ясен. Если Юлечка не на дежурстве, обязательно приглашу ее к нам.
До вечера было еще немало дел, и Дружинин поехал в Управление, чтобы ознакомиться с материалами дела по взорванному трамваю. Как и ожидалось, ничего интересного для себя он в деле не нашел. А недоработок было много, например, касающихся типа взрывного устройства. Если в основе порох, то где Крохмаль его достал и когда научился изготавливать бомбы? Это могло быть третьим направлением расследования. Первое, связанное с банкой какао, пока ничего не дало. Второе — лечение Крохмаля — попробуем развить сегодня вечером. А вот третьим направлением он, Дружинин, займется сейчас, если Мишка Дедюхин не ушел в отпуск.
Дело уже два месяца считалось завершенным, и Сергей понимал, что Дедюхину, ставшему уже подполковником, глубоко «копать» не было надобности. И все-таки он зашел в кабинет к своему однокашнику по училищу.
— О, какие люди! — Дедюхин вышел навстречу, но чувствовалось, что он знал о приезде Дружинина.
Это стало ясно, когда Дедюхин спросил:
— Ну что, ознакомился с делом?
— Ознакомился.
Сергей мог бы задать несколько существенных вопросов «почему?», но, вспомнив, что взрывное устройство в Краснодаре тоже было изготовлено на основе пороха, ограничился одним:
— Скажи, Михаил, ты не интересовался, откуда Крохмаль достал порох?
Губы Дедюхина сузились, взгляд стал напряженным.
— Считаешь моей недоработкой?
Если бы Сергей ответил то, что думал, назрел бы конфликт. Этого ему не хотелось, и он негромко произнес:
— Если бы наверху, — он указал пальцем в потолок, — дело посчитали завершенным, я бы тоже на твоем месте не стал бы дополнительно «копать».
— А сейчас?
— Сейчас мне надо, хоть и много времени прошло.
Дедюхин окинул Сергея недоверчивым взглядом:
— Правда, что тебя к нам послал сам Царегородцев работать по взрыву в Краснодаре?
— Правда, Миша, истинная правда. Тот самый генерал-лейтенант Царегородцев, который вычеркнул меня из списка наиболее отличившихся… в отличие от некоторых.
Дедюхин намек понял, сразу ушел от разговора на данную тему и посоветовал:
— Поговори с Зубовым. Он со своей группой работал по линии взрывного устройства.
…Подполковник Зубов, с фотографии которого в зимней шапке «пирогом» начал свое расследование Дружинин в марте, был краток:
— Порох? Обычный бездымный на пироксилине марки «Сокол». Где достать? Да в любом охотничьем хозяйстве напрямую или через кого-нибудь.
И ответ насчет самого взрывного устройства оказался ожидаемый:
— Самоделка. Такую и школьник смастерит. Недавно поймали группу пацанов из ПТУ. Взорвали мерзавцы самодельную бомбу у ворот гаража одного, как они назвали, барыги. А в гараже целый склад промтоваров. Вынесли все, что могли.
Зубов прервал рассказ, задумался. Потом продолжил:
— Вот только одного не пойму. Если этот… как его… Крохмаль задумал убить неверную жену, зачем подготовил такое мощное взрывное устройство? При взрыве три человека погибли и десять ранены.
— Все объясняется просто: взрывное устройство готовил не Крохмаль.
Подполковник Зубов оценивающе посмотрел на Сергея:
— Все гнете свою линию?
— Затем и приехал. Вот надеюсь на вашу помощь.
Зубов развел руками:
— Ну, уж не взыщи… Чем мог… У меня дел невпроворот.
Из здания Управления Дружинин вышел не в настроении, как и пару часов назад — от директора гастронома. Получается, что и третье направление, связанное с порохом и взрывным устройством, не приблизило расследование к завершению. «Может, второе что-нибудь даст? А если не даст, то хоть Юлю увижу», — подумал Сергей, отворяя дверцу зеленого «газика», в котором дремал Акимыч.
Заглянув в цветочный магазин, Сергей был приятно удивлен, обнаружив, что цветы дефицитом не являются. Он купил букет белых хризантем и вскоре уже стоял с ним на лестничной площадке, где располагалась квартира Храбровицких. С минуту смотрел на дверь соседней квартиры, надеясь на чудо. Но чуда не случилось, Юлия Алексеевна не вышла. Сергей нажал кнопку звонка. Дверь тотчас открыла хозяйка квартиры.
— Ой, какая прелесть! — расплылась она в улыбке, принимая букет.
Храбровицкий вышел навстречу:
— Василий Петрович! — подал он крепкую руку, которая в дополнение к его плечистой фигуре говорила о том, что силой он не обделен.
— Очень приятно, Сергей Никитич! — представился Дружинин.
В большой, со вкусом обставленной комнате был накрыт стол с деликатесами, и это смутило Сергея, поскольку после скромного завтрака в гостиничном номере он свой желудок не пополнял.
— Понимаю ваше смущение, — первой заговорила Храбровицкая, — но соседку я дома не застала. Поэтому, как говорится, не взыщите.
— Ну что вы, что вы, Людмила Петровна, — смущение Сергея возросло. — Вы очень любезны.
Василий Петрович оказался гостеприимным хозяином и интересным собеседником. Из Праги он привез бутылку «Сливовицы» и, естественно, предложил ее отведать. Первый тост он предложил «За знакомство!», а потом пошли впечатления о поездке в Чехословакию в составе делегации. И, что интересно, говорил он больше на политические темы, чем на исторические или на темы медицины. Как коммунист, как член обкома партии, он сокрушался о том, что чехословацкая компартия ведет страну не в нужном направлении, что в стране уже отсутствует цензура, а Союз чехословацких журналистов превратился в антисоветскую организацию. «Ох, чует мое сердце — будут большие события», — тяжело вздохнул он, снова наливая по рюмке, и добавил: — Обидно. У меня в Праге есть друзья, и все они скромно улыбаются и кивают: все будет нормально».
Сергей быстро понял, что Василий Петрович Храбровицкий ярый коммунист и политика его интересует не меньше, чем медицина. Сергей молча слушал, пока Людмила Петровна не прервала мужа:
— Василий, хватит. Наш гость пришел не на лекцию о международном положении.
Хозяин квартиры смутился:
— Простите, Сергей Никитич, завелся я. Но я же Прагу освобождал! А теперь? Лучше бы не ездил…
Он налил еще по стопке и негромко спросил:
— Так что получается, вы продолжаете расследовать дело о взрыве в трамвае?
Сергей ожидал этого вопроса и ответил:
— Получается, что так.
— И этот, как его… Крохмаль действовал не в одиночку?
— Это только мои предположения.
— Я могу вам чем-нибудь помочь?
— Можете, — Дружинин выдержал паузу. — Вы, если не секрет, кто по медицинской специальности?
— Врач-психиатр.
— О, тем более вы можете мне помочь!
— Тогда слушаю вас.
Сергей заговорил не сразу. Надо было собраться с мыслями и выразить только самое главное, не вдаваясь в подробности расследования.
— Василий Петрович, — начал он. — Крохмаль, взорвавший трамвай, страдал навязчивой мыслью и хотел от нее излечиться. Он трижды посещал врача-психиатра в поликлинике при Горбольнице № 1. Но на четвертый не явился. Как вы считаете, почему?
Храбровицкий задумался.
— Поликлиника при Горбольнице № 1… А у кого он лечился?
— У врача по фамилии Чеурин. Молодой врач.
— Слышал. Знаю положение дел в поликлинике. С Чеуриным не знаком, а вот Воропаева, который был
