на поезд купите, бог знает куда. В общем, чем могу. А вот это ваши новые документы…
Дита взглянула на ветхую бумагу, рассыпающуюся от частого употребления, прочла, написанное бледными чернилами:
«Предъявитель сего гражданка Зубарева Павлина Прохоровна, уроженка села Веселая Лопань Бессоновской волости Белгородского уезда Курской губернии, родившаяся 12 января 1897 года, что и удостоверяется».
Председатель Бессоновского волостного исполкома — неразборчивая подпись, секретарь — подпись еще более неразборчивая. Круглая печать. Документ. Теперь я девушка из Веселой Лопани, надо же. Что такое Лопань, интересно? И почему она веселая? Смешное название.
— На три года старше стала, — ухмыльнулась Дита, теперь уже Павлина, что за уродское имя! — С моими носом только с отчеством Прохоровна и разгуливать!
— Про зубы дареного коня слыхала? — окрысился Георгий. — Скажи спасибо, что не Мухаметовна и не на 30 лет старше. Будут вопросы — скажи мать от турков нагуляла.
— Спасибо, — искренне сказала новонареченная Павлина.
— Расходимся по одному, прощаемся навсегда, — сказал Георгий. — Долгие проводы — лишние слезы. Василий… вернее, теперь товарищ Никонов — уходит первым. Через четверть часа — Прохоровна («специально смеется, гад!»), потом — я. Обнимемся — и расстанемся.
Попалась я очень глупо. Стояла на Серпуховке и слушала, что там на заводе происходит, просто не могла сразу взять и уйти, не зная, удалось или нет. Услышала три выстрела, затем из ворот выбежали люди, заметались, ринулись врассыпную в разные стороны, кто-то кричал: «Держи его! Держи его!». Я надеялась, что не за Василием бежали. А про стрелявшую девушку ничего не было слышно, только про мужчину: «Держи его!», а не «Держи ее!» Впрочем, малая наша стреляла ли вообще? Не знаю. Она такая наивная, но вполне могла выстрелить. Вполне. Есть в ней что-то наше, революционное. Хотя, по совести, вторым номером должна была быть я, а не она. Хотя бы вторым, если не первым. А вот ее как раз и надо было ставить сигнальщицей: маякнула — и сразу ушла, что она там может сделать.
Вот так я очень глупо, как сейчас понимаю, рассуждала, вместо того, чтобы спокойно идти оттуда куда подальше, или, наоборот, бегать вместе со всеми и орать: «Держи его!». Это было бы гораздо разумней. Хотя какое бегать, если проклятый гвоздь в башмаке и идти-то не давал нормально. Так что вместо того, чтобы скрыться, я стояла с несчастным видом, стараясь не нажимать ступней на этот гвоздь, и думала о том, что он уже разорвал чулок. Так и не удосужилась дойти до сапожника. Понятно было, что растрепанная нервничающая тетка в дурацкой шляпке с зонтиком и портфелем привлекла к себе внимание: что это она делает у военного предприятия, где только что было совершено злодейское покушение на главу правительства? И, главное, пробегала мимо меня одна женщина, смутно знакомая, глянула на бегу и что-то сказала. Мне показалось: «Беги!» Но на меня словно ступор напал. Вот и замерла на «Стрелке» на Серпуховке. Тут он и появился.
«Подойдя к автомобилю, на котором должен был уехать тов. Ленин, я услышал три резких сухих звука, которые я принял не за револьверные выстрелы, а за обыкновенные моторные звуки. Вслед за этими звуками я увидел толпу народа, до этого спокойно стоявшую у автомобиля, разбегавшуюся в разные стороны, и увидел позади кареты автомобиля тов. Ленина, неподвижно лежавшего лицом к земле. Я понял, что на жизнь тов. Ленина было произведено покушение. Человека, стрелявшего в тов. Ленина, я не видел, я не растерялся и закричал: „Держите убийцу тов. Ленина“, и с этими криками я выбежал на Серпуховку, по которой одиночным порядком и группами бежали в различном направлении перепуганные выстрелами и общей сумятицей люди…
Добежавши до так называемой „Стрелки“ на Серпуховке, около дерева, я увидел с портфелем и зонтиком в руках женщину, которая своим странным видом остановила мое внимание. Она имела вид человека, спасающегося от преследования, запуганного и затравленного. Я спросил эту женщину, зачем она сюда попала? На эти слова она ответила: „А зачем Вам это нужно?“ Тогда я, обыскав ее карманы и взяв ее портфель и зонтик, предложил ей идти за мной. По дороге я ее спросил, чуя в ней лицо, покушавшееся на тов. Ленина: „Зачем Вы стреляли в тов. Ленина?“ На что она ответила: „А зачем Вам это нужно знать?“, что меня окончательно убедило в покушении этой женщины на тов. Ленина.
В это время ко мне подошли еще человека три-четыре, которые помогли мне сопровождать ее. На Серпуховке кто-то из толпы в этой женщине узнал человека, стрелявшего в тов. Ленина. После этого я еще раз спросил: „Вы стреляли в тов. Ленина?“ На что она утвердительно ответила, отказавшись указать партию, по поручению которой она стреляла. Боясь, как бы ее не отбили из наших рук лица, ей сочувствующие и ее единомышленники, как бы над ней не было произведено толпой самосуда, я предложил находившимся в толпе и имевшим оружие милиционерам и красноармейцам сопровождать нас.
А товарищи рабочие, по большей частью рабочая молодежь, образовали цепь, которой сдерживали толпу народа, требовавшую смерти преступнице. В военном комиссариате Замоскворецкого района эта задержанная мною женщина на допросе назвала себя Каплан и призналась в покушении на жизнь тов. Ленина.
Помощник военного комиссара 5-й Московской советской пехотной дивизии» [32]
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
по делу о найденных в ботинках у арестованной конвертах со штемпелем Замоскворецкого военного комиссариата.
При обыске Фани Каплан в помещении ВЧК у нее в ботинках обнаружены два конверта со штемпелем Замоскворецкого военного комиссариата, не обнаруженные первым обыском в помещении того же Военного комиссариата.
Арестованная Ф. Каплан показала, что эти конверты взяты ею в качестве стелек, так как у нее в ботинках гвозди. Взяты в помещении военного комиссариата с позволения — она не помнит — обыскивавших ее или караульных красноармейцев…
Объяснением тов. Осовского и сравнением представленных им конвертов Замоскворецкого военкомиссариата с найденными у Фани Каплан установлено, что найденные у Каплан, служившие в качестве стелек бумажки, несомненно взяты из числа конвертов Замоскворецкого военного комиссариата.
Когда арестованная Каплан была приведена в Военный комиссариат Замоскворецкого района, она была посажена в комнату, где на диване лежали положенные там на сидение такие конверты.
Ввиду всего этого полагаю:
…
3) Красноармейцам, караулившим в помещении Военкомиссариата Замоскворецкого района арестованную преступницу Ф. Каплан, объявить
