все расходы с процентами. Мысль о том, где она будет брать эти деньги, даже не приходила ей в голову, потому как она была уверена в своей правоте.
Именно Ольга, хорошо зная своего поклонника Виталия Галопова, разработала план, как можно уговорить его на совместные действия. Виталик был фанатиком, и ему хотелось открытий. Поэтому он легко согласился на предложение черных археологов — уж очень ему не терпелось проверить свою теорию.
Все шло по плану, пока за несколько дней до назначенного времени Виталик не занервничал. Проблема была в том, что он верил в сказку про нижний мир и парадные врата Ада, которые откроются, и мир погрузится во тьму. Ольга очень просила своих протеже быть с Виталиком поаккуратнее и обещать ему все, что он захочет — и врата запечатать, и ничего оттуда не брать. Но, видимо, прокололись ребята где-то в разговорах, и Виталик сбежал. Честно говоря, он был уже не так сильно нужен, и потому большой трагедии от этого демарша не случилось. Ребята бы справились и без этого истерика, но жизнь повернулась на сто восемьдесят градусов, и Ольга восприняла это как знак.
«Виталик, как же тебя все недооценивали, сначала в студенчестве друзья, позже, в институте археологии, где ты прозябал со своим талантом, — коллеги. И даже я, когда махнула рукой на твой побег», — подумала Ольга.
Бедный, запуганный, всеми презираемый сумасшедший ученый-археолог выбирает странное детективное агентство и просит их защитить предполагаемый вход в Ад. Это одно из самых гениальных его решений, но и тут ввязался случай. Детективы ищут знакомых Виталика и выходят на Ольгу. Первые секунды разговора с Алексеем Кропоткиным она не могла в это поверить, но позже решила, что это знак номер два. Сама вселенная ей говорит, что Ольга поступает правильно. Что, вернувшись в свою точку принятия решения, она все изменит, и они с мужем проживут долгую счастливую жизнь.
Ольга шла, царапая ноги и сверяясь с собственной картой, которая была даже точнее, чем у Виталика. Сумерки уже опускались на плато, но она намеренно ушла пораньше из парка, пока все были заняты расследованием.
«А что, если врата в Ад все же существуют? — вдруг всплыла мысль в голове женщины. На самом деле она в первый раз подумала об этом, именно сейчас, когда до часа икс осталось совсем немного. — Ведь я верю в артефакт времени, так почему и этим вратам не существовать? Вдруг они сейчас откроются и погубят все человечество?» Но она тут же отогнала дурацкие мысли.
На небо взошла неприлично огромная ущербная луна. Ущербной называют луну, начавшую убавляться с правого края. Это уже не полный диск, а потому смотрящийся очень некрасиво. Пора было искать место.
— Зачем ты здесь? — донеслось из темноты. — Такого уговора не было. Давай зеркало и иди отсюда, не привлекай внимание, может, тебя еще и хватятся, тогда еще проблем нам принесешь. В общежитии и так шпионил один из твоей компании, пришлось его вырубить.
— Он туда пришел не по вашу душу, зря только наследили. И вообще, не тебе решать, где мне быть, — резко ответила Ольга, в который раз за последнюю неделю удивившись своим метаморфозам. — Вы — просто исполнители, которые лучше всего подошли здесь. Если помнишь, в Москве остались ребята, с которыми у меня и был прямой договор. Поэтому давай по-хорошему, я заберу Анчамычаой и уйду, все остальное — вам. Но открывать курган все же буду я, чтоб вы ничего не напутали и не испортили. Это вам не простой могильник, как у принцессы. Потому как ей его делали слуги, а этот вход запечатывала сама Ак-Кадын, имея совсем другие возможности. Поэтому все надо сделать правильно, чтобы не пришлось ждать еще пятьдесят лет.
Ольга услышала, как вдалеке зашептались, обсуждая ее слова.
— Ну, хорошо, — из тени вышел переводчик Алисии Поти. Сейчас он был без очков, кепки и не сутулился, и Ольга подумала, как все-таки мелкие детали делают нас другими, меняя образ. — Только выключи фонарь, не свети нас.
Ольга выключила свой маленький фонарь, и плато погрузилось во тьму. Только страшная луна по-прежнему продолжала наблюдать за искателями сокровищ.
Несказанная страна — Горный Алтай. Надо быть Рерихом, чтобы повторить в полноте очарование этих мест.
Летчик-космонавт Герман Титов
— Что же мне с тобой делать? — задал риторический вопрос администратор.
После того, как Феликс плюнул Артемию в лицо, тот снова заклеил ему рот и подождал, когда фокусник успокоится. Когда силы кричать через скотч и пинаться со связанными руками и ногами у Феликса закончились, администратор парка сказал:
— Говори толком и по делу, — и отклеил скотч ото рта.
И хоть сил почти не осталось, Феликс поместил в свою речь самые колкие вещи. Он говорил о Тиаре, о том, что он знает, что Артемий ее спрятал. О том, что Феликс любит ее и будет бороться за девушку всеми способами. Он кричал громко и сбивчиво, повторяясь и уже путаясь в собственных угрозах.
По мере того, как он все больше рассказывал о их отношениях, глаза Артемия округлялись и наполнялись жалостью. Феликс чувствовал ее на клеточном уровне и не понимал, почему. Когда же он закончил свою тираду требованием срочно отпустить его и Тиару, Артемий надолго замолчал. Потом, словно собравшись с мыслями, взглянул пристально на Феликса и сказал:
— Первое — я тебя не бил и не связывал, говорю как факт, сам думай, кому ты еще тут дорогу перешел. Второе — я сейчас тебя развяжу, а ты не будешь сопротивляться и спокойно пойдешь туда, куда я тебе скажу. Там ты найдешь ответы на все свои вопросы.
Говорил он так уверенно, что Феликс, боясь ему перечить, просто кивнул в знак согласия.
Артемий разрезал скотч на его ногах и руках и молча вышел в коридор. Идти было совсем недалеко. Этажом выше он открыл ключом комнату и пропустил вперед ничего не понимающего Феликса.
В освещенной тусклой лампочкой комнате сидела Тиара. Голова была опущена, а ее длинные волосы неряшливо свисали на лицо. Феликс сначала кинулся к ней, но, подойдя ближе, остановился и опустился перед девушкой на колени, заглядывая осторожно в лицо. От увиденного он даже немного отпрянул — это была она и в то же самое время не она. Взгляд Тиары был затуманен, а из уголка рта катилась слюна.
— Привет, — сказал Феликс тихо, словно боясь ее напугать.
— Она тебя не слышит, — вместо Тиары ответил ему Артемий. — Моя сестра с детства сильно больна. Врожденная болезнь мозга, которая не лечится, а с возрастом только прогрессирует. Если в детстве она бывала такой только раз в год, то к двадцати пяти годам приступы стали повторяться почти каждый месяц. Она ведь периодически пропадала, когда вы встречались? — спросил Артемий ошарашенного Феликса. — Ну так вот, это были дни приступов. В последнее время ее вообще невозможно стало оставлять одну, приступы начинались внезапно, хотя в детстве на это заранее указывали определенные признаки, по которым можно было к ним подготовиться.
Феликс взял руку Тиары и прижал к своему лицу. Ему не хотелось, чтобы мужчина видел его слезы, которые катились сами, не слушаясь своего хозяина. Ему было сейчас так больно, как не было никогда в жизни, хотя он претерпел в ней множество бед и лишений. Убийство подонками его родителей, когда он был совсем маленький, детский дом с прилагающимся к нему множеством бед, тюрьма и смерть дяди. Но сейчас это была другая боль — боль безысходности, смешанная с отчаяньем. Боль, которую нельзя описать словами, потому что она настолько ненормальна для человеческой сути.
— Светы в ней с каждым днем становится все меньше. Кстати, ее настоящее имя Светлана, а Тиару она сама придумала еще в детстве, и вот так всем и представлялась. Мне предлагали сдать ее в психушку, потому что периоды просветления все короче, но я не смог. Вот, увидел вакансию и решил увезти ее на Алтай. Говорят, здесь не просто чистый воздух, энергетика особая. Я фанат Николая Рериха и много читал его воспоминаний о горном Алтае. Он был уверен, что гора Белуха таит множество секретов. Что именно она скрывает ту самую Шамбалу, которую здесь называют Беловодьем. Рерих писал, что именно там хранится главное
