трансцендентном уровне». Да-да, именно так. То есть, стоит тебе о чем-то подумать, как мироздание хватается за эту мысль, а затем ее материализует, как граф Калиостро статую Прасковьи Тулуповой. «Материализация чувственных идей!» Простите, Владимир Иванович, это не я! Это она!
Самое смешное, что после прочтения сего глубокомысленного опуса моя мысль действительно материализовалась. Причем, мысль довольно пикантная.
Отправилась я за очередной порцией лекарств в аптеку, топаю знакомой дорогой, вышла, в чем была — затрапезный сарафан с дыркой подмышкой и растоптанные шлепанцы. От российской привычки для выхода по делам наносить вечерний макияж и нарядно одеваться я давно избавилась. По сути, это был первый предрассудок, от которого я здесь избавилась. В Израиле никто не обращает внимания, в каком виде ты выносишь мусор или идешь за хлебом. Тут вообще принято ходить, в чем удобно, а не в чем красиво. Накрашенная девушка на каблуках среди бела дня — наверняка наша соотечественница, причем, из недавних. Да и просто жарко здесь. Я, правда, никак не могла избавиться от привычки надевать лифчик перед выходом на улицу, но как на грех именно сегодня решила махнуть рукой и добежать до аптеки в натуральном виде.
Вот так рассекаю я по богатому району, размышляю о неприятных решениях и натыкаюсь на — кого бы вы думали? Правильно. На Алекса. В бесформенном сарафане с дыркой. И злюсь почему-то не на себя, а на ни в чем не повинного мужчину, который мне как раз обрадовался.
— Здравствуйте! А я, знаете, уже всякую надежду потерял, хожу тут возле аптеки, вдруг, думаю, вас встречу!
— Зачем? — сурово поинтересовалась я.
Он прямо смешался. Я знаю, что этот простой вопрос приводит мужчин в ступор: «Пойдем ко мне!» — «Зачем?» И оба знают, зачем. Но не ответишь же «потрахаться». Один мой знакомый придумал остроумный ответ: «Газировки попьем, радио послушаем!» Смешно, правда? У нас потом в компании выражение «газировки попьем» как раз это самое и означало, что вы подумали. Но вообще-то вопрос «зачем?» — отличный. По реакции на него сразу становится понятно, находчивый парень или нет. А этот, в сандаликах, точно начнет сейчас мямлить что-то. Но он как-то так участливо посмотрел на меня и спросил:
— У вас что-то случилось?
Случилось у меня. Давно случилось. И как из этого «случилось» выбраться я не знаю. Но это я так подумала. А ему, совершенно не виновному в моих горестях человеку, продолжала хамить. От смущения, естественно. И от вида своего сарафана.
— А вам-то какое дело?
— Ну почему вы все время грубите? — спросил он. — Хотите знать, зачем я вас искал? Затем, что вы мне очень понравились, и я хочу с вами познакомиться, даже если вы не хотите. Я ведь имени вашего не знаю, но очень хотел бы узнать. А вы почему-то хотите казаться хуже, чем вы есть. Зачем?
Ты посмотри?! Бьет меня моим же оружием! Вопрос «зачем», конечно, риторический, но среагировал-то он нормально. Впрочем, если бы он обиделся, развернулся и ушел, я бы нисколько не расстроилась. Разве что чуть-чуть.
— Меня зовут Татьяна, Алекс.
— Очень приятно.
Я усмехнулась.
— Это ненадолго. Есть такая шутка.
— Что «ненадолго», — не понял он.
— Приятно вам от знакомства со мной будет не долго. Я особа ершистая, злобная, характер у меня скверный и времени у меня вечно не то, что маловато, а просто нет. Вот и сейчас я на минутку выскочила в аптеку, меня ждет моя метупелет («подопечная», я это слово среди самых первых выучила. Я — метапелет, а она — метупелет. Разница в одной букве и в пропасти между нами).
— Наговариваете вы на себя, Таня. Уверен, что характер у вас нормальный. А может, чем черт не шутит, даже хороший.
— С чего вы так решили?
— А давайте с солнца уйдем внутрь. Там кондиционер. И очередь. Так что успеем поговорить.
Смотри-ка, сообразительный какой. Ну пойдем.
Внутри и правда была длиннющая очередь, в аптеках всегда так, надо же нужное лекарство на бесчисленных полках отыскать, а это время занимает. Я заволновалась: как там Фаня одна? Алекс покрутил головой.
— Знаете, у меня к вам предложение: вы сейчас возвращайтесь к своей подопечной, а я выкуплю лекарства и принесу вам.
Вот хитрый!
— А вдруг вы с деньгами сбежите?
— Обязательно. Я стремлюсь сказочно обогатиться за счет вашей старушки, и давно поджидал вас, чтобы выманить эту корзинку с пирожками и горшочек масла.
Все это он произнес с серьезным, даже суровым лицом. Забавно.
— Ну и куда вы принесете это все?
— Дом я знаю, с прошлого раза запомнил. А квартиру вы мне сейчас скажете.
Ага, еще чего! Нет, брат. Так не пойдет. Я, конечно, наивная, но не настолько. Но я даже рот раскрыть не успела.
— Ну какая же вы недоверчивая! Вот посмотрите: я похож на убийцу, грабителя и насильника? Ладно, не верите мне — не надо. Я могу позвонить, чтобы вы вышли взяли пакет? Я могу его оставить в условленном месте, а вы в условленное время выйдете за ним?
— Ага! И тут вы из кустов как выскочите!
— Точно! А то вообще скроюсь с деньгами, лекарствами от давления и слабительным — или что там еще ваша старушка принимает? И тогда точно сказочно обогащусь.
А он с юмором! И вроде не дурак. И на грабителя не похож. Хотя, Татянконстинна, ты в жизни живого грабителя видела? Видела. Красивый и сексуальный риэлтор с хорошо подвешенным языком. И твоя квартира сейчас обеспечивает ему мохито на Мальдивах. Я, честно говоря, плохо знала, что такое мохито и где эти Мальдивы, но это был такой символ богатой и праздной жизни. На мои денежки.
А Алекс увидел, что я помрачнела и сам посерьезнел. Решил, что он что-то не то сказал. Какие вы, мужики, смешные! Хотя мне не до смеха, если честно.
— Черт с вами, Алекс. Записывайте телефон, я выйду и заберу лекарства. И сдачу!
Он рассмеялся.
— Конечно! Сдачу сдам до копейки! То есть, до агоры [30]!
— Естественно! Еще чего не хватало!
Я пошла к дому. Если и правда сопрет эту двадцатку шекелей, будет обидно. Не бешеные деньги, конечно, но все же. И тут я обернулась и задала вопрос, который давно вертелся на языке:
— Алекс — это Александр?
— Нет. Алексей. Леша.
— Ну, бывай, Леха! — отчаянно сказала я и пошла к своей Фанечке.
Не могу сказать, чтобы Фаня была счастлива от того, что в ее квартиру будет звонить какой-то незнакомый мужчина. Тысячу раз себя уже прокляла за
