— Мистер Ленокс, я человек простой, — сказал Итедер, откидываясь в кресле и пожимая плечами. — Я не ищу ни славы, ни богатства, ни чего-либо еще в таком же роде, понимаете? И я отнюдь не против сотрудничества, когда ситуация этого требует.
Ленокс, напротив, знал, что Итедер ищет и славы, и богатства, и что сотрудничество было для него равно тому, чтобы пожертвовать фунт. Не разорительно, но и не разумно. Однако теперь он понял: только одно могло возобладать над нежеланием Итедера привлечь к делу детектива-любителя.
— Значит, вы застряли, — сказал Ленокс.
Итедер словно бы взвесил эту идею.
— Ну, я бы не сказал, сэр. Но дело это не из самых простых.
— Вы больше не считаете случившееся самоубийством?
— Самоуничтожение мы исключили сегодня утром. Или около того.
Ленокс рассмеялся с горечью, хотя и понимал, что следовало бы воздержаться.
— А как насчет «предоставь это Ярду», инспектор?
Недоумение Итедера выглядело настолько искренним, что секунду спустя Ленокса захлестнула волна страха: может быть, тех двоих к нему подослал кто-то еще? Он снова ощутил тот спазм в груди, сжатие сердца. Полиция никого убивать не станет — в этом было его утешение. Но кто-то иной может. На миг он подумал, не выйти ли из комнаты, но затем пересилил себя.
— Не важно, не важно.
— Завтра утром, мистер Ленокс. Трое гостей будут в Парламенте, двое племянников отправятся каждый по своим делам, а один из моих людей будет следить за Барнардом на случай, если он вернется внезапно.
— Так-так.
— И, разумеется, Ярд будет благодарен за ваши прозрения, мистер Ленокс.
— Разумеется.
— Так как же? — Итедер попыхтел сигарой.
Попахивало ловушкой, а если не ловушкой, то глупой выходкой, сулящей принести скорее вред, чем пользу. И все-таки неотразимо заманчиво. Возможность заглянуть в спальни подозреваемых, с одной стороны, отталкивала Ленокса, но он знал, что не может отвергнуть подобный шанс. Вновь он напомнил себе, что интересы Пру Смит должны превалировать над его собственными.
— Хорошо, инспектор, — сказал он, — но на том условии, что Барнард не узнает, по крайней мере пока.
— Даю вам слово, — сказал Итедер.
Ленокс знал, чего стоит слово Итедера. Тем не менее, они обменялись рукопожатием, и, назвав время — десять утра, — Итедер ушел.
Истинный вопрос сводился к причине такой озабоченности Ярда; ответ, как сразу понял Ленокс, был связан с Барнардом. Но освобождает ли это его от подозрений? Должно быть, Итедер проявляет такое усердие под его нажимом — под его нажимом и ради его золота во имя золота страны.
К тому времени, когда его посетитель ушел, Ленокс уже так разволновался, что о тихом вечере не могло быть и речи. Он решил навестить брата, чтобы расспросить его о Монетном дворе.
Но когда он приехал к фамильному лондонскому дому Леноксов вблизи Карлтон-террас в сторону Оксфорд-стрит, сэр Эдмунд там отсутствовал. Ленокс растерялся, но затем ему пришло в голову, что он может поискать Клода Барнарда раньше, чем планировал. Он вернулся в свою карету и попросил кучера отвезти его в «Скачки»
Несколько минут спустя он уже был там. Окно, разбитое башмаком, когда Ленокс в первый раз приехал сюда в поисках Клода, было застеклено, а изнутри доносились звуки громкого разговора. Сквозь стекло он увидел четырех картежников за партией виста, а позади них бильярдный стол, и после секундной задержки вошел внутрь на поиски молодого человека, с которым хотел поговорить.
— Клод Барнард? — сказал он издерганному швейцару.
— Сию минуточку, сэр. Я вас провожу.
Он повел Ленокса вверх по лестнице в столовую поменьше, чем ниже этажом. Комната пахла табачным дымом, была отделана панелями темного дерева и полна столиков. На левой стене в рамке висел герб клуба — единственное украшение комнаты, как и Клод Барнард был единственным, кто находился в ней. Он сидел за столиком перед тарелкой с простой едой — несколько ломтей хлеба и сыра с графинчиком вина, которое он как раз наливал в стакан, когда вошел Ленокс. Вид у него был угрюмый.
— Клод?
Молодой человек поднял голову и горько рассмеялся.
— Вижу, мой жребий — терпеть преследования людей, которых я почти не знаю.
— Но, конечно же, я единственный, — сказал Ленокс, садясь напротив него.
Швейцар ушел.
— А! Будь так, жизнь была бы куда легче, мой дорогой. — Клод задумчиво погладил подбородок. — Во-первых, вы. Затем этот мерзкий типус из полиции, Итедер. Затем мой портной, он дожидается следующего поступления моих денег даже с еще большим нетерпением, чем я сам. И наконец, этот жуткий лакей, который рыскает вокруг, будто шпион, но словно бы лишен даже подобия здравого смысла.
— Джеймс?
— Может быть. Нет, вы скажите, ну кто способен вообразить, будто шпионить, значит торчать в коридоре напротив твоей чертовой спальни? Съездить дубинкой по голове и то было бы хитрее.
Наступила пауза. Ленокс закурил сигарету, прежде чем заговорить.
— У вас была связь с покойной девушкой, Клод, если не ошибаюсь?
Мгновение лицо Клода оставалось непроницаемым. Затем он засмеялся и вскинул руки над головой.
— Ну, вот!
— О чем вы? — спросил Ленокс.
— Теперь вы знаете.
— Что я знаю?
— Открылось, черт побери. Да-да, у меня была с ней связь. Ну и что?
— То, что вы скрывали этот факт, наводит на подозрение о вашей причастности к ее смерти.
— Да? — Клод снова засмеялся. — Будь я таким, мертвых девушек набралось бы куда больше, чем вы могли бы пересчитать.
Ленокс ничего не сказал.
Клод закатил глаза.
— Да-да, неуместно… но, знаете ли, я ее, конечно, не убивал.
— Нет?
— Черт дери! Я чувствую себя совсем разбитым из-за всего этого! Почему, вы думаете, я обедаю в этой забытой Богом комнатушке? — Он взял стакан с вином, но сразу же его поставил, с отчаянием махнув рукой. — Я старался вести себя нормально, но Бог…
— Я должен спросить, почему вы не сочли нужным упомянуть мне про ваш секрет, — сказал Ленокс.
— Вы мне чужой человек.
— Да, но вы должны были понимать, что он откроется.
— Нет. Я думал, он умрет с ней. — Клод тоже закурил сигарету и пожал плечами. — Вы знаете, на самом деле я горюю. Я шучу, но потому лишь, что это так чертовски тяжело; я же, конечно, никому сказать не мог и даже не мог пойти на похороны. Это было бы нелепо.
— Да, — сказал Ленокс.
— В любом случае вы теперь знаете все. Разгласите всему свету, если хотите. — Клод угрюмо откусил кусок хлеба и принялся его жевать.
— Клод, что вы сделали с деньгами, которые вам дал ваш дядя? С десятью тысячами фунтов?
Клод поглядел на него.
— А вы ничего не упускаете, — заметил он. — Вложил их. Подыскал отличное, только чуть рискованное предприятие в Америке.
— И оно?
— Процветает.
— У вас достаточно денег?
— Их никому не бывает достаточно, но я прилично обеспечен.
Ленокс вздохнул.
— Я должен снова спросить, убили вы ее или нет.
И снова молодой человек засмеялся.
— Не такой уж вы хороший сыщик, а?
— Возможно.
— Я все время был в гостиной.
— Не все время. Вы сказали мне, что ходили в умывальную. А кроме того, вы могли заручиться помощью со стороны.
— Заручиться чьей помощью? Я ведь не вращаюсь в ваших кругах, мой дорогой. Преступные элементы, знаете ли, остерегаются предлагать свои услуги на уличных углах. Не очень перспективное дело, думается мне.
— Клод…
— Впрочем, пожалуй, я мог бы попросить об этом Юстеса. Но нет… он бы прочел мне нотацию о гражданской ответственности и нуждах низших сословий, так что вычеркните это. Но как насчет Даффа? Подходящая личность. А как насчет ребят, ужинающих внизу под нами? Все они — великие умы. По-моему, Соли Мэйфер на прошлой неделе доказал теорему Ферма на листке бумаги между сдачами в джин-рамми. Или я попросил премьер-министра?
— Клод…
— Королеву.
— Клод, это серьезное дело.
Клод устало махнул рукой.
— Оставьте меня в покое. Я хочу быть один.
Он начал наливать себе вино — так, словно Ленокса в комнате не было.
Чуть погодя Ленокс встал, секунду подождал, а затем ушел. Спрашивать про ожог на руке было не время. Этот их разговор оказался даже еще более бесплодным, чем первый.
По пути домой он пребывал в растерянности, какой не испытывал с начала розысков, — и при том почти сочувствовал молодому человеку, которого оставил сидящим перед скромной едой.
На следующий день Ленокс проснулся в половине восьмого и посвятил ранние часы своего утра спокойным размышлениям. Ел он опять у себя в спальне, сидя в кресле, глядя на Сент-Джеймский парк и смакуя заключительную чашку кофе. И вновь пытался найти связь разобщенных улик, которые были рассыпаны в этом деле, будто кусочки загадочной картинки — но только разных картинок.
