Игорь Шприц - Синий конверт

Все ринулись на кухню с бокалами в руках. Действительно, худое кошачье существо объемом в одну треть прежнего Макса жадно, но деликатно поглощало пищу, которая каждый Божий день ждала беглеца на условленном месте.

Более тщательный осмотр показал, что это не самозванец (такие случаи описаны в мировой фелинологической литературе), а действительно Макс собственной персоной. Правда, персона эта была несколько изуродована тремя шрамами на морде, которые, впрочем, мужского вида не портили, а только украшали.

Все остальное было цело, руки-ноги на месте, и приятели, погладив кота в знак приветствия (он даже ухом не повел, продолжая есть), удалились, чтобы не мешать Лейде Карловне наслаждаться возвращением блудного сына.

— Вот, получили из Киева прокламацию на смерть Балмашева. — Путиловский протянул Франку желтый листок бумаги с плохо пропечатанными буквами.

Франк близоруко вгляделся и стал читать вслух:

— «Ночью товарищ погиб — жить ему стало невмочь». Хм… завидую! «Труп его свежий зарыт в ту же зловещую ночь!» Однако-с! «С другом надежным сойдись, острый клинок отточи…» — прямо-таки программа действий! «Нужно не плакать, а мстить, мстить за погибших в ночи». Свежие трупы им нужны! Петрарки! Кстати, у индусов наблюдается весьма поучительный обычай: когда тигр-людоед приходит в деревню, все прячутся и не препятствуют ему ни в чем. Но когда он кого-нибудь убьет и потащит тело в джунгли, то все храбро идут в бой за никому уже не нужный труп! В этом есть резон — не дать хищнику испробовать человечинки.

Стали рассуждать о сходстве в поведении животных и людей, завязалась интересная беседа, когда произошло просто-таки чудо. Франк потом долго вспоминал момент появления Лейды Карловны.

Вначале в дверях неведомым образом возник поднос, за которым саму Лейду Карловну видно не было, — так плотно сей поднос был уставлен тарелочками с бужениной, телятиной и тарталетками, соусниками, икорницами и прочей дребеденью. Когда все это богатство было осторожно водружено на подобающее место, Франк, потерявший дар речи, встал и молча поцеловал раскрасневшейся Лейде Карловне ручку.

— Фы бес сакуски фыпиваете! Этто фредно! — и она царственно удалилась.

— Ну что, Пьеро? — радостно захохотал Франк. — Все-таки жизнь побеждает смерть! Хотя бы здесь и сейчас!

И они отдали должное великолепному ужину. Когда муки голода были утолены, закурили по сигаре и блаженно затихли в кожаных креслах.

— Вчера получил письмо от Юрковского, мужа Мириам. Представь себе, они ждут ребенка!

— А что, — осторожно поинтересовался Путиловский, — у них разве недостаточно детей?

— Что ты! Целая трагедия! Молодые, здоровые — и десять лет никого! Дай Бог им счастья! — и расчувствовавшийся Франк подлил себе коньяка за здоровье будущего племянника.

Путиловский встал, достал из ящика стола длинный и узкий футляр кедрового дерева, а из него — два старинных серебряных подсвечника, богато украшенных виноградными гроздьями и листьями.

— Послушай, откуда у тебя эта иудейская древность? — удивился Франк. — Давай зажжем субботние свечи! Вон уже и первая звезда появилась!

Зажгли свечи, погасили электричество. Небо стало темно-синим, над Заячьим островом повисла блестящая точка Венеры. Дверь тихо скрипнула, неслышно вошел Макс и вспрыгнул Путиловскому на колени. Они по старинке обнюхались носами, потерлись лбами. Макс свернулся клубком на коленях и, мурлыкая, заснул.

— Хорошо, — тихо сказал Франк.

Путиловский промолчал, соглашаясь с приятелем, разжал руку — на ладони лежал маленький квадратик картона. Почерк по-женски изящный, с наклоном влево, написано всего лишь одно слово:

«Спасибо».

Черт побери!.. Невозможно! (нем.).