начищенной медью рупор.
– Начали! – воскликнул седеющий красавец-режиссер и откинулся назад.
Рыжеволосая ассистентка Качинского Анечка Дроздова щелкнула «хлопушкой», звонким голоском объявив о начале первого дубля. Что-то снова щелкнуло, зажглось, заскрипело. Камера, установленная на импровизированных рельсах, дрогнула и покатилась вдоль крепостной стены. Актеры пришли в движение, Дорохов-«Шуйский» выхватил из ножен саблю и принялся сотрясать ею над головой. Катя снова встала на носочки, сжала кулачки, и в тот же миг вдруг раздался женский визг, который перевернул все с ног на голову…
На миг все как будто замерли, вышли из привычного ритма, потом как-то беспомощно засуетились. Спустя мгновение снова раздались крики. Большинство статистов, еще не понимая, что случилось, бросились к тому самому месту, где только что в кресле сидел Качинский. Режиссера охватили кольцом, спустя мгновение очень громкий женский голос закричал:
– Врача! Скорее позовите врача!
Зрители загудели и хлынули вперед. Солдаты из оцепления, хоть и не без труда, но все же сумели остановить толпу. Все тот же женский голос снова закричал:
– Врача!!! Он же умирает! Немедленно вызывайте врача!
Катя не сразу поняла, что случилось. Кто-то толкнул ее в спину, она обернулась, но тут ей наступили на ногу. Катя ойкнула. Зиночка, которая только что была совсем рядом, вдруг куда-то исчезла. Катя искала подругу глазами и наконец увидела, как ту оттеснили в сторону метров на десять. Толпа снова зашевелилась, бойцы из оцепления требовали отступить назад, и именно в этот момент Катя наконец-то пришла в себя.
– Пропустите! Сейчас же пропустите меня… я врач!
Какой-то мужчина в коричневой кепке букле тут же рванулся к ней.
– Вы в самом деле врач?
– Да!
– Тогда вам нужно пробраться сквозь эту толпу!
– Ну так помогите же мне!
Парень кивнул и зычно рявкнул:
– А ну посторонись! – и, схватив Катю за руку, потащил ее к городской стене. Их поддержали, и вскоре они сумели добраться до ленточных ограждений.
– Пропустите эту девушку, она врач! – крикнул парень молоденькому белобрысому солдатику из оцепления.
Тот испуганно огляделся по сторонам и отступил, пропуская Катю и ее случайного помощника вперед. Спустя несколько мгновений члены съемочной группы и актеры, образовавшие кольцо, расступились, и Катя увидела лежащего на траве и корчившегося в судорогах Качинского.
– Отойдите!.. Отойдите сейчас же!
Катя упала на колени. Качинского трясло. Катя пощупала пульс, потом оттянула больному веко.
– Ярко выраженная геморрагия сетчатки! Пульс учащенный! Судороги… – она не успела договорить – Качинский дернулся, и его вырвало.
– Живот! Как будто ножом режет, – прохрипел режиссер, продолжая трястись и корчиться от боли.
– Срочно принесите воды! А лучше чего-нибудь вязкого…
– Что вы имеете в виду?
Катя увидела рядом с собой Горшкову.
– В идеале – льняной раствор, можно кисель!
– Да где же я вам сейчас киселя возьму? – чуть не плача простонала Горшкова.
– Тогда просто принесите воды… много воды!
Горшкова тут же исчезла, и в этот момент послышался вой санитарной сирены.
Спустя несколько секунд карета «Скорой помощи» остановилась метрах в десяти от места происшествия. Сухощавый врач в потрепанном халате и в толстых роговых очках тут же подбежал к больному.
– Так! Кто вы такая? Вы врач?
Катя кивнула и нехотя отступила.
– Это определенно отравление сильным токсином! Ему срочно нужно сделать промывание желудка и не помешает переливание крови!
– Я вас понял! – сухо ответил врач и повернулся к прибывшим с ним санитарам: – Носилки! И побыстрее…
Спустя несколько минут, все так же воя сиреной, машина «Скорой помощи» сорвалась с места, увозя с собой все еще стонущего от боли московского режиссера Всеволода Качинского.
Неделя была бешеной, но они неплохо поработали, раскрыв две квартирные кражи и взяв с поличным банду спекулянтов, орудовавших в Завеличье и в Крестах.
Сегодня наконец-то выдался спокойный денек. Начальник оперативного отдела псковской милиции Павел Зверев и трое его оперативников, благополучно разобравшись со всеми рапортами и отчетами, сидели у себя в отделе и изнывали от жары и скуки. Нисколько не смущаясь присутствием своего непосредственного начальника, Дима Евсеев и Шура Горохов играли в шахматы. Веня Костин от скуки читал новый Дисциплинарный устав, сам же Зверев, показывая своим подчиненным дурной пример, бесцеремонно закинул ноги на рабочий стол и чистил ногти заостренной спичкой.
На прошлой неделе, как и в прежние добрые времена, Павел Васильевич наконец-то выкроил время и посетил довольно приличную закусочную на Троицкой, где сумел познакомиться с хорошенькой шатенкой Сонечкой Мосиной.
Сонечка работала пекарем-кондитером на местном хлебозаводе, однако, вопреки устоявшимся стереотипам, не отличалась пышной фигурой, напротив, – была очень подвижна и стройна.
Около тридцати… Начитанна и не особо эмоциональна… С чувством юмора и без лишних комплексов…
Тем не менее Зверев потратил неделю, водя Сонечку в кино. Они посетили драмтеатр, где показывали «Касатку» режиссера Григорьева. Вчера же Павел Васильевич рискнул пригласить приглянувшую ему красавицу в ресторан. Та, немного поломавшись, согласилась.
Результатом этого стало то, что Сонечка наконец-то решилась посетить «логово Зверя» (именно так Павел Васильевич частенько называл свою холостяцкую квартиру). Они слушали патефон, пили не самый дешевый коньяк, и в итоге Сонечка осталась у Зверева до утра. Именно по этой причине начальник оперативного отдела псковской милиции Паша Зверев сейчас жутко хотел спать и то и дело время от времени зевал.
В дверь постучали.
– Кто там еще? Входите, не заперто! – крикнул Зверев, даже не подумав при этом снять ноги со стола.
Дверь открылась, и в кабинет вошел невысокий паренек в сереньком костюмчике и с комсомольским значком на груди. В руке он держал потрепанный кожаный портфель.
– Здравия желаю! Мне к майору Звереву. Разрешите войти?
Зверев сурово оглядел незваного гостя. Прищуренный взгляд, зачесанная назад пышная шевелюра, округлые щечки с ямочками, пухлые губы – эдакий маменькин сынок.
– Ну, я Зверев, а ты кто такой?
– Курсант Горьковской школы милиции Комарик, прибыл к вам в отдел на стажировку. – Паренек достал из кармана очки и водрузил их на нос.
– На стажировку? К нам? А Корнев в курсе?
– Так точно, товарищ майор! Он меня к вам и направил.
Зверев хмыкнул:
– Горьковская школа, говоришь?
– Там база для обучения очень хорошая, – пояснил Комарик.
– И чему же вас там учат, в вашей школе милиции?
– Обучение включает в себя: административное право, криминалистику, партийно-политическую работу, историю государства и права, государственное право, уголовное право, уголовный процесс. Ну и, разумеется, общеобразовательные дисциплины – русский язык, литературу, математику, логику и психологию.
– Вот психологов нам как раз и не хватало, – ухмыльнулся Шура Горохов. – А
