Пока Сэмюэл укладывал чемоданы, а кучер чистил лошадей, готовясь везти хозяина на Паддингтонский вокзал, Ленокс бегло просматривал доклад, написанный им для венской конференции по римской истории. До конференции оставайся месяц, и Чарлз, довольный своим докладом «Дети и детство в Риме императора Августа», уже заказал билеты. Он отсылал написанное в Кембридж, где работал его друг по жизни и переписке, Берти Флинт-Флагг, и сегодня труд вернулся с поздравлениями, мелкими поправками и неожиданной новостью о вакансии на один семестр в колледже Магдалины, классическое отделение которого по праву числилось лучшим в Англии. Берти считал Ленокса достойным претендентом на должность преподавателя. «На Британских островах вряд ли можно найти историка-любителя, который знал бы римский период лучше, если не считать Джеймса Хотендона, — писал Берти (и Ленокс в душе слегка возмутился), — поэтому вы просто обязаны приложить свои способности на университетском поприще». Чарлз вдруг представил, как курит трубку в просторном кабинете колледжа Магдалины, где книги во всю стену, маленький сад за домом и общество лучших университетских умов… И все же хотя мелькнувшая перед внутренним взором картина воплощала его представления о счастье, хотя от заманчивой перспективы сердце забилось сильнее, он уже знал — и не утренний ли разговор с Даллингтоном тому виной? — что никогда не откажется от тяжелой неблагодарной работы, которая не принесла ему уважения в свете, но была столь же высокой и благородной, как любое другое призвание.
Письмо Мак-Коннелла с мнением по делу Питера Уилсона пришло в Оксфорд вечером следующего дня, и день этот трудно было назвать для Ленокса удачным. Сержанты Гудсона прочесали все окрестности к югу от города, начиная с луга Крайст-Черч и почти до Фарингдона и Дидкота, но расспросы в пабах, почтовых отделениях и постоялых дворах ничего не дали: ни Дабни, ни Пейсона вспомнить никто не мог. Идея Ленокса имела под собой все основания, благородно отметил Гудсон, оставив в стороне тот факт, что результатов она не дала.
— А в полях искали?
— Еще как, и местных жителей опрашивали. Ничего.
— Что, если ограничить зону поиска? Вернуться к начальному варианту с радиусом в четверть мили от луга и изучить там каждый куст?
Гудсон покачал головой:
— Людей не хватает. Нужно отрабатывать и другие версии.
— Есть что-то новое?
— Сейчас занимаемся человеком, который приходил к Пейсону во время танцев в колледже Иисуса в субботу вечером.
— Что-нибудь выяснили?
— Здесь толку больше, но не намного. Удаюсь проследить за ним до постоялого двора в Абингдоне, где он останавливался под именем Джеффри Кентербери.
— Можно по крайней мере сказать, что кое-какое представление о литературе он имеет.
— Ну да, мы тоже подумали о «Кентерберийских рассказах» Чосера.
— А как он выглядел, какие-нибудь приметы?
— Немного. На вид лет пятьдесят, одет хорошо, брюнет, рубец на шее. И еще миссис Мид, хозяйка гостиницы, заметила у него массивные карманные часы, по ее мнению, очень дорогие. Он то и дело на них смотрел.
— Немного, но хоть что-то. Адрес, куда ему могли бы переслать почту, он оставил?
— Только название парохода, отбывающего в Индию, — как выяснилось, судно вышло в Дели еще месяц назад.
— А мужчина был загорелый?
— Нет, светлокожий.
— И не похож на военного?
— Нет, если судить по описанию миссис Мид.
Разговор происходил в полицейском участке в начале второго, и Леноксу, ждавшему вестей от Даллингтона, Грэхема и Мак-Коннелла, ничего не оставалось, кроме как возобновить слепые поиски в Бодлианской библиотеке. Проведя там без всякой пользы три часа, он решил, что на сегодня хватит. И вот теперь, в пять, мальчик-посыльный принес с вечерней почтой бандероль от Мак-Коннелла. Грэхема не было, он как тень следовал за скрытным профессором и уверял, что для полноты картины ему нужны еще сутки.
Ленокс распечатал бандероль. В ней оказалась коротенькая записочка на желтой почтовой бумаге, длинное письмо на стандартном листе и официальное заключение по делу о самоубийстве, которое нужно было отправить Дженкинсу обратно в Скотланд-Ярд. Записку прислала Тото. Вот что там говорилось:
Привет, Чарлз! Ко мне приехала Джейн (сейчас девять утра, интересно, сколько будет, когда ты получишь письмо?). Так вот, Джейн считает, что мы непременно должны сообщить тебе, что я чувствую себя хорошо и хочу назвать ребенка Мелори — если, конечно, это девочка. Правда, имя очень подходящее и милое? Только послушай — Мелори Мак-Коннелл, — по-моему, звучит потрясающе!
P.S. Возвращайся, пожалуйста, поскорее и скажи Томасу, чтобы перестал весь день сидеть над судебными отчетами!
С любовью, Т. М.
Ленокс рассмеялся и начал было складывать письмо, потом передумал и спрятал листок в кожаный футляр для корреспонденции. Его стоило сохранить уже потому, что леди Джейн находилась рядом с Тото, когда та писала. Еще посмеиваясь над безумной логикой влюбленных, он взял в руки добросовестный ответ Мак-Коннелла.
Здравствуй, Чарлз! Спасибо, что дал возможность взглянуть на документы. С самого начала позволю себе сказать, что вряд ли ключ к разгадке кроется в отчете. Случай очень скользкий, и следователь Беллоуз на самом деле провел тщательное расследование. Насколько могу судить, Питер Уилсон действительно мог покончить с собой, но поводы для сомнений есть, и, думаю, тебе небезынтересно будет их узнать.
Уилсон погиб в поместье своего друга, Дэниэла Марана. Это произошло в сентябре прошлого года, когда они с компанией приятелей решили отдохнуть от Лондона и провести уик-энд в Суффолке, — все это ты и сам наверняка понял из отчета. Утром Уилсон взял винтовку и уехал верхом один. Обращаться с оружием он, безусловно, умел, принимая во внимание тот факт, что с юных лет ходил на охоту, а потом служил в двенадцатом Суффолкском полку. Винтовку он взял легкую, в расчете на мелкую дичь. Собственно говоря, его и нашли потом в чаще векового леса, где Маран обычно охотится на фазанов. Когда лошадь вернулась без седока, Маран снарядил поисковую группу, и они отыскали тело.
Вывод о том, что это самоубийство, а не просто несчастный случай, Беллоуз сделал исходя из положения винтовки во время выстрела. Она была направлена немного вверх, из-за чего пуля и попала в правую щеку с расстояния двух футов. Вроде бы это говорит о том, что Уилсон действовал сознательно. Правда, меня смущают некоторые детали: прими он решение покончить с собой таким образом, ему неминуемо пришлось бы встать на одно колено — согласись, поза довольно неловкая, — чтобы упереть ружье в землю. Я просмотрел свою картотеку по самоубийствам из пневматических ружей: под таким углом пуля не входила почти ни разу. Зато такой угол вхождения довольно легко объяснить, если бы речь шла об убийстве, и стрелявший притаился в кустах.
Однако есть чрезвычайно важное обстоятельство, сводящее изложенные мной доводы на нет: положение тела и винтовки. Уилсон упал на ружье, не выпуская его из рук. Надо было сильно изловчиться, чтобы после выстрела тело упало именно так: выстрел снизу отбросил бы Уилсона на спину.
И еще один аргумент в пользу самоубийства: охота на фазанов открывается только в октябре, и егерь Марана заверяет, что удачной охоты не получилось бы. По всему выходит, что Уилсон отправился в лес не за фазанами.
Извини, на сей раз толку от меня мало.
Томас.
Внизу, уже не таким аккуратным почерком, доктор сделал приписку:
Помимо всего прочего, ты найдешь среди бумаг записку Тото — советую не принимать ее мольбы слишком близко к сердцу, хотя здесь тебе мои советы не нужны.
Т. М.
Мак-Коннелл, спасибо ему, сделал все, что мог, но результаты обескураживали. Каждый раз, когда детектив тянул за важную, по его мнению, ниточку, в руках оказывалось пусто. Что ж, может, Даллингтон откопает что-нибудь интересное про Марана.
Маран. Где он слышал это имя?
Ленокс лихорадочно отбросил письмо, уже на ходу натянул пальто и, забыв потушить свечи, почти выбежал из комнаты.
Он не заметил, как оказался на Брод-стрит, не заметил, как попал в поток студентов, освободившихся после тьюторских занятий в Бейллиоле и Тринити. Он стремительно шел в Бодлианскую библиотеку. Войдя в здание, Ленокс поднялся прямиком в читальный зал и схватил им же недавно поставленный на место том «Кто есть кто». Найти там имя Марана не составило труда. Детектив прочел статью дважды и переписал ее в блокнот. Так. Дэниэл Маран, несомненно, состоял в обществе «Сентябрь». Однако совсем не рядовым членом, а, возможно, самой главной фигурой на сегодняшний день. Капитан армии, он, как Уилсон и Лайсандер, служил когда-то во втором батальоне двенадцатого Суффолкского пехотного полка, но в отличие от них отнюдь не был простым отставником, проводящим время по клубам.
