Митя покосился на каменного льва.
— Странно, что Ираклий не убил здесь кого-то, рожденного под знаком Льва. Вот же рядом статуя. Символично.
— Потому что он идет по солнечному порядку, — Мармеладов описал рукой широкий круг, — и не может убить Льва прежде Барана. Нельзя нарушать очередность, Постой-ка, постой… Да ведь поэтому места и не повторяются. Что там было после Дмитровки? Цветной бульвар, Добрая Слободка, и шаг за шагом дошли до Сыромятни.
— Что общего у этих адресов? — доктор обхватил голову руками и раскачивался взад-вперед. — Должно же быть что-то общее!
Сыщик, погруженный в раздумья, снова и снова чертил на воздухе окружности.
— Тут поблизости полицейский участок, — откликнулся Вятцев. — Зайдем? У них точно карта отыщется.
— Не уверен, что это правильно. Все-таки наше расследование пока носит частный характер. Если сейчас подключить к этому делу полицию, то начнется суета, беготня и мордобития. А нам важно Ираклия не спугнуть, — Мармеладов подумал еще немного и скомандовал. — В книжную лавку!
XIII
Книжную лавку отыскали в подвальчике на Земляном валу. Выскребли низкий потолок шляпами, протиснулись между книжными полками и очутились в уютном закутке. За конторкой стоял букинист, подслеповато щурясь в толстенный том «Происхождения культа деревьев на Руси». Седые волосы и бакенбарды обрамляли морщинистое лицо с острым носом.
— Вы ищете что-то конкретное? — спросил он. — Или просто погреться зашли?
— Нам нужна карта Москвы.
— Ка-а-арта? — протянул букинист. — Карты разные имеются. Вам для каких целей?
— Эх, сейчас бы трехверстку Шуберта, с которой мы воевали! — воскликнул Митя. — Весьма пригождалась для ориентировки на местности.
Старик закрыл книгу и пошел к дальней полке.
— Шуберт! Нашли, чем удивить. У меня тучковская есть, двухверстная. Шуберт, ишь ты… А есть и более подробные, — он вытащил и раскрутил бумажный рулон. — Вот эта красавица гравирована при военно-топографическом депо. Масштаб одна верста в дюйме. Здесь вся Московская губерния представлена.
— Экая скатерть! — удивился доктор. — Не на каждом столе такую расстелить можно.
— Скажете тоже! Эту только на стену вешать надобно.
Почтмейстер внимательно прочитал легенду в уголке карты.
— Так она же у вас 52-го года. Устарела давно.
— Помилуйте, сударь, что там может устареть? Города с места сдвинутся? Допустим, пара деревушек в этом углу выгорит дотла из-за лесных пожаров. Разве кто заметит? Или вот ещё: нету здесь железных дорог, что надысь построены. Но по совести скажите, когда вы садитесь в вагон, разве принципиально знать, по какой именно долине поезд помчит? Важно добраться до конечной станции. А новую карту офицеры Генштаба уточняют, деньги им на топографическую съемку выдали из казны. Теперь пока не пропьют… Только к следующему году сподобятся. Берите губернию! Могу в дополнение к ней продать вам увеличительное стекло, — книготорговец достал из-под прилавка лупу на длинной посеребренной рукояти. — Все за три рубля.
— Щедрое предложение. Но нам вся губерния не интересна, — ответил сыщик. — Нам бы городскую карту.
— Рекомендую план Москвы от иллюстратора Касаткина. Бумага плотная, долговечная. На сгибах не протирается. Масштаб весьма подробный, двести саженей в дюйме. Стоит всего пятьдесят восемь копеек! — старик развернул квадратный лист шириной в аршин.
— Вот, это уже ближе к идеалу, — обрадовался Митя.
— Заметьте, Москва поделена на семнадцать частей, каждая окрашена своим цветом. То есть когда будете изучать Рогожскую сторону, взгляд на Серпуховскую не соскользнет. Не заблудитесь, одним словом!
— А еще подробнее бывают карты? — уточнил Вятцев.
— Полгода назад попался мне нивелирный план, сделанный межевыми инженерами. Сто саженей в дюйме. Каждую колокольню, да что там — крест на колокольне углядеть можно. Дорогая вещица, но добротнейшая!
— Берем, — Мармеладов полез в карман за деньгами. — За любую цену, не жалко.
— Извините, молодые люди. Нету. Экземпляр редкий, забрали тут же. Если появится снова — оставьте адресок, я с посыльным передам записочку. А за товар с вас, как и уговаривались…
— Полтина? — спросил Митя.
— Пятьдесят восемь копеек. Берите, берите. Хороший план, тут и рельсы для конки прорисованы. Хотя, когда вы садитесь в вагон, так ли уж важно, по Страстному вас повезут, аль по Тверской-Ямской? Важно успеть вовремя!
— Прав старик, — бормотал сыщик, поднимаясь по ступеням на свет, — только конечная станция имеет значения. Только результат! Никому не интересно, сколько улик и версий мы рассмотрим, прежде чем лиходея поймаем.
— Не скажите, — возразил доктор. — Я люблю читать детективные романы как раз ради того, чтобы проходить весь путь, от улики к улике. Наблюдать, как из тонких ниточек сплетается канат неопровержимых доказательств. Угадывать преступника прежде главного героя. Разве вас это не захватывает?
— Захватывает. Но если бы это наше расследование описали в книге, то я, не мудрствуя лукаво, сразу прочел бы последнюю главу. Потому что Ираклия надо не просто изловить, а сделать это как можно скорее. Пока он не убил еще шестерых.
— И не разбросал, где попало, — добавил почтмейстер.
— Нет, не где попало, — Мармеладов ускорил шаг, оглядывая окрестные вывески. — Взять хоть сегодняшнее убийство. Сабельянов полверсты тащил труп садовника, чтобы подбросить его к дому фон Блау. Ему важно оставить жертву в точно определенном месте. Он ведь фанатик, а такие люди часто придумывают систему причин, остальным людям непонятную. Если угодно, у Ираклия своя логика — извращенная, безумная, но она есть. Нужно постичь ее. Для этого и требуется карта города!
Сыщик ворвался в ближайший трактир, напугав полового и посетителей. Сгреб в сторону чашки, расстелил на щербатом столе иллюстрированный план.
— Доставайте вашу тетрадку, Вятцев. Будем сравнивать адреса. У меня в кармане как раз завалялся фаберкастель, — он достал обломок карандаша и начал ставить галочки на плане. — Добрая Слободка. Так. Цветной бульвар. Уланский переулок. Какой там нумер?
— Двадцать третий. Это примерно вот здесь, — доктор провел пальцем вдоль нарисованной линии.
— Что еще?
— Малая Дмитровка, дом Бланка.
— Нет такого, — покачал головой Мармеладов. — Нам бы более подробную карту, со всеми переулками и с домами…
— Вряд ли такую нарисовать сподобятся, братец, — махнул рукой почтмейстер. — Она никому не нужна. Возьми
