— Зачем ты мне рассказываешь то, что я уже знаю, дубина? Лучше скажи, где она?
— Вы только что прибыли из Линца, герр Майснер? — спросил Гросс.
— А вы кто такой?
Гросс представился. Майснеру его фамилия оказалась знакома.
— Криминалист? Значит, он вас уже пригласил. — Старик посмотрел на Вертена. — А почему мне не сообщил?
— Я совершенно не представляю, о чем вы говорите, герр Майснер, — возбужденно произнес Вертен.
— О Берте, тупица. О моей дочери. С которой ты помолвлен. Ее похитили.
— Похитили? — У Вертена перехватило дыхание. Они были озабочены собственной безопасностью, а о том, что до нее тоже могут добраться, даже не подумали.
— Откуда вы это узнали, сударь? — спросил Гросс.
— Мне прислали записку.
— Она у вас при себе?
Майснер пошарил в карманах.
— Вот. — Он протянул записку Гроссу.
Криминалист сразу отметил дорогую бумагу, на которой она была написана. Внимательно прочитал пару раз, буркнул: «Вот подлецы!» — и передал ее Вертену.
В записке говорилось:
«Милостивый государь, если вы будете действовать правильно и без промедления, то ваша дочь нисколько не пострадает. Вам следует убедить адвоката Вертена прекратить расследование. От этого зависит жизнь Берты Майснер. Как только станет ясно, что расследование закрыто, она вернется к прежней жизни.
С уважением, ваш доброжелатель».
Прочитав, Вертен похолодел от ужаса. Неужели история повторяется? «Судьба подарила мне вторую возможность найти счастье, я вновь полюбил, и вот теперь она на грани гибели, и это из-за меня. Боже, только бы…»
— Вы были у нее на квартире? — спросил Гросс.
— Конечно. Я получил записку и сразу поехал на вокзал. Успел на самый первый поезд.
— А каким образом?
— Что вы имеете в виду?
— Герр Гросс имеет в виду, как вы получили эту записку, — сказал Вертен, наконец приходя в себя.
— Ее принес мальчик. Сказал, что ему дал ее один человек, заплатил полкроны, чтобы он передал записку мне.
— Вы поинтересовались у мальчика, что это был за человек? — спросил Вертен.
— Зачем? Ведь я понятия не имел, что в этой записке. А когда прочитал, мальчика и след простыл.
— А что в квартире, где живет ваша дочь? — спросил Гросс.
— Консьержка сказала, что не видела Берту со вторника. Я поехал в школу, где она работает. Оказывается, вчера она не пришла на занятия и ничего не сообщила. Дети по ней скучают, сказала мне директриса.
— Мы ее найдем, Вертен, — уверенно проговорил Гросс.
— А о чем вообще речь? — спросил Майснер. Его гнев утих. Теперь это был просто несчастный испуганный старик. — О каком расследовании говорит в записке этот негодяй?
Вертен посмотрел на криминалиста. Тот кивнул. Тогда он взял старика под руку.
— Давайте пройдем в мой кабинет, герр Майснер. Я вам кое-что расскажу.
Пришлось кратко посвятить отца Берты в суть их расследования. Убийства в Пратере и все остальное. Гросс тем временем с помощью лупы внимательно изучал бумагу записки.
— Странно, почему этот сановник решил похитить мою дочь? — произнес Иосиф Майснер, выслушав рассказ. — По-моему, легче было бы убить вас обоих.
— Пытались, герр Майснер, но пока неудачно. Но вопрос интересный. Над этим я сейчас и сам размышляю.
— И почему он уверен, что вы не возобновите расследование, после того как Берта вернется? — добавил Майснер.
— Думаю, мы это скоро узнаем, — произнес Гросс, поднимая записку. — Этот листок бумаги, по существу, приглашение.
— Какое еще приглашение? — пробурчал старик. — Там он вам ясно поставил условия освобождения Берты!
— Вот как? — Гросс вскинул брови. — И какие же это условия?
— Чтобы вы прекратили свое чертово расследование, и тогда Берту выпустят на свободу.
— Это не условия, герр Майснер. Это требование. Мы что, должны дать в «Винер цайтунг» объявление на целую страницу, где будет сказано, что профессор Гросс и адвокат Вертен рады сообщить о завершении своего расследования убийств в Пратере? Или сказать об этом на аудиенции с императором? — Гросс фыркнул, получилось нечто среднее между чихом и кашлем. — Нет, герр Майснер, это не записка вымогателя, а очевидное приглашение на встречу.
— Да вы что, ясновидящий, профессор Гросс?
— В моем заключении нет никаких фокусов. Это все здесь. — Он помахал запиской. — Не в тексте, а в бумаге на которой он написан. Понимаете, герр Майснер, я внимательно ее изучил. И вообще, бумага может сказать криминалисту очень многое. У меня на эту тему есть монография, где все подробно описано. Что касается этой бумаги, то она самого высшего качества, какое только существует. Это сразу отделяет того, кто на ней писал, от общей людской массы. Водяной знак, буква «W» в круге, свидетельствует, что изготовителем является фирма «Wernerkreis» (Вернеркрайс), поставщик императорского двора. Магазин этой фирмы находится в центре, на улице Грабен. Но там есть еще один водяной знак, в самом низу, едва различимый невооруженным глазом. Но я смог рассмотреть его в лупу.
Гросс замолк, довольный произведенным впечатлением.
— Ладно, не тяните, — сказал Майснер. — Что там?
— Аббревиатура «AEIOU».
«Austriae est imperare orbi universo», — пояснил Вертен. — В переводе с латыни: «Австрии предначертано судьбой править миром».
— Очень хорошо, Вертен, — похвалил криминалист.
— Ну, эту аббревиатуру расшифровывают по-разному, — неожиданно произнес Иосиф Майснер. — Ею Фридрих Третий повелел украсить свои кареты, а также церкви и государственные здания в Вене, Граце и Винер-Нойштадте. Иные читают ее как Austria erit in orbe ultima, «Австрия будет существовать вечно», другие как Alles Endreich ist Osterreich untertan, «Весь мир подчинен Австрии». Но я согласен, в любом случае смысл остается одинаковым, вера в историческое предназначение дома Габсбургов.
Гросс и Вертен посмотрели на отца Берты с интересом.
— А вы думали, обувщик должен быть обязательно темным? Да будет вам известно, что я, кроме того что историк-любитель, являюсь одним из выдающихся знатоков Талмуда в Австрии. — Майснер замолк и покачал головой. — Чего это я расхвастался? Извините, господа. Теперь не время говорить о таком. Давайте думать, как освободить Берту.
Гросс кивнул:
— Вы правы, любая интерпретация этого символа указывает на человека, близкого к императору. Мы уточним это после посещения фирменного магазина в Грабене.
Идентифицировать личность, использующую почтовую бумагу с символикой AEIOU, оказалось не сложно. Гросс просто заказал в фирменном магазине «Вернер-крайс» подарочный набор особой писчей бумаги именно с таким водяным знаком, а когда служащий вежливо сообщил, что такой водяной знак уже использовался, не очень настойчиво поинтересовался, кто же это такой. Служащий с почтением объявил имя, на что Гросс пробормотал себе под нос:
— Я так и думал.
Уходя, они приняли меры безопасности, какие смогли. Иосифа Майснера забрал к себе Климт, и, если они не вернутся, он сообщит об их исчезновении во все газеты Европы с указанием фамилии похитителя. Их проводили в богато обставленный кабинет, окна которого выходили на сравнительно недавно застроенный участок Гофбурга, Хельденплац.[55] Дальше были видны платаны на Ринг-штрассе, покрытые желтыми и оранжевыми листьями. Здесь обитал человек, обладающий большой властью. Об этом говорили огромный письменный стол из розового дерева и круглый для совещаний с шестью стульями в стиле Людовика XV, а также изобилие фламандских гобеленов со сценами охоты, изящный паркет, выложенный звездами, камин, обложенный плитками мейсенского фарфора, парчовые зеленые занавеси на окнах от пола до потолка, книжный шкаф, занимающий одну стену.
Гросс тут же принялся изучать книги. Вертен беспокойно вертел булавку на своем галстуке.
Гросс не сомневался в их благополучном возвращении, а Вертен больше ни в чем не был уверен. Как они ошиблись, думая, что если Берта ничего не будет знать о расследовании, с ней ничего не случится! Сейчас этот безжалостный монстр использует ее как козырь в игре.
Размышления Вертена прервал возглас Гросса:
— Вот… как я и ожидал. — Он вытащил из книжного шкафа тонкую брошюру. — Моя монография об идентификации типов бумаги и водяных знаков. Нас действительно официально пригласили, Вертен.
Стоило ему произнести эти слова, как двойные двери кабинета распахнулись и вошел высокий седой мужчина в красном парадном мундире с отделкой из меха горностая, указывающей на членство в ордене Золотого Руна. На каждом звене его орденской цепи из драгоценного металла был выгравирован девиз: «Награда не уступает подвигу».
— Извините господа, что заставил вас ждать, — произнес князь Грюненталь, направляясь к столу.
