– Мы можем бежать отсюда вот в этом, – и я указал на фургон, стоявший рядом с бочками в темном углу, рядом с парком, во дворе, что находился неподалеку от ведущей к морю улицы. Наверное, в этих огромных бочках находился сахар, остатки продукции с плантаций, которые не успели отправить морем – просто места для них не хватило. Все отчалившие от Кап-Франсуа суда были битком набиты беженцами, аристократами, их имуществом и фамильными драгоценностями.
– Но ведь у нас нет ни лошадей, ни волов, мсье, – возразил мой новый товарищ.
– Зато имеется длинный и достаточно крутой спуск к морю. Выберем правильное направление, толкнем – и поехали!
В темноте послышался стук копыт – военные оседлали лошадей. Лай и завывание собак приближались.
– Вы не оставили нам выбора, – пришлось признаться Джубалю, который с сомнением взирал на тяжелый фургон.
– Да ничего страшного, он полетит, как легкий экипаж! – заверил его я. На самом деле мне бы очень хотелось, чтобы это громоздкое сооружение полетело, как планер Кейли, но весу в нем было несколько тонн и развернуто оно было не в том направлении. Нет, одному мне здесь было никак не справиться. Но тут Джубаль ухватился за прицепной крюк, развернул фургон и начал выталкивать его на улицу – силой он обладал поистине медвежьей. Я подбадривал его и помогал, подталкивая громоздкий фургон сзади. Сейчас мы устремимся вниз по улице, точно булыжник, катящийся с горы. Чтобы сооружение не свернуло в сторону, я выдернул из крюка с дышлом железный штырь и заблокировал им переднюю ось. А потом забросил тяжелый крюк в фургон, где стояли бочки.
– Давай-давай, подталкивай! Сейчас полетит, как стрела! – снова сказал я Джубалю.
И вот наша колесница весом в несколько тонн начала двигаться.
Поначалу медленно.
Но постепенно мы набирали скорость и, наконец, попали в пятно света, который отбрасывали освещенные окна дома.
Послышались крики – нас обнаружили, – и возбужденный лай выпущенных на волю собак. Страшные звери тоже на миг попали в полосу света, и стало видно, как злобно сверкают их глаза. Вслед за собаками бежали мужчины, размахивая сверкающими саблями.
А фургон катил все быстрей.
– Ты мушкет с собой не прихватил? – спросил я Джубаля.
– Слишком опасно, – ответил тот. – Да с меня бы шкуру живьем содрали, если б поймали!
Однако получается, что и без оружия теперь тоже было очень опасно.
– Все мы крепки задним умом… – Я обернулся и покосился на собак. – Что ж, можно использовать дышло от фургона. Отбиваться, а заодно и отталкиваться им как веслом.
Джубаль схватил тяжелый деревянный шест и стал отталкиваться им от земли. Повозка наша все набирала скорость.
В темноте полыхнули залпы, и мимо нас с таким знакомым осиным жужжанием пролетели пули. Ухо мое перестало кровоточить, но все так и пульсировало от боли. Мне показалось, что среди офицеров промелькнул Рошамбо – он жестикулировал и придерживал одной рукой за талию женщину в нарядном шелковом платье. Какой-то майор – неужели обманутый муж? – тряс кулаком перед носом у генерала.
Теперь мы уже шариком катились вниз по склону холма к морю, но тут вдруг откуда-то из темноты вырвались мастиффы. Они неслись к нам с ужасающей скоростью и уже почти догнали нас, набрасываясь на колеса с оглушительным яростным лаем. Один огромный пес подпрыгнул, чтобы вскочить в фургон, но Джубаль размахнулся и метнул в него тяжелый крюк от фургона – с такой легкостью, точно это была деревянная дубинка. Крюк описал в воздухе дугу и угодил в зверя. Его отбросило в сторону, он шмякнулся о стенку дома, подлетел вверх и рухнул на землю. Эту собаку тут же окружили сородичи, которые стали покусывать ее и рычать, и это помогло нам выиграть несколько секунд.
Теперь мы неслись по инерции уже с ужасающей скоростью, не меньше, чем у летательного аппарата Кейли. Здания проносились мимо нас, сливаясь в единое мутное пятно. Впереди показались воды Карибского моря, мерцающие в лунном свете. Теплый ветер дул в лицо.
– Как будем тормозить? – спросил Джубаль.
– Попробуем тормозным рычагом.
– Думаете, сработает при такой скорости?
– Возможно. Сейчас дерну.
Я попробовал. Раздался треск – и деревяшка сломалась пополам, рванувшись у меня из рук так резко, что мне даже обожгло ладони. Фургон дернулся, и мы понеслись еще быстрей.
– А вот и нет, не получилось. Попробуй дышлом! – крикнул я.
Негр попробовал. Деревянный шест подскочил, вздымая фонтанчик грязи, за что-то зацепился и отлетел в сторону, едва не утащив за собой Джубаля. Теперь мы летели по улице, как ветер, и ни одна лошадь не смогла бы догнать нас.
Преследовавшие нас собаки и солдаты остались где-то позади, в темноте.
А потом я вдруг услышал, как кто-то выкрикнул какую-то команду. Я повернул голову и увидел, куда мы катимся. Впереди улица была заблокирована отрядом французских солдат, и один из них подносил зажженный фитиль к полевой пушке, стреляющей пятифутовыми ядрами.
– Стой! – крикнул он.
Но остановиться мы никак не могли. Джубаль заставил меня пригнуться.
– Сейчас будут стрелять! – крикнул он.
Пушка выстрелила. Все кругом содрогнулось и заходило ходуном. Они едва не попали в нас, и фургон ненадолго сбавил скорость. Ядро угодило в бочку с сахаром – она разлетелась, выбросив ослепительно-белое искрящееся облако. Очевидно, этот сахар подвергся дорогостоящей очистке – не случайно его решили отложить про запас, рассеянно подумал я. А затем мы вновь начали набирать скорость, налетели на пушку и отшвырнули ее с дороги. Ее колеса и ствол разбросало в разные стороны, как и вопящих в ужасе солдат. Думаю, мы переехали одного или двух, а кроме того, всех вокруг засыпало белыми кристаллами сахара, и люди превратились в подобие снеговиков. Кому-то из солдат хватило ума и выдержки открыть стрельбу из мушкетов, и в бочки вонзилось несколько пуль. Фургон оставлял за собой на улице длинные белые следы из сахара.
Где же Астиза и Гарри?
– Вон там еще французы! – предупредил меня Джубаль.
Я посмотрел на быстро приближающийся берег моря. На пристани тоже толпились солдаты, а от каменных ступеней причала в гавань отплывал баркас. Матросы налегали на весла, и тут среди них я увидел женщину, которая смотрела на берег. А на корме стоял какой-то мужчина и целился в нее – вроде бы из пистоля. Она вскинула руку и указала в нашу сторону, и мужчина – я был уверен, что это Мартель – обернулся и посмотрел на нас. А потом я заметил, что женщина держит на руках ребенка.
– Сейчас перевернемся! – крикнул Джубаль.
Фургон налетел на каменную балюстраду, что тянулась вдоль набережной, и все так и полетело в разные стороны – камни и бочки с сахаром со свистом проносились в воздухе, ну точь-в-точь, как новые бомбы, изобретенные англичанами. Я читал в газетах об этом изобретении лейтенанта Генри Шрапнеля – этого имени мне никогда не доводилось слышать прежде. И мы с Джубалем тоже полетели куда-то в облаке сверкающего белоснежного сахара. А потом я упал в темные волны Карибского моря, а рядом в воду с громкими всплесками попадали обломки нашего фургона.
Опасаясь выстрелов с берега, я постарался как можно дольше задержать дыхание, не спеша выныривать на поверхность. Затем все же вынырнул и начал озираться по сторонам, в надежде увидеть двоих самых дорогих мне на свете людей.
– Астиза! Гарри!.. – позвал я их.
– Итан! – донесся откуда-то издалека крик моей жены. – Уплывай!
Неподалеку от меня взлетали маленькие фонтанчики воды – это люди Мартеля стреляли на мой голос. Затем стрельба прекратилась – видно, они стали перезаряжать мушкеты. Воспользовавшись этой передышкой, я снова завертел головой, решая, в какую сторону плыть, и радуясь несовершенству зарядных устройств французских мушкетов.
И тут кто-то ухватил меня за плечо. Я вздрогнул от неожиданности и страха и лишь через секунду сообразил, что это мой чернокожий товарищ. Он пытался оттащить меня от баркаса как можно дальше, гребя одной рукой.
