же, как же? Он же… – брызгал слюной ополоумевший Митька, даже не пытаясь закончить уже начатые фразы.
– Разговариваешь? – строго спросил отец Феона.
– Разговариваю, – запинаясь, подтвердил Митька, приходя в себя в крепких руках монаха.
– Тогда рассказывай!
И Митька рассказал, что как только он вошел в часовню и склонился над телом старца, так почувствовал, что Иов больно схватил его за язык и, притянув к себе, грозно произнес:
– Ты почему молчишь, сукин сын? Ты, видно, хочешь, чтобы я тебе язык вырвал? Говори, бездельник, или лишишься языка!
Митька клялся и божился, что все было именно так. Родственники не могли ни подтвердить, ни опровергнуть его слова, ибо ничего толком не видели. Но все сошлись в одном: старец продолжил творить чудеса и после смерти!
Вместе с братией нес Феона колоду с телом Иова на маленькое монастырское кладбище и улыбался, вспоминая последнюю выходку старца. Случилось ли это в действительности или только в голове чаявшего и уверовавшего Митьки, значения уже не имело. Свершенное чудо было во вкусе старца, и добавить к этому было нечего.
На монастырском погосте царили тишина и умиротворение. Сам воздух, казалось, был переполнен благодатью. Среди деревянных крестов во множестве уже безымянных могил давно почивших братьев невесомо порхали разноцветные бабочки, учтиво гудели деловые шмели, а на макушке невысокой молодой сосны певчий дрозд тянул свою бесконечно-тревожащую трель: «спиридон-спиридон-дай-пить-дай-пить-витью-витью».
На одной из садовых скамеек, стоявших вдоль посыпанных песком и битым кирпичом кладбищенских дорожек, Феона заметил Марию Хлопову. Девушка была так погружена в себя, что, кажется, даже не заметила похоронную процессию, шедшую мимо. Она сидела, низко опустив голову и округлив плечи, перебирая в руках когда-то подаренную ей царем лестовку, и нельзя было понять, молится она или плачет. Передав свое место у гроба шедшему рядом Маврикию, Феона подошел к Хлоповой и молча сел рядом с ней на скамейку.
Почувствовав присутствие постороннего человека, девушка вздрогнула и подняла голову.
– Отче, – растерянно улыбнулась она, пряча царский подарок в широкий рукав летника, – не заметила, как ты подошел! Так неловко получилось!
– Пустое, – отмахнулся Феона, – хочу вернуть твою вещь.
В ответ на немой вопрос он вложил в ладонь Марии ковчежец, который держал зажатым в руках. Мария печально посмотрела на него и вернула обратно, качая головой.
– Нет, отче, второй раз я не возьму его.
– Почему? Он спас твою жизнь!
– Да. Но не принес счастья. Я оказалась недостойна его.
Феона с изумлением глядел на Хлопову, дожидаясь объяснений.
– Я не возьму его, – упрямо повторила она и отвела глаза в сторону.
– Что-то произошло?
– Я уезжаю.
– В Москву?
– Нет, в Нижний.
Феона все понял. Он участливо погладил девушку по голове, желая как-то выразить ей свое сочувствие.
– Сердешная, мне жаль, что так случилось!
Хлопова почти по-детски хлюпнула носом, но удержалась от набежавших слез, тряхнув головой, словно негодуя на саму себя.
– А мне нет, отче, я знала. Старец мне рассказал. Я просто ждала, а сегодня гонец привез отцу это послание.
Мария протянула монаху письмо, скрепленное красной восковой печатью.
– Стоит ли? – спросил Феона.
– От тебя, отче, у меня тайн нет, и, потом, это уже не тайна!
Монах нахмурил брови и, открыв послание, быстро пробежал его глазами. Письмо царя было витиеватым и многословным, но главное умещалось всего в одном предложении: «Мы дочь твою Марью взять за себя не изволим». Отец Феона отложил в сторону государеву грамоту и заглянул глубоко в глаза молодой девушки, поймав себя на горестной мысли, что все это уже было пять лет назад.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
Придворный чин, ответственный за стольников, подающих еду и напитки. Кравчий с путем – тот, кому назначен твердый доход.
Европейский камзол конца XVI века.
Опыт лучший учитель (лат.).
Сибирская язва.
Плеврит.
9 часов утра.
18.00.
Высокая шапка с плоской тульей.
Плотная шелковая ткань с орнаментом или фоном из волоченой серебряной или золотой нити.
Длинная вышитая рубаха.
Артрит.
Переносной секретер.
Дизентерия.
13 (26) июля.
Башмаки из лыка, те же лапти.
Греческий врач. Внук Аристотеля. (304 – 250 до н. э.).
Кто здесь? (польск.)
Монах? Это хорошо! Меня зовут Януш Голеневский из Нур (польск.).
Монах, ты здесь? (польск.)
Соответствует четвертому, пятому или шестому часам дня по современному исчислению времени.
Кабак.
Мракобесие (лат.).
Легкая смерть – последний подарок, который может преподнести судьба (лат.).
Чуга – ездовой кафтан.
Геморрой.
Гришки.
Внешнее отличие старших офицеров («начальных людей»).
Особый женский сарафан, расшитый по швам золотым или серебряным позументом.
Индийский император из династии Великих Моголов (1542–1605).
Нарыв с нагноением, чирей.
Польско-литовская иррегулярная легкая кавалерия, действовавшая в Смутное время на территории России под командованием полковника Лисовского.
Отхожее место.
Помилуй, Боже! (исп.)
Черный мел – инструмент для рисования, известный с XIV века.
Это чудо (исп.).
Ясно (исп.).
Брат Маурисио, оставайся здесь, пожалуйста! (исп.)
Отменно (исп.).
Отче (исп.).
Последователь художника-реалиста Микеланджело Меризи да Караваджо (1571–1610).
«Простое вино» крепостью 19–23 %.
Водка 37–45 %.
Романея – красное бургундское вино.
С клеймом в виде государственного герба, то есть освидетельствованные государственной властью.
Окова – кадь для вина на 80 ведер.
0,382 л.
Церковь Николы Гостунского в Московском Кремле. Снесена в 1817 году.
