— Подойдите, — сказал стражник.
Хиро дошел до края моста. Когда он приблизился на расстояние, с которого было вполне удобно разговаривать, стражник продолжил:
— Быстро же курьер до вас добрался.
— Кто-то отправлял послание? — спросил Хиро.
— Полчаса назад, — ответил самурай. — Послания я не видел, но, учитывая произошедшее самоубийство, полагаю, в нем была просьба о вашем присутствии.
Покалывание пробежало вниз по позвоночнику Хиро и поселилось где-то в животе. Он ненавидел, когда ситуация заставала его врасплох, особенно если от неё веяло опасностью.
— Боюсь, я разминулся с курьером, — сказал Хиро.
Самураи часто использовали самоубийство в качестве искупления за какое-нибудь гнусное преступление. Однако Казу прошлым вечером не выглядел склонным к суициду. Женщины иногда тоже убивали себя по причине несчастной любви, но, даже почти не зная Джун, Хиро сомневался, что это она. Он не понимал, кто и зачем покончил жизнь самоубийством.
Текли секунды. Хиро хотелось бы, чтобы стражник все объяснил и избавил его от неприятных вопросов.
Тот в свою очередь разглядывал улицу.
— Вероятно, курьер не увидел вас на дороге. — Было похоже на то, что он не знает, что делать дальше.
— Могу я увидеться с Миёси Акирой? — спросил Хиро.
— Поскольку вы участвуете в расследовании, не думаю, что вам нужно ждать Миёси-сан. — Стражник кивнул одному из напарников. — Пожалуйста, проводи Мацуи-сан в конюшню.
— В конюшню?
— Да, — ответил стражник. — Я бы объяснил, но это не мое дело.
Хиро последовал за вторым стражником, молча проклиная его за неспешность.
Вероятно, это либо Масао, либо Ден. Ни один самурай не убил бы себя в конюшне, а смерть простолюдина объяснила бы неспешность сопровождающего. Хиро постарался не гадать, кто из мужчин покончил собой. Он предпочел подождать и увидеть все самому.
* * *
У входа в конюшню стояли вооруженные самураи. Они переминались с ноги на ногу, словно желая поскорее уйти с места происшествия. Хиро находил забавным тот факт, что некоторые самураи чувствовали себя неуютно рядом с трупом.
Пересекая двор, синоби поднял взгляд на небо. Грозовые тучи заволокли небо и на завтра обещали принести дождь. Хиро почти чувствовал запах капель, готовящихся пролиться на землю.
Из конюшни вышел Акира и поклонился:
— Доброе утро. Вижу, вы получили мое сообщение.
Хиро поклонился в ответ.
— Боюсь, это не так. Вероятно, я разминулся с курьером. Я шел, чтобы поговорить с Деном.
— К сожалению, теперь это невозможно. — Акира махнул, приглашая Хиро следовать за ним, и повернулся к конюшне.
Переступив порог, синоби увидел тело, свисающее со стропил.
Он шеи трупа вверх бежала веревка, цепляясь за потолочную балку у края возвышения, где обычно спали Масао с Деном. Тело болталось у самого края платформы. Оно казалось безвольным, но уже начало твердеть.
Труп принадлежал юноше лет двадцати или около того. Волосы парня были коротко острижены, а на переносице виднелся шрам. Хиро очень четко его увидел. Он выделялся, бледный и блестящий, на фоне серого цвета, в который окрасился сам нос.
В дальнем конце деревянной платформы сидел Масао. Он обхватил голову руками, а плечи его поникли, хоть и не дрожали. Когда Хиро вошел, Масао поднял взгляд. В покрасневших глазах конюха Хиро увидел отчаяние.
Однако у Масао хватило сил встать и поклониться.
Хиро перевел взгляд с конюха на висящее тело, которое медленно вращалось на веревке. Он втянул воздух, но пахло только лошадьми, сеном и кожей. Труп еще не начал разлагаться.
— Это Ден? — спросил Хиро.
Масао сжал челюсти и кивнул. Он тяжело сглотнул, но ничего не сказал. Потом умоляюще посмотрел на Акиру.
— Пожалуйста, Миёси-сан, могу я его снять?
— Нет, — ответил Акира. — Мацуи-сан, я бы хотел, чтобы вы подтвердили, что это самоубийство.
Хиро перевел взгляд с самурая на труп.
— А этому требуется подтверждение?
— Формальность, конечно, — согласился Акира, — но раз уж вы здесь, было бы крайне невежливо ставить в этом деле точку без вас.
Хиро отступил к двери и окинул взглядом всю сцену.
На полу конюшни под странным углом лежали три тюка сена. Мальчишка, вероятно, свалил его на платформу, забрался сверху, чтобы закрепить веревку, потом пинком отбросил тюки, чтобы завершить начатое.
Хиро мысленно замерил высоту и расстояние. Учитывая рост Дена и высоту стропил, три тюка были в самый раз. Представшая сцена действительно была похожа на самоубийство.
— Где вы были, когда это случилось? — спросил Хиро у Масао.
— Спал. — Масао указал на футон, лежащий в центре платформы. Гора смятых одеял была отброшена в сторону.
Рядом с одним футоном лежал второй, аккуратно заправленный. Вероятно, он принадлежал Дену.
— Я обычно не сплю очень крепко, — сказал Масао, — но мы допоздна пили с Деном чай, когда он вернулся из Оцу.
У футонов, подтверждая его слова, стоял чайник и две чашки.
Хиро поднялся на возвышение, чтобы осмотреть тело. Веревка была завязана на шее Дена простым узлом. Других видимых повреждений на парне не было. Его пальцы стали такого же землисто-серого цвета, что нос и уши. Хиро отметил эту особенность. Большинство трупов становились синеватого или фиолетового оттенка, но никак не черного.
— Он говорил что-нибудь, что могло бы сказать о его планах? — спросил Хиро, не отрывая глаз от трупа.
— Нет. Я и понятия не имел… — Его голос оборвался, но он начал сначала. — Я бы его остановил. Клянусь.
— Уверен, он об этом знал, — вставил Акира, — поэтому не оставил тебе ни единого шанса.
— Но зачем ему это делать? — спросил Хиро. Обернувшись, он увидел ответ на свой вопрос.
На задней части балки, где была привязана веревка, виднелись написанные углем буквы. От входа в конюшню надпись видна не была, но она стала последним, что видел Ден перед своей смертью.
Акира указал на надпись.
— Его признание говорит само за себя.
«Не вините Масао, — было написано на столбе. — Я действовал в одиночку».
Вторая строка была написана более толстыми мазками, словно автор черпал силу в первой.
«Я убил Сабуро, чтобы спасти сёгуна, и убил себя, чтобы очистить свою грешную душу».
Хиро молча дважды прочитал признание. Он не видел необходимости мучить Масао, произнося эти слова вслух.
У основания столба лежала обожженная палочка, предположительно отброшенная туда после использования.
Акира указал на столб.
— Видите? «Я убил Сабуро…» Это признание.
— Ден умел писать? — спросил Хиро.
Масао кивнул.
— Это его почерк.
Хиро изучающе разглядывал написанное.
— Все слова написаны им?
Масао уставился в пол.
— Да, каждое слово.
— Эта формулировка подтверждает угрозу из письма, адресованного Сабуро, — сказал Акира, — если только было не два заговора, что маловероятно.
— Согласен, — ответил Хиро. — Но откуда Ден мог узнать о заговоре, угрожающем сёгуну?
Это признание выглядело очень удобным, учитывая изменившееся расписание стражи, о которой прошлой ночью говорил Казу. К сожалению, Хиро до сих пор не знал, кто внес эти изменения и зачем.
— Вы же видели письмо, — сказал Акира. — Сабуро было нужно, чтобы его неназванные «друзья» как-то проникли в комплекс. Вероятно, он приказал Дену открыть ворота.
— Такое невозможно, — вмешался Масао. — Ден был верным слугой сёгуна.
— Похоже на то, — Хиро показал на слова.
— Но Сабуро об этом не знал, — сказал Акира. — Возможно, Ден сделал вид, что сотрудничает с ним, выполняя приказ, а потом убил Сабуро, чтобы предотвратить заговор.
— Почему же он не покончил собой в ночь убийства? — спросил Хиро. — И зачем было использовать кинжал Казу? Большинство убийц не станут надеяться на то, что найдут оружие на месте преступления.
— На второй вопрос у меня ответа нет, — сказал Акира, — но с первым все просто. Ден не думал, что кто-нибудь станет его подозревать. Он выдумал ссору с Сабуро, которая помогла ему убедить Масао помочь ему сбежать, чтобы выглядеть при этом жертвой. Это был предлог, чтобы уехать из Киото.
Когда я привез его из Оцу обратно, он понял, что мы можем узнать правду и покончил собой, чтобы избежать наказания.
Хиро посмотрел на тело.
— Не самый впечатляющий способ.
Масао покачал головой.
— Я в это не верю. Ден обязательно рассказал бы мне про заговор, и вчера, как мне кажется, он, наоборот, стремился поговорить с Мацуи-сан.
— Притворство, — сказал Акира. — Он знал, что вы вмешаетесь, если узнаете правду.
Масао снова покачал головой, но спорить не стал. Будучи простолюдином, он не имел права противоречить самураю.
