дней Георгий заехал за ними и повез на пролетке на Казанский вокзал (который по привычке называл Рязанским).
— Куда едем?
— В Томилино, недалеко. У знакомых там дача, и лесок поблизости имеется. Там и порепетируем, — Георгий подмигнул, указав подбородком на извозчика, которому о цели поездки знать было ни к чему. На Каланчевской площади расплатился за всех и, прежде чем войти в здание вокзала, торжественно сказал:
— У меня для вас прекрасная новость. Нашими товарищами в Киеве казнен генерал-фельдмаршал Эйхгорн! Уверяю вас, друзья, германская оккупация Украины подходит к концу! Наши усилия зря не пропали!
Дора даже помрачнела: опять основные мировые события проходят без ее участия! Радостно, конечно, с одной стороны, но ведь с другой — так хочется поскорее начать активно бороться! Сколько можно сидеть и спорить с Анной?
В Томилино их уже ждал товарищ Василий, с которым они и отправились в ближайшую рощу. Георгий повесил на ствол огромной березы лист картона с нарисованными кругами, достал браунинг:
— Стреляем по пять патронов, чтобы наверняка. Целимся в центр. Тот, кто попадет как можно ближе к цели — тот и будет первым номером. По флотскому обычаю, начинаем с младших.
Дита тщательно прицелилась, поддержала правую руку левой, чтобы пистолет не ходил ходуном, и, как учили, затаив дыхание, плавно спустила курок. И так пять раз, стараясь не дергать кистью, чтобы не сбить прицел. Георгий подошел к мишени, снял ее, хмыкнул, повесил новую.
— Ну как там? — спросила девушка.
— Потом, — отрезал Георгий. — Давай, Василий.
Парень тоже отстрелялся довольно быстро, держа браунинг одной рукой. Дита присмотрелась: молодец! Почти все в центр круга, рука у него твердая. Интересно, у кого результат лучше?
Дора, близоруко щурясь, уверенно выпустила пять своих пуль. Георгий взял все три мишени, подозвал тройку к себе.
— Результат перед вами. Номер первый — товарищ Василий. Пять попаданий почти в самый центр. Номер второй, страхующий первого — товарищ Дита: четыре центра один рядом. Держим глаза открытыми, а ухо — востро. Сигнальщик — товарищ Дора.
— Почему?! — недовольно воскликнула Фейга.
— Вообще одно попадание в мишень, даже не в круг, — коротко ответил Георгий. И приблизившись к женщине, тихо спросил:
— Ты почему очки не носишь? Не видишь же ничего! С пятнадцати шагов так промазать…
Дора ничего не ответила.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ. ПРИЧУДЫ НООСФЕР Ы. ТЕЛЬ-АВИВ, 1994
Я в одной «русской» газете прочитала глубокомысленные рассуждения про ноосферу. Тут иногда в киосках продают газеты на русском языке, так что я по дороге в магазин или аптеку покупаю себе это чтиво, чтобы лучше понять, что это за мир, в котором я оказалась. На свои деньги, между прочим, покупаю, не на Фанины, слава богу, мне Михаль платит исправно. В последний раз, правда, принес деньги Томер, для виду пообщался с бабушкой, рассказал про правнуков, потом отозвал меня на кухню, смущаясь вручил конверт. А чего смущаться? Так прислуге и платят. На кухне и в конверте. Потоптался, хотел что-то сказать, но не стал. Ушел. Ну, оно и к лучшему.
Но я, собственно, не об этом. Так вот, купила я газету с красивым названием, а там в разделе «Наука» статья про ноосферу. Я читаю эти газеты от корки до корки, иногда не по разу, больше-то мне читать на русском нечего. На иврите — хоть зачитайся, но мне, мягко говоря, сложновато. Так что для себя — только эти газеты. Иногда с ними конфуз выходит. Купила первую попавшуюся, стараясь взять потолще, чтобы на дольше хватило, а оттуда возьми, да и выпади приложение: на обложке голая тетя в непристойной позе, а на обороте — тоже голая, но хоть и тетя, а с таким мужским достоинством, что любой альфонс позавидует. Правда, с кривым. Но огромным. И главное — выпало это приложение как назло при Фане. Она на кухню выкатилась чаю со мной попить, а я как раз газетку разворачивала. Оно и посыпалось. Я даже не покраснела — позеленела! Давай подбирать, руки дрожат, листы переворачиваются, картинки одна другой краше…
— Не дергайся! — говорит моя старушка. — Ты себе газетку купила? Вот давай читай. А мне эти картинки дай, полистаю, — и смеется.
Что ты будешь делать? Дала я ей это похабное приложение, слышу — из ее комнаты какое-то фырканье. Думаю, злится. Опустила голову, сделала невинный вид: мол, я вовсе не из-за этого приложения газету купила (что чистая правда!), я не знала, что там внутри! А Фаня ржет уже в голос:
— Таня! Это гениально! Послушай: «Член начал ритмично двигаться в ней»… — ну тут дальше всякие глупости… А, вот: «Он вколачивал в нее член, желая утвердить свое превосходство. Минут через пять он застонал, и излил в нее горячую струю спермы. Из нее начал выходить пузырящийся спермой воздух». Интересно, автор вообще когда-нибудь сексом занимался?
И что характерно — читает моя старушка эти мелкие буковки с лупой, где-то же ее нашла, а до того мы обыскались эту лупу. Ну как же, такой случай, вот сразу и лупа обнаружилась. Чудеса!
— Фаня, вы зачем эту гадость читаете?
— А зачем ты эту гадость покупаешь? — хитро прищурилась старушка.
— Я это не покупала, Фаня, сколько я могу объяснять! Это приложение лежало внутри, я не знала, что у этой газеты такое приложение, честное слово!
— А если бы знала — то не купила бы, да?
— Нет. И теперь эту газету никогда покупать не буду!
— Значит так. Эту газету, — Фаня посмотрела на заголовок. — «Отклик», ты будешь покупать для меня каждую неделю. Я давно ничего подобного не читала. Знаешь такую поговорку: это так плохо, что уже даже хорошо? Это как раз про это. Поди еще свои деньги тратишь?
— Да уж не ваши! — решила обидеться я.
— Ну и зря. Покупай на мои, доставишь мне удовольствие.
Вот такая она, моя Фанечка. Все-таки здорово, что я у нее оказалась. И вот это как раз про ноосферу, про которую я хотела рассказать, но почему-то начала про эту тетку с мужским органом… или про мужика? Господи, да черт с ними с обоими, я не о том вообще.
Так вот. В этой газете была статья про ноосферу. И хоть я и конченый гуманитарий, но и то поняла, что если бы бедный академик Вернадский [29] прочитал эту ахинею, то в гробу бы перевернулся.
То, что у академика Вернадского означало эволюцию биосферы, где определяющим фактором будет разумная деятельность человека, под пером некоей дамы превратилось в какую-то «реализацию мыслей на
