Эйр. Как ты живешь? Как братец? Сестричка? Погоди, да что же мы вот так, на ногах? Присядем. А лучше пойдем в чайную, и поговорим обо всем.
Он потянул девушку к выходу, но та неожиданно отпрянула.
– Только не в чайную!
– Здорова ли ты? – забеспокоился сыщик. – Дрожишь, глаза блестят. Уж не лихорадка ли это?
– Не время рассиживаться, Родион Романович. Нам нужно ехать.
– Куда?
– В Петербург. Первым же поездом.
Мармеладов взъерошил волосы.
– Да, выдался денек… Все стараются затащить меня в столицу. Сговорились вы что ли?
– Сговорились? – недоумевала она. – С кем?
– Это не важно, Полина. Но… Я не поеду с тобой.
– Как, не поедете? Почему?
– Мне нельзя возвращаться в Петербург, понимаешь? Нельзя. Я стараюсь держаться подальше этого города и всего, что с ним связано. Если я вернусь туда, – он запнулся и поспешно оборвал фразу, – может случиться что-нибудь ужасное.
– Но если вы не поедете, то случится нечто еще более ужасное! – вскрикнула она, тяжело опустилась на стул и сказала потухшим голосом:
– Мой жених умрет.
– Жених? – переспросил сыщик.
– Вас удивляет, что кто-то согласился взять меня в жены?
– Полина, я совсем не то имел в виду. Просто годы пролетели незаметно. Так странно думать, что ты уже невеста…
– Будто вы много думали обо мне все эти годы! – вздохнула девушка. – Нет, вы не верите, что судьба сиротки может сложиться наилучшим образом. Но я теперь тоже в этом сомневаюсь, хотя неделю назад готовилась к свадьбе и была самой счастливой девушкой на белом свете, – она вздохнула еще горше. – Вы, наверное, не помните, а может, и не знаете, но когда умерла маменька, нас пристроили в сиротский приют. Один добрый человек, Аркадий Иванович. Он в Америку уехал… Жили хорошо, никто нас не обижал. Кормили вкусно, учили понемногу. А как сравнялось мне восемнадцать лет, выяснилось, что у нас еще и капитал имеется – по полторы тысячи рублей на каждого. Все тот же благодетель положил, не поскупился. На эти деньги я наняла квартиру, забрала брата и сестру к себе. Открыла артель – книжки издаю. Но я об этом уже говорила. А зимой на катке в Юсуповском саду я встретила молодого офицера и недавно он посватался…
– Узнал про капитал и сразу посватался? – уточнил Мармеладов.
– Что вы! Он до сих пор об этих деньгах не знает ничего, – чистосердечно, и как-то сама запутавшись, призналась Полина. – К тому же Александр из богатой семьи, для него мои капиталы просто смех. Недавно он певице из кафе-шантана пять тысяч рублей отдал без всякого сожаления.
– Похвальный жених! В ожидании свадьбы развлекается с шансонетками, – присвистнул сыщик. – Да еще и тебе об этом докладывает?!
– Нет, это не то! – вспыхнула девушка, вскакивая со стула. – Как вы могли вообразить такое?!
– Ты же сама сказала: отдал кучу денег девице из кафе-шантана. Разве не очевидно…
– А вот и нет! Александр просто пытался спасти бедняжку. Ах, если бы вы знали! Ее держат в том кафе насильно, на положении рабыни. Семья певицы задолжала десять тысяч нечистоплотному дельцу. Этот негодяй обманул их и подсунул фальшивые банковские билеты, но вексель за подписью отца несчастной девушки успел выкупить антрепренер, и заставляет каждый вечер исполнять куплеты, – она запнулась и покраснела. – Омерзительно фривольные куплеты. Я сама не слышала, но Александр, когда говорил об этом, покраснел… В его положении нельзя выглядеть излишне скромным и чувствительным. Армия не терпит сантиментов. Поэтому он и ходит по кабакам с полковыми кутилами, хохочет над всякими пошлостями, и вынужден даже пить водку! Но поверьте, он знает меру и никогда не напивается до бесчувствия. Простите, это лишние подробности. На чем я остановилась?
– Куплеты, – подсказал Мармеладов.
– Верно, куплеты… Страдалица вынуждена петь эту пошлость каждый вечер на публике, раздетая до белья. Жалования ей не платят, все деньги забирают в счет уплаты отцовского долга. Это ужасно! С таким кристально-чистым сопрано пристало в опере блистать… Мог ли благородный человек оставаться глухим к такому горю?! Александр, услышав ее историю, пообещал свернуть шею бездушному рабовладельцу. Но певица вздохнула – вексель-то никуда не денется.
– Можно прогнать мерзавца, – согласился сыщик, – но завтра появится новый кредитор и заставит отрабатывать оставшийся долг.
– Именно это она и объяснила. Тогда Александр предложил выкупить вексель и порвать его на мелкие кусочки. Певица испугалась, что он потребует взамен чего-то более фривольного, чем куплеты, – щеки Полины вновь запылали, – но мой жених уверил, что ничего подобного не случится. Показал фотопортрет с невестой… Мы, знаете, недавно ходили в ателье, Александр носит эту карточку у сердца… Втайне от остальных офицеров.
– Чтобы не выглядеть рохлей в их глазах, – хмыкнул Мармеладов. – Это я уже уяснил. Но что за опасность грозит жениху?
Она окончательно смутилась.
– Дослушайте, и все поймете. Александр поведал мне об этой встрече и сказал, что отнесет деньги певице при первой же возможности, поскольку не может поступить иначе. Я горячо поддержала его намерения.
– И что же, ты совсем не ревнуешь своего жениха?
– Могу ли я ревновать? Он святой! Много вы знаете людей, которые бескорыстно отдадут пять тысяч рублей, чтобы выручить из беды случайно встреченную девушку? На это способны люди с сердцем из чистого золота. А для меня его поступок дороже всего на свете! Вы ведь понимаете почему? Вы понимаете! Кто же сумеет понять, как не вы?!
Тоненькие, как спички, руки обхватили сыщика, голова склонилась к его плечу, и девушка тихо заплакала, прижимаясь лицом к нему все крепче и крепче. Он не сделал движения, чтобы обнять Полину, не стал нашептывать утешительные банальности, не провел рукой по ее волосам, выбившимся из-под съехавшей на бок шляпки. Просто стоял неподвижно, как скала в бушующем море, и лишь пламенеющие глаза выдавали ту бурю, что разыгралась у него в душе.
Спустя пять минут девушка успокоилась, вытерла слезы и заговорила.
– Простите… Я не хотела, но… Не важно… Через два дня Александр исчез. Без всякого предупреждения.
– Он офицер. Может быть, спешно отбыл на фронт?
– Его полк по-прежнему в городе. Я ходила на квартиру к жениху, но выяснила немного.
