Прищучив англичан, Ионов взялся за авганцев. Те установили возле Иешил Гола военный пост и отказались уходить. Ионов пост уничтожил, командира его и часть гарнизона перебил. Одновременно владетель Хунзы тайно пообещал перейти под нашу руку и попросил оружия и инструкторов для обновления своей армии. Британцы совсем переполошились.
Надо признать, что меры они приняли быстрые и эффективные. Посреди осени, когда передвижения в горах почти невозможны, англичане провели маневр и захватили Хунзу. Их правитель Сафдар Али-хан бежал, само княжество присоединили к Кашмиру. Также был создан вспомогательный корпус из жителей Кашмира. Корпус расставил на границе усиленные гарнизоны. Обе стороны тогда всерьез готовились к войне.
Полковник перевел дух, потом продолжил:
– Надо напомнить, что в Памирах есть еще и третья сила – китайцы.
– И четвертая – авганцы, – вставил Лыков.
– Этих мы за самостоятельную силу не считаем, – парировал поручик Корнилов. – Они на поводке у Лондона.
Галкин кивнул:
– Точно так. А Цинская империя опасается за Синьцзян, и у нас с ними идет спор за хребет Сарыскол – вот он, на самом востоке Памира. Англичане пытаются столкнуть нас лбами, по давней своей сволочной привычке. Так что узел в горах завязался крепкий.
– И как его развязывать? – поинтересовался Иван Осипович.
– Я сейчас расскажу. Именно с этой целью – снять противоречия – государь повелел принять меры. В том же напряженном девяносто втором году были созваны Особые совещания. На них решили договориться и с китайцами, и с англичанами. Но раздельно и последовательно! И первыми шли китайцы.
Тут как раз на Альбионе пало консервативное правительство и Гладстон сформировал свой четвертый кабинет. Внутриполитический расклад сил изменился в пользу компромисса с русскими. Как следствие, была учреждена двухсторонняя комиссия по разграничению спорных территорий на Памире.
Но комиссия комиссией, а обе стороны не успокоились. Британцы быстренько вручили авганскому эмиру Абдур-рахману так называемый Ваханский коридор. Видите эту кишку на карте? Узкая полоса гористой местности отделила нас от Индии. В некоторый местах его ширина всего девятнадцать верст! Но это прокладка между нами и англичанами. Заодно с эмиром подписали соглашение о спорной восточной границе, чего не могли сделать много лет.
Ну а мы создали Памирский отряд под командой все того же Ионова. Там батальон пехоты, три сотни казаков и горная батарея. Немного вроде бы, но это особые части, обученные воевать в горах!
Лыков слушал начальника разведочного отдела с интересом. Чувствовалось, что человек на своем месте. Он свободно оперировал и военными, и географическими, и политическими терминами, сыпал фамилиями и фактами. Надо будет дома спросить о нем у Таубе, подумал Алексей…
– Сейчас идут дипломатические консультации, – продолжил полковник. – Военных туда не пускают, судачат дипломаты. Может, оно и к лучшему…
– Это почему? – обиделся генерал Хорошхин.
– Да некоторым из нас кресты и чины подавай, а в мирное время где их взять? – съязвил Галкин. – Требуют войну, готовы ее из пальца высосать. Нет, Михаил Павлович, уж пусть работают дипломаты!
– В какой стадии консультации? До чего уже договорились? – спросил Лыков. – Или вас держат в неведении?
Разведчики одинаково усмехнулись.
– Англичане требуют, чтобы мы ни под каким видом не переходили реку Мургаб, – показал на карте полковник. – А взамен обязуются не покидать пределов Гилгита, Ясина, Мастуджа и Читрала. Хунза и Нагар становятся британскими протекторатами.
– То есть границей объявлена тридцать восьмая параллель, – пояснил поручик. – И мы отказываемся от всяких претензий на памирские горные проходы.
Галкин в этом месте счел необходимым сообщить:
– Поручик Корнилов имеет особые таланты к разведочной службе. Мы забрали его из Туркестанской артиллерийской бригады в отчетный отдел. Сейчас Лавр Георгиевич готовится поступать в Академию Генерального штаба. Закончит – и вернется сюда. Он очень нас усилит.
Лыков не удержался и сострил:
– Если поручика переодеть туземцем, то и грима никакого не надо – сойдет за своего.
– Я уже думал об этом, – невозмутимо ответил Корнилов. – Языки надо подучить. И можно в горы… Пока я знаю лишь немецкий, французский и английский, а нужно еще парочку местных освоить[63].
Лыков смутился: он с грехом пополам мог изъясняться только по-французски. И то Варвара Александровна корчилась от смеха…
– Вернемся к нашим баранам, – продолжил полковник Галкин. – Сейчас мы с англичанами как никогда близки к достижению соглашения. И обе стороны не заинтересованы в каких-то происшествиях на границе, в конфликтах. Активных действий не будет. А вот шпионаж никуда не делся. И, если есть возможность разжечь недовольство среди русских туземцев, все средства хороши. Секретный и политический департамент Индийского офиса – так называется британская разведка в Индии – без дела не сидит. Возглавляет ее генерал-майор Брэкбери, умный и решительный человек. Этот в носу не ковыряет!
– Что, британские лазутчики по-прежнему шастают по Памиру? – уточнил сыщик.
– По Памиру, Алексей Николаевич, сейчас кто только не шляется, – хмыкнул поручик Корнилов. – Пальцев не хватит загибать! В прошлом году приезжал французский путешественник барон де Понсэн. Только отбыл, явился британский охотник Ролф Кабболд. Хотя он такой же охотник, как я муэдзин… А в этом году? Голландский граф де Билан, британский лорд Кёрзон, швед Свен Гедин… Как мухи на мед. А еще разведывательные отряды, отдельные лазутчики, картографы-пундиты. Три великие империи столкнулись лбами на Памире! Боюсь, не было бы крови…
– Спасибо, стало понятнее, – объявил Иван Осипович. – Но вот конкретный вопрос. Шпиона, или связного, или иного английского прихвостня по имени Исламкуль вы не встречали?
– Исламкуль? – переглянулись разведчики. – Нет, такое имя нигде не проходило…
– А Юлчи-куса из Джизака?
– Этот нам известен, – нахмурился полковник Галкин. – Пропаганду вел, дервишей-зачинщиков привечал… Беспокойный. По косвенным признакам, он резидент британцев в Джизаке. Мы переводили тут его корреспонденцию. Кстати, часть бумаг была не на арабском, а на пушту. Этот язык используют для переписки английские шпионы. Вы нашли в наших переводах что-нибудь интересное?
– Да. Юлчи имел касательство к убийству русского переселенца.
– Зачем это британцам? – удивился поручик Корнилов.
– Пока не могу сказать, – важно ответил полицмейстер. – Распоряжением генерал-губернатора дело, которое мы сейчас дознаем с господином Лыковым, засекречено. Но связь есть. Убито несколько русских, в числе которых даже один офицер. И о нем я бы тоже хотел спросить. Ваше превосходительство, вы знали штабс-ротмистра Тринитатского?
– Да, он служил в топографическом депо.
– Соблаговолите дать ему характеристику.
– Ну… грамотный и культурный человек. Видно, что петербургского закала, из военной семьи. Отец его – полный генерал![64]
– Не было ли с ним связано каких-то историй, скандалов?
Хорошхин озадаченно посмотрел на капитана.
– Странно, что вы об этом спросили… Я только единожды беседовал со штабс-ротмистром, и тема была как раз такой… неприятной.
– Можем ли мы узнать подробности?
Начальник штаба стал рыться в своем столе, приговаривая:
– Сейчас… где же оно у меня?.. не то… не то…
Сыщики молчали, но чуяли, что задали правильный вопрос.
– Вот! В феврале этого года штабс-ротмистр Тринитатский ездил в Казалинский уезд на съемки. По возвращении он неожиданно попросился ко мне на прием и подал рапорт. В нем было сказано, что офицеры окружного интендантского управления скупают провиант для нужд армии по завышенным ценам!
– Эдак-то повсюду! – удивился полицмейстер. – Надо же кормить казенного воробья![65]
– Конечно! – горячо, даже как-то торопливо, согласился с ним генерал-майор. – И я пытался объяснить сие правдолюбцу. Он там, в столицах, жизни не нюхал. Узнал, как оно бывает, и удивился. И написал бумажку, от которой никому хорошо не станет, а станет только плохо. Я предложил штабс-ротмистру забрать свой глупый рапорт. Но он отказался.
– Там были имена и факты? – спросил Лыков.
– Да, кое-что. Офицеры окружного интендантского управления капитан Веселаго и подъесаул Кокоткин обвинены в том, что скупали у сельских хозяев уезда овощи, бараньи выделанные шкуры, зелень. Цены при этом завышали более чем втрое. Разницу на бумаге отдавали поставщику, на деле клали в карман.
– Старо как мир… – пробормотал Алексей. – И это возмутило молодого офицера до такой степени, что он решился на открытые действия?
