк, то выдаю ссуду охотнее. Так больше шансов, что она вернется, увы, господа. Даже понимая, что здесь афера, что белорус – фиктивный владелец, а на самом деле хозяином является польский якобы арендатор, я чувствую себя спокойнее. Ибо русские землевладельцы, а особенно из дворян, – это такая публика! Дал им деньги – можешь с ними проститься.
– Неужто так плохо? – ужаснулся действительный статский советник.
– Дело пахнет керосином, и уже давно, – убежденно продолжил банкир. – Учет задолженностей русского землевладения впервые был произведен в тысяча восемьсот пятьдесят шестом году, сразу по окончании Крымской войны. Результаты оказались такими, что выдачу ссуд из казенных кредитных учреждений прекратили. К примеру, здесь, в Смоленской губернии, к тому времени было заложено и перезаложено семьдесят процентов всех имений! А после отмены крепостного права нужда в деньгах у помещиков только возросла. Например, чтобы нанимать для обработки земли крестьян, теперь свободных, выкупных платежей не хватало. В конце концов ссуды стали выдавать снова, но в размере не более пятидесяти процентов от стоимости имения. Когда появились частные банки, примерно с тысяча восемьсот семьдесят первого года, они начали активно вливать кредиты в сельское хозяйство. Количество заложенных земель резко выросло, хотя казалось, куда уж больше? Заемщиков спасали лишь высокие цены на хлеб и вывоз его за границу. В восемьдесят восьмом году учредили Государственный Дворянский земельный банк, начался новый рост задолженности и переход земли в другие руки. Тут и появились в Западном крае паны. Польское общество тогда, после двух неудавшихся восстаний и репрессий правительства, взяло курс на «создание материальной силы нации», как они это назвали. Там много придумали терминов: органический труд, работа у основ… Появились «угодовцы», то есть соглашатели. И скрытая полонизация Забранного края приняла организованные формы. Первой жертвой ее стали русские помещики. Земля уходила от них к
