до него, знаю много лет. Толковый врач, ищущий. Все пытается перевести на научную основу. Но скандалист, каких поискать. На него не одна жалоба поступала. А отношения у Крохмаля с Чеуриным были хорошие?
— Да вроде бы хорошие, в отличие от других пациентов. Крохмаль не жаловался на Чеурина, как некоторые.
— Более чем странно, — недоумевающе произнес Храбровицкий.
Тем временем Людмила Петровна принесла красивый цветастый чайник. Чашки с блюдцами от сервиза и торт. Дружинин и Храбровицкий продолжали беседу.
— Могу сказать вам следующее. — Заведующий облздравотделом принялся разливать чай. — Если человек действительно решил избавиться от навязчивых мыслей, он будет продолжать это делать. Не у одного врача, так у другого. В моей практике было немало подобных случаев. Например, приходит ко мне уважаемый человек, начальник цеха одного из заводов, и заявляет, что лечение в заводской поликлинике ничего не дает. А он страдал фобией — боялся летать на самолетах, считал, что обязательно разобьется. Шутка ли: едут с женой в Сочи или в Ялту, и только поездом. Я тогда в городском неврологическом диспансере работал и после нескольких минут общения с ним понял, что единственное средство от его фобии — гипноз. Но, представьте, откуда в заводской поликлинике возьмется врач, владеющий гипнозом? В лучшем случае он знаком с медикаментозным методом лечения. Я тоже гипнозом не владею. Но человек, пришедший ко мне, настойчиво требовал, чтобы его излечили. И я порекомендовал ему нужного специалиста. Вылечился наш начальник цеха, летать не боится. Поэтому я уверен, если Крохмаль собрался излечиться от навязчивых мыслей убить жену, он нашел другого врача.
Сергей с интересом выслушал собеседника, потом сказал:
— То есть мне надо проверить все поликлиники города, в том числе и психоневрологический диспансер на предмет, лечился ли у них Крохмаль?
— Видимо, да. Только не в каждой из них есть врач-психиатр.
Храбровицкая подсела к мужчинам:
— Как чай?
— Замечательный! — отозвался Сергей. — А торт вообще выше всяких похвал.
Василий Петрович, немного подумав, сказал:
— Ладно, я вам помогу. Завтра с утра дам задание своему помощнику обзвонить все городские поликлиники. А мне вы позвоните во второй половине дня, часика в четыре.
Невесело было на душе у Сергея, когда он выходил из подъезда дома, где проживали Храбровицкие. Конечно, кое-какая информация добавилась, да что толку! Ну, обзвонит помощник Храбровицкого поликлиники города, ну, найдется такая, куда обращался Крохмаль, помимо поликлиники Первой горбольницы. И что дальше? Нет, он что-то важное в расследовании до сих пор не нащупал. Но что? Завтра утром нужно звонить в Краснодар, докладывать Царегородцеву. А докладывать нечего. То, что взрывчатка была заложена в банку из-под какао, важный факт, но не решающий. К ответу на вопрос: «Кто стоял за деяниями Крохмаля?» — он не приближает. А в итоге? В итоге он, Сергей Дружинин, со своей версией о таинственном человеке оказывается пустым болтуном.
Сергей шел и размышлял. Июньский день продолжался, несмотря на позднее время. Жара стала спадать, но было душно. А несколько стопок крепкой «Сливовицы» дополнительно разгорячили тело.
Визг тормозов заставил Сергея оторваться от раздумий.
— Что же вы, гражданочка, в двадцати метрах переход, а вы лезете под колеса! — водитель легковушки, притормозив, наполовину высунулся из окна двери и отчитывал молодую женщину.
— Простите, ради Бога, — оправдывалась та, держа в руке большую сумку.
И только услышав знакомый голос, Сергей очнулся — это была Юля.
— Разрешите! — произнес он вместо «Здравствуй!», перехватил из ее рук сумку и только потом сказал: — Нарушаете, Юлия Алексеевна.
Теперь очнулась и она. Ее большие серые глаза с удивлением смотрели на него.
— Ой, Сергей Никитич, здравствуйте!
— Здравствуйте, но тогда, в марте, мы были на «ты».
Помолчали. Было видно, что Юля еще не полностью отошла от испуга.
— Вы очень торопитесь? — спросил Сергей.
— Если честно, то да.
— Жаль. И не уделите мне хотя бы пять минут?
— Ну, почему вы так?
— Опять «вы»?
Сергей, по-прежнему держа в руке ее тяжелую сумку, негромко сказал:
— Извините, я подшофе.
Юлия Алексеевна впервые за время встречи улыбнулась:
— Я это вижу и даже догадываюсь благодаря кому.
Ответная улыбка Дружинина не заставила себя долго ждать:
— Так я могу претендовать на пять минут?
Юля осторожно забрала у Сергея сумку.
— Сережа, уже поздно, и я не могу тебя пригласить к себе на чай. Тем более что приехала моя младшая сестра. Но пять минут гарантирую, тем более что половину времени ты уже использовал.
Во дворе на лавочках сидели жильцы. Юля не пожелала, чтобы их видели, и они с Сергеем уединились в близлежащем сквере.
— С чем связан приезд твоей сестры? — поинтересовался Сергей.
— Она останется с мамой. Ее мужа перевели из ГДР в Уральский военный округ. Так что она теперь рядом.
— А ее старшая сестра?
— Ее старшая сестра завтра утром едет в Курган на двухнедельную стажировку к Илизарову. Вот собираю в сумку все необходимое.
— Здорово! Правда, я читал, что вы предложили свой метод лечения переломов.
— Откуда такая информация?
— Из газеты «Известия» за пятое июня. А статья называется «Новый метод лечения, разработанный уральскими врачами».
— Ты и название выучил.
— Выучил. А газету храню у себя в столе.
— Что ж, польщена.
Юля принялась рассказывать, как они втроем — она и двое ее коллег — разработали свой метод ускоренного сращивания костей после переломов. Сергей слушал и кивал, хотя ничего не понимал в медицине. А еще корил себя за то, что перебрал. А Юля продолжала увлеченно рассказывать и тихо улыбалась, глядя на него, потому что крепкая «Сливовица» давала о себе знать.
— У меня нет ни одной вашей…
— Не вашей, а твоей, — перебила молодая женщина.
— У меня нет ни одной твоей фотографии. Так пусть хоть фото из газеты… — Сергей осторожно взял ее руку. — Не знаю, как завершится дело, ради которого я сюда приехал, но я хочу, чтобы домой на Балтику мы поехали вдвоем.
Он попытался притянуть ее за плечи, но она осторожно отстранилась:
— Сергей, я догадываюсь о твоих чувствах, но пойми меня правильно: со дня гибели Олега прошло всего полгода. И я не могу сейчас… — Она поднялась и взяла сумку. — Прости, мне надо идти.
Он молча шел за ней, она не возражала. Неожиданно Сергея потянуло на признания:
— Два года назад я предложил одной женщине руку и сердце, а она сказала примерно то же: «Не сейчас». И почему я не играю в карты?
Молчавшая Юлия остановилась и удивленно посмотрела на него:
— Карты? При чем тут карты?
— Говорят, в картах не повезет — в любви повезет. Наверное, будет правильным и
