двенадцатилетнего возраста. Познакомились необычно. В сорок седьмом году, в голодное время. Стою на остановке трамвая и вижу, как парнишка схватил с лотка продавщицы пирожок. Лоточница — в крик! Подбежала милиция и вдогонку за парнем. А тот как задаст стрекача! Догнал уходящий трамвай и прыг на подножку. Я даже рот раскрыл от удивления — вот он, прирожденный спринтер! А вечером в тот же день встречаю я его на стадионе после того, как закончился футбольный матч. Он ходил с мальчишками бутылки собирал, оставшиеся после болельщиков; потом собранное сдавали — подработка какая-никакая. Поймал я его за шиворот: «Ай-ай-ай! — говорю. — Воровать пирожки нехорошо». Он смотрит на меня, дрожит. Я улыбнулся и говорю: «Ты быстро бегаешь, приходи на стадион «Труд» в секцию легкой атлетики. А он спрашивает: «Легкая атлетика, это что? Это лучше футбола?» Я говорю: «Приходи, узнаешь». И ведь пришел. А дальше… дальше поначалу все было хорошо: ходил, тренировки не пропускал. Дома у него не все было ладно — отчим суровый. Вот Валька и пропадал на стадионе. А легкая атлетика — это разнообразие видов спортом: бег, эстафеты, прыжки, метания. Поначалу Вальку больше привлекали прыжки: в длину, тройной… да и к метателям он присматривался. Правда, для метателя он слабоват, разве что копье мог метать… Но я быстро поставил его на место: твое амплуа, говорю, спринт — сто, двести метров, барьеры, эстафета. Родиться спринтером — дар божий! Он понял и стал специализироваться на сотке и двухсотке. Дело шло, я в него верил. Даже поспособствовал, чтобы от армии отмазать. Устроили на один оборонный завод. До мастера спорта было рукой подать. Но уж больно слабые нервы были у парня. Ответственные соревнования, а он сидит в раздевалке как пришибленный. Выходит на беговую дорожку — фальстарт. Еще раз — снова фальстарт и предупреждение. Я его брал в сборную области, но только вторым номером. Но что интересно: как на тренировке — у него все нормально, результат отличный. А как на трибуне зрители и серьезное первенство вроде зонального или, того пуще, всероссийского, так его будто околдовали. А однажды, это было в Горьком, вообще отказался выйти на старт.
— И ваши действия? — невольно спросил Дружинин, хотя и понимал, что Игнатенко сам об этом расскажет.
— Мои действия? А мои действия такие. Вы футболом интересуетесь?
— Если не считать шахмат, то это единственный вид спорта, которым я увлекался, — улыбнулся Сергей и добавил: — С годичным перерывом на хоровое пение.
Игнатенко удивленно посмотрел на него.
— Извините, перебил, — сказал Сергей. — Хоровое пение к делу не относится.
Игнатенко несколько секунд что-то вспоминал, потом продолжил:
— Как любитель футбола, вы должны знать, что в тысяча девятьсот пятьдесят восьмом году сборная Бразилии стала чемпионом мира. Бразильцы были на голову выше остальных. И одной из причин явилось то, что в команде был…
— Врач-психолог, — вставил Сергей, — который знал, как расслабить игроков перед игрой.
— О, да вы все знаете!
— Ну, не все, но слышал, что потом пошла мода заводить психологов в командах.
— Правильно. Вот и мне пришлось заводить. Как хочешь, а легкоатлетов надо было вытянуть, иначе на зональных в Перми нам ничего не светило. Действительно, зимние соревнования прошли, а летние предстояли. Помню, наведался я тогда в областной врачебно-физкультурный диспансер. Думал, пошлют меня куда-подальше с моей просьбой о враче-психологе. Так нет, получилось ведь. Получилось! Выслушал меня один достойный уважения врач и согласился. Побывал он у нас на тренировке и выбрал троих: метателя копья Юрку Жирова, прыгуна в высоту Толю Кащенко, ну и спринтера этого вот Валю Крохмаля. С Юрой и Толей получилось неважно, а вот Валька быстро преобразился. Не знаю, что конкретно применял по отношению к нему психолог, только Крохмаль выиграл на зональных сотку, на двухстах был вторым и принес победу в эстафете на последнем этапе. Это руководству так понравилось, что врача-психолога оформили на полставки тренером-консультантом. Так продолжалось несколько лет. Потом Валька… безголовый он все-таки был… вляпался в аварию с одним приятелем, покалечился. Его могли вернуть в спорт, но он не захотел. Он, оказывается, параллельно успел окончить художественную школу. Вот и подался в художники. Он, как признался сам, и раньше хотел рисовать. А наш уважаемый психолог занялся научной работой.
— Как фамилия врача-психолога? — спросил Дружинин.
— Его зовут Воропаев Юрий Григорьевич.
«Воропаев, Воропаев…» — задумался Сергей. Где-то он слышал эту фамилию.
— Воропаев, наверное, большой ученый? По-прежнему занимается научной деятельностью?
— Нет. С диссертацией, насколько мне известно, у него не получилось. Он продолжал работать в психоневрологическом диспансере, потом в какой-то поликлинике. Отовсюду уходил. Уж больно неуступчивый он по характеру. Толковый — бесспорно, но чуть что — скандалит.
Почувствовав все больший интерес к услышанному, Дружинин задал следующий вопрос:
— А где сейчас этот Воропаев, вы, конечно, не знаете?
— Ну как не знать — знаю. Он снова к нам вернулся, снова тренер-консультант. Неделю назад наши легкоатлеты хорошо выступили на отборочных в Краснодаре. Есть такие, кого включили в сборную РСФСР на предстоящую Спартакиаду народов в Москве.
— Значит, Воропаев сейчас здесь, выходит, он вернулся?
— Нет, еще не вернулся. Бегуны из сборной нашей области отправились в Клин. Там Всесоюзный кросс, посвященный какой-то дате.
— В Клин? Вы уверены? — почти прокричал Дружинин.
Игнатенко удивленно посмотрел на него:
— Уверен. А что вас смущает?
Но у Сергея на устах был уже другой вопрос:
— Борис Васильевич, вы, наверное, хорошо знаете Воропаева. Он, случаем, не прихрамывал?
— Да, было такое. Он и сейчас прихрамывает, — спокойно ответил Игнатенко. — Как-то он признался, что, если бы не нога, тоже занялся бы бегом. Бег, как он выразился, залог здоровья.
И тут Дружинин вспомнил. Воропаев? Да это же врач — предшественник Чеурина в поликлинике Горбольницы № 1, где лечился Крохмаль! Невольно глянул на часы: он попросил Храбровицкого задержать этого самого Чеурина до его прихода. А что, если тот не пожелает ждать? Надо торопиться!
Поблагодарив Игнатенко за сведения, Сергей быстро вышел из дверей облспорткомитета. Акимыч спокойно прохаживался рядом со своим «газиком» и курил.
— Куда едем? — не вынимая папиросы изо рта, спросил он.
— В облздрав. И давай по-быстрому!
Дружинин не шел, а бежал по лестнице на третий этаж, где был кабинет Храбровицкого. Навстречу ему так же быстро спускался молодой мужчина лет тридцати.
Василий Петрович Храбровицкий с кем-то разговаривал по телефону. Увидев вошедшего Дружинина, он прикрыл трубку ладонью и недовольно произнес:
— Ну что же вы опаздываете? Я пытался удерживать Чеурина целых пятнадцать минут. Больше не получилось. Он теперь птица вольная.
— Каков он из себя? —
