Схватив за руку завороженно смотревшую на всполохи грозового салюта Марину, Матвей потащил жену к пассажирскому трапу. В это мгновенье пуля из снайперской винтовки вошла ему в спину. Обернув слабеющую руку мужа вокруг шеи, Марина попыталась затащить его в убежище салона, но Матвей был слишком тяжел, и тут подоспел Володя. Спрыгнув в ковыль, он успел затолкать их обоих в готовый взлететь вертолет, когда пуля из оврага настигла и его. Раскинув широко руки, он соскользнул с трапа и, ударившись о распахнутую дверь «Лэнд Крузера», повалился в размокшую грязь. Хлестающий ливень превратил пустырь в хлюпающую жижу, летевшую во все стороны под свистящий рокот лопастей Ми-8. Минута, другая, и мерцающие огни вертолета поглотила гроза.
Спецназовцы отработали четко. Обеспечить при любых обстоятельствах передачу груза водителю джипа, а в случае непредвиденных обстоятельств не допустить угрозы жизни прибывшей на борту Ми-8 женщины. Когда продырявленный в нескольких местах «Лэнд Крузер» бурята скрылся в неизвестном направлении, бойцы с облегчением перевели дух. Не предвещавшая проблем операция обернулась настоящей бойней с взрывами и стрельбой. Забрав с пустыря убитых, спецназовцы растворились в ночи.
Матвей умирал. Пуля угодила под левую лопатку и, задев легкое, застряла в сердце. Белый как мел, он лежал на полу, на скрадывавшем вибрацию ковре, и исполненным нежностью взглядом смотрел на склонившуюся к нему Марину. Вдруг лицо его переменилось, и гримаса безнадежного отчаяния исказила его. Обезумевшими от горя глазами Матвей смотрел на зандя, свисавший с шеи жены.
— Мой оберег, — шевельнув сухими губами, прошептал он и, вздрогнув всем телом, испустил дух.
Глава 57. Непростое решение
Рассвет застал Бадму на подземной парковке. Он смутно помнил, как приехал сюда, и напрочь забыл, почему оказался здесь, а не в кровати у себя дома. Стряхнув вязкую пелену тягостных воспоминаний, бурят вышел из машины и открыл багажную дверь. Завернутая в бордовый бархат Тара мирно лежала на сложенных сиденьях. Он попытался приподнять статую, но силы оставили его. Закрыв багажник, Бадма побрел к лифту. Он смертельно устал и решил лечь спать. Олле угадал перемену в его настроении и с тревогой ожидал новостей. Лама знал, что Тара должна на днях оказаться у бурята, и раздражался его молчанием. Прождав до полудня, он сам позвонил ему. Протяжные гудки ответили ему.
Долгоиграющие трели домофона пронзили мозг Бадмы, и он понял, что к нему пришли. Бурят нажал на кнопку и, ополоснув лицо, вышел на балкон. Внизу стоял черный «Гранд Чероки» с работающим мотором. В дверь позвонили, и суровое лицо Олле заполнило дисплей.
— Ты отступаешь от обязательств, наложенных на тебя Дхармахарой! — выслушав Бадму, бросил он в гневе.
— Сангха выше Дхармахары, и отныне я служу одной ей, — спокойно ответил бурят.
— Значит, ты отказываешься передать мне Тару, — глаза монаха недобро сверкнули.
— Отказываюсь, уважаемый лама, — Бадма проводил до дверей едва подавлявшего в себе клокотавшую злобу Олле.
День клонился к закату, дым от печных труб смешался с сумерками, на Улан-Батор опускалась ночь. Непреодолимое желание спать не покидало Бадму. «Утром, все будет утром», — вновь улегшись в постель, решил он, засыпая. Призрак Махакалы приснился Бадме. Явившийся ему Унгерн поведал о заслугах деда и завещал найти казну Азиатской дивизии, спрятанную в степи. «Когда вернешь в Гандан Тару, отыщи мои сокровища, сохраненные твоим дедом и моим верным слугой Каметом. Обрати их на благое и великое дело. Да воссияет учение Будды в подлунном мире!» — наказывал барон согбенно внимавшему Бадме.
Он проснулся посреди ночи с мыслью не откладывать поездку в Гандан до утра. Сон восстановил его силы, а беседа с Махакалой развеяла без остатка мучившие сомнения. Он быстро оделся и спустился в гараж. Открыв багажник, Бадма убедился, что статуя на месте, когда ощутил за спиной чей-то сверлящий взгляд. «Руки на затылок и отошел от машины!» — надсадно прошипел показавшийся ему знакомым голос. Бадма повиновался, но краем глаза успел разглядеть незнакомца. Закутанный в национальный монгольский халат, с неизменными темными очками в пол-лица, Олле был им без труда узнан. Впрочем, тот и не собирался прятаться. Сейчас он спустит взведенный курок и с взбунтовавшимся идиотом будет покончено навсегда.
Молниеносное касание пяткой лба повергло ламу на землю. Ударившись затылком о бетон, он не подавал признаков жизни, однако и Бадма получил ранение. В последний момент Олле нажал на курок, и, хотя бурят отклонился, пуля задела его, перебив ребро. Не ощущая боли, он прыгнул в «Лэнд Крузер» и выехал из гаража. Бок намокал, и, чувствуя, что вот-вот потеряет сознание, он надавил на педаль. Промчавшись по пустынным проспектам спящего Улан-Батора, не сбавляя скорости и отчаянно визжа тормозами, джип влетел в Гандан, напугав шедших на утреннее благословение монахов. Открыв дверь, Бадма успел крикнуть, что привез Золотую Тару, и в беспамятстве вывалился из машины.
Глава 58. Крах аукциониста
Гибель Матвея поставила Вайса на грань катастрофы. Прибывший в Мюнхен за Тарой нефтяник оказался парнем конкретным и желал немедленно получить статую или вернуть аванс. Ни того ни другого Генрих сделать не мог. Последние деньги из задатка техасца ушли на затратную рекламную кампанию будущего аукциона, на котором предполагалось выставить артефакты из египетской Амарны и непроданные предметы из собрания Матвея. Правда, ему удалось сбагрить несколько вещиц до начала аукциона, но вырученных средств, чтоб расплатиться с американцем, решительно не хватало. Нешуточные угрозы обманутого покупателя как из рога изобилия посыпались на голову Вайса. Коллекционер был в бешенстве. Он уже отвел специальное место для Тары у себя на ранчо, возведя стилизованный под дуган отдельный павильон. И тут такая бездна разочарований! На решение всех проблем штатовец дал Вайсу два дня.
«В противном случае будешь иметь дело с плохими парнями», — напоследок предостерег он. Аукционист был опустошен и раздавлен. Он даже не мог заложить дом и взять под него кредит в банке, поскольку после развода тот отходил бывшей жене. «Валить, надо срочно, валить», — оценил ситуацию Вайс. Устроив в саду тайник из артефактов Амарны и коллекции Матвея, он обнулил счета, намереваясь под покровом темноты выехать из Мюнхена на машине. Известие о чудесном возвращении в Гандан Золотой Тары появилось в новостных лентах информационных агентств в тот же день вечером. Занятому приготовлениями к побегу Вайсу было не до телевизора и сенсаций, поэтому эту новость он узнал, когда «Хаммер» американца, ослепив его фарами, преградил выезд с виллы.
— Куда спешим, Генрих? — ласково улыбаясь, пожурил его техасец, не выходя из машины.
— Вопросы с Тарой решать, вы же мне только два дня дали, — смешался от неожиданности напуганный Вайс. А испугаться было от чего. Из «Хаммера» вылезли два отморозка и вразвалку направились к его «Ауди».
— Ты меня за дурака держишь или сам дураком прикидываешься? — уже не так ласково вымолвил штатовец, в то время как один из его горилл, просунув руку в салон открытого окна «Ауди», распахнул дверь и, схватив Вайса за длинную шевелюру, повозил его лицом по рулю. После чего выволок наружу и, энергично встряхнув, подтолкнул к хозяину. С лица Генриха капала кровь, нос был разбит, а в кулаке верзилы остался клок пегих волос аукциониста. Немец отчаянно хлюпал носом, боясь открыть рот, и лихорадочно соображал, где он мог проколоться.
— Тара в монгольском монастыре Гандан, придурок. Об этом уже два часа кряду трубят по CNN и звонят по другим каналам. Похоже, твой русский дружок обошел тебя. Что-что…? — он брезгливо отмахнулся от раздавшегося мычания побитого немца. — Мне это не интересно, Генрих. Вернешь что должен, плюс штраф за обман. Короче, два миллиона, и мы в расчете. А чтоб тебе помочь найти деньги, ребята проверят твою машину, — поднятие бровей, и гориллы принялись за дело. — Ай-ай-ай, как нехорошо! — покачал головой нефтяник, когда через минуту ему принесли набитую пачками купюр дорожную сумку. — Все-таки решил сбежать, подонок, — презрительно сплюнув, он кивнул одному из горилл, и тот от души приложился к печени Вайса. Немец охнул и осел на траву. — Если в долларах, здесь, считай, миллион, — невозмутимо продолжал свой монолог техасец. — Завтра отдашь столько же, мальчики к тебе заедут, — кивнул он ухмылявшимся мордоворотам, — и беги куда пожелаешь, — нефтяник поманил парней, и «Хаммер» рванул с места.
