голову маклер. – С вами приятно иметь дело.
С этими словами он неожиданно встал со стула и сделал шаг к Загорскому. Ганцзалин, стоявший у гостя за спиной, напрягся и сделал шаг следом за ним, словно бы прилипнув к маклеру.
Но мсье Ларусс вовсе не собирался нападать на Загорского. Он просто вытащил из кармана пиджака конверт и с легким поклоном положил его на столик, стоявший рядом с креслом Загорского.
– Вот, – сказал он, – тут все, что мы имеем честь предложить господину Шпейеру.
– Мэ-э… любопытно, – благожелательно заблеял действительный статский советник. – Очень… очень.
Он неторопливо взял конверт и вскрыл его. На стол упала пачка фотографий. Загорский взял их и стал неторопливо перебирать. Маклер, стоя рядом, давал почтительные комментарии к каждой.
– Антикварный резной китайский шар из слоновой кости, XVI век, десять тысяч франков. Обратите внимание, внутри внешнего шара есть еще один, поменьше. Это чудо китайских мастеров, ни один европейский инженер еще не смог его разгадать.
– Шар, гм… шар неплохой, – сказал Загорский, одобрительно кивая, – однако у меня, во-первых, имеется нечто подобное, во-вторых, этих денег он не стоит. Я бы дал за него, м-м… пятьсот франков. Если бы, конечно, хотел его купить.
Мсье Ларусс уважительно кивнул, и они перешли к другим фотографиям. Здесь было древнескандинавское оружие, китайские фарфоровые вазы эпохи Мин, перегородчатая эмаль, памятные медали и старинные монеты, золотые и серебряные – словом, весь набор антиквара. Загорский, однако, с тем же благожелательным выражением на лице все забраковал. Все это, по его словам, его не слишком интересовало.
– Я, видите ли, серьезный коллекционер, – заметил он и поиграл пальцами, перстни на которых засияли брильянтовым светом. – Меня… эм… интересует не какая-то дешевка, а настоящий товар. Если вы читали мое объявление внимательно, там… мэ-э… недвусмысленно сказано – живопись эпохи Возрождения. Это то, что меня интересует. Если есть у вас такой товар, мы можем поговорить. Если нет, давайте прощаться.
На мгновение мсье Ларусс замер. Глаза его не моргали, рот не ужимался, уши не двигались. Он словно сам превратился в статую неизвестного современного скульптора.
– Мы имеем, – вдруг сказал он негромко. – Да, мы имеем подобный товар. Именно живопись, эпоха Возрождения.
Глаза Загорского вспыхнули жадным интересом.
– Эм-м, любопытно, – сказал он. – Очень… да.
Мсье Ларусс быстро оглянулся назад, как будто боясь, что его подслушают. Но сзади был один только Ганцзалин в своей золоченой ливрее и с каменным лицом.
– Могли бы мы поговорить с мсье Шпейером с глазу на глаз? – спросил он, понизив голос почти до шепота.
– Эм… Мы и говорим с глазу на глаз, – небрежно пожал плечами действительный статский советник. – Мой китаец, во-первых, не знает ни слова по-французски, во-вторых, мэ-э… нем как могила.
Маклер кивнул головой, он почему-то не мог оторвать взгляда от крупного изумруда на среднем пальце Загорского.
– В таком случае, у нас есть что вам предложить, – повторил он.
– И что же это? – полюбопытствовал Загорский. – Беллини, Веронезе, Вазари, Тинторетто?
Маклер покачал головой. Нет. Это другой художник. Самый именитый.
– Вы шутите, – усмехнулся действительный статский советник. – У вас есть Микельанджело?!
Мсье Ларусс развел руками. У них нет Микельанджело. Но у них есть… У них есть Леонардо.
Несколько секунд Загорский смотрел на него молча. Наконец губы его дрогнули. И что же именно у них есть?
– Совершенно верно, – прошептал Ларусс. – Это как раз то, о чем вы подумали.
Загорский даже перестал мычать, а Ганцзалин и вовсе затаил дыхание.
– Но если это то, что я подумал, то ведь эту картину ищет сейчас вся французская полиция… Где вы ее прячете?
Маклер развел руками. Они ее нигде не прячут. Они вообще всего лишь посредники.
– И вы не боитесь предлагать мне такую сделку? – спросил Загорский. – Ведь она, как бы это помягче выразиться, не совсем законна.
Мсье Ларусс тонко улыбнулся. Прежде, чем отправиться сюда, они навели справки. И узнали, что господин Шпейер… как бы это помягче выразиться… один из величайших русских авантюристов. Он, в частности, ухитрился даже продать дворец московского генерал-губернатора Долгорукого одному английскому лорду, притом, что сам генерал-губернатор узнал о сделке, только после того, как лорд решил въехать в его особняк. Но даже когда все дело раскрылось, мсье Шпейер ухитрился выйти сухим из воды. Разумеется, столь блистательный ум едва ли побежит жаловаться в полицию на то, что ему продали украденную картину великого итальянского художника.
– Едва ли, – согласился Загорский, – едва ли. Однако у меня есть еще один вопрос. Если у вас в самом деле есть «Джоконда», и если это оригинал, а не репродукция…
Тут он остановился и внимательно посмотрел на маклера, который, однако, хранил на своей физиономии геккона совершенно безмятежное выражение.
– Если, повторяю, это оригинал, и если я куплю его, то каким образом я смогу перевезти его через границу?
Мсье Ларусс кивнул. Сомнения господина Шпейера ему понятны. Но, во-первых, куда ему везти эту картину? Насколько ему известно, господин Шпейер не собирался возвращаться в Россию…
– Это неважно, – нетерпеливо перебил его действительный статский советник. – У меня могут появиться другие планы, и я захочу увезти ее из Франции. Как я смогу это сделать?
Маклер несколько секунд смотрел на него испытующе, потом сказал, что этот вопрос можно решить. За отдельную плату они готовы перевезти картину через любую границу дипломатической почтой.
Загорский покачал головой. Однако они работают с размахом. Ну, хорошо, во сколько они оценивают «Джоконду»?
– Тридцать миллионов франков, – отвечал маклер.
Нестор Васильевич нахмурился. Насколько ему известно, «Джоконда» оценивалась примерно в десять миллионов.
– Это было до похищения, – отвечал маклер. – Теперь – совсем другое дело. Теперь она стоит тридцать миллионов франков.
– Или пять миллионов долларов? – уточнил Загорский.
– Или пять миллионов долларов, – согласился мсье Ларусс.
Загорский вздохнул, подумал немного, потом кивнул головой. Что делать, искусство требует жертв. Но, разумеется, сначала он должен лично посмотреть картину и убедиться, что это оригинал.
– У вас будет такая возможность, – сказал маклер.
– В таком случае, несите ее сюда.
И Загорский поднялся с кресла, как бы давая понять, что аудиенция закончена. Но маклер продолжал стоять, он даже с места не двинулся, только губы его гекконовые растянулись в неприятную улыбку. Господин Шпейер, вероятно, шутит, явственно читалось в глазах маклера, не думает же он, что ему принесут «Джоконду» прямо в номер?
Действительный статский советник пожал плечами. Ну, а как, в таком случае, он может убедиться, в том, что картина подлинная? Не будет же он покупать кота в мешке.
– Кота в мешке покупать не следует, – согласился маклер. – У нас есть эксперт, который
