Ответить на этот вопрос можно было только одним образом.
Маса поклонился серой комнате, хотя она такой вежливости не заслуживала, нажал спуск, вдохнул полной грудью и сиганул головой вниз в запенившуюся воду.
Быстрый поток подхватил японца, понес.
* * *
Работая руками и ногами, Маса ждал, когда закончится воздух. Вместе с ним закончится и жизнь. Не жалко. Хорошего в жизни было много, аригато годзаимасита, но оно всё истратилось, осталось только плохое. А хорошее теперь ждало по ту сторону.
Если правы христиане (на этот случай Маса в свое время предусмотрительно крестился), предстоит встреча с господином, который несомненно мертв, иначе он давно бы вызволил своего верного вассала из серой темницы.
Если правы буддисты, впереди – новое рождение. Поскольку земной путь пройден честно и правильно, можно не сомневаться, что следующая инкарнация будет приятной. Воплотиться в святого человека, которому остается всего один шаг до бодхисатвы, не хотелось бы – это пускай прибережется для послезавтрашнего перерождения. Отлично было бы родиться принцем. Но не наследным, а самым младшим – чтобы ничего не делать, только ходить в красивом мундире и нравиться женщинам, потому что все женщины млеют от слова «принц». Пожить бы одну жизнь таким Гэндзи, а в следующий раз можно уже и в бодхисатвы.
Воздух заканчивался. Сейчас всё выяснится!
Но пловца потащило вверх, вверх, и Маса вынырнул на поверхность. Даже расстроился, что великая тайна не раскрылась.
Однако в месте, куда японца выкинула труба, оказалось так интересно, что разочарование моментально растаяло.
Это была огромная пещера, на своде которой горели лампы. Черная вода искрилась и поблескивала сотнями огоньков. По краю тянулся причал, и вдоль него, тесно, стояли субмарины – неотличимые от той, которая утопила торпедой «Лимон-2». Их было очень много – сто или, может, двести.
Подземная какуситоридэ, секретная крепость!
Хорошо они тут спрятались, основательно.
Торчать в воде было холодно и скучно. Очень хотелось выбраться на причал и разглядеть всё получше. Но все люди там были в синих куртках. И круглоглазые (какие же еще?). Затеряться среди них не получилось бы. Мокрый человек без мундира с красивыми узкими глазами сразу привлек бы внимание.
В затруднительной ситуации нужны две вещи: терпение и решительность. Только требуется правильно сочетать первое со вторым.
Медленно и бесшумно плывя вдоль ряда субмарин и наблюдая за происходящим на причале, Маса увидел сноп ярких искр, заинтересовался.
Сварщик в брезентовой робе и больших очках приваривал что-то к стеклянной рубке недостроенной лодки.
То, что нужно!
Теперь следовало запастись терпением.
Долго, не меньше получаса, Маса ждал.
Вот сварщик закончил работу. Снял очки, вылез из спецовки, ушел.
Настала очередь решительности.
Поглядев налево и направо (никто в эту сторону не смотрел), японец вылез из воды, быстро, на четвереньках прополз по причалу, и через минуту уже ощущал себя в полной безопасности.
Роба, правда, оказалось длинной в штанинах и узкой в плечах, зато смотреть через синие очки было красиво: всё вокруг стало приятно-голубоватым.
Маса шел, не таясь, и никто не обращал на него ни малейшего внимания.
Сварщик 1903 г.
Путешествие по секретной крепости оказалось потрясающе интересным. Прямо как в сказке про Урасиму Таро, который спас волшебную черепаху и попал в морской дворец Рюгу-дзё.
Маса шел и еле сдерживался, чтобы не вскрикивать от восхищения.
Ооо, море над головой!
Ооо, какие красивые дома!
Ооо, сколько разноцветных огней!
В квартале разноцветных огней он застрял надолго. Особенно долго простоял у сверкающего красным лаком чайного дома, где в окошках сидели поразительной красоты женщины – белые, черные, желтые, персиковые, всякие. Они были веселые и шутили с синими куртками. Одна Масе понравилась очень сильно.
– Закончишь работать, сварщик, приходи, – сказала она, подмигнув. На круглой толстой щеке образовалась ямочка. Другая, глубокая и еще более интересная, темнела в вырезе платья. – Мы с тобой займемся сваркой. Мы высечем такой сноп искр, какого ты еще не видал.
Он вздохнул, напомнил себе, что с радостями жизни покончено и остался только закон катакиути. Пошел дальше.
В подземном-подводном городе было чудесно, и люди, которых Маса видел вокруг, ему тоже понравились. Такие ясные, умные лица. Никто не строит злобных гримас, почти все веселые. Понятно, что это враги, но это хорошие враги. Жалко, что приходится их ненавидеть, но ничего не поделаешь. Они убили господина.
Как выяснить, кто из них выпустил роковую торпеду – вот непростая задача.
Не зная, как к ней подступиться, Маса сел на корточки возле бакалейной лавки (на витрине бутылки, головки сыра, кексы, шоколадные конфеты – много радостей жизни, о которых надо забыть) и стал ждать сатори.
Озарение не пришло, но часа через полтора пришел знакомый человек. Не то чтобы очень близко знакомый, но всё же не чужой. Это был один из охранников, кто в самый первый день пристегнул Масу к железным скобам. И потом нанес толковый удар под ложечку. Рыжий такой, со шрамом от пули на щеке.
Маса ему сильно обрадовался. Видимо, это все же было сатори.
Поскольку узнать, кто из синих курток пустил торпеду, вряд ли получится, не назначить ли объектом катакиути вот этого? Чем он хуже других?
Прецедент есть. Верный вассал Усивара Торадзаэмон, который не знал, кто именно из людей Нобунаги умертвил его сюзерена, и очень из-за этого мучился, в конце концов решил, что убьет первого попавшегося самурая Нобунаги, попросит у трупа прощения, если ошибся, и объяснит людям, кому и за что была адресована месть. Никто Усивару не осудил, все отнеслись с пониманием. А тут даже не первый встречный.
Решено.
Маса подождал, пока рыжий выйдет из магазина, и пристроился сзади.
Избранник шел быстро, нес ведерко со льдом, из ведерка торчали серебряные горлышки. Три бутылки шампанского.
Катакиути спешки не любит. Место и момент должны быть идеальными, поэтому Маса не торопился.
На центральной площади перед опрятным домиком был установлен стол, накрытый алым бархатом. На столе пустые бокалы. Вокруг толпились полтора десятка синих. Они замахали рыжему рукой, стали хлопать по плечам, по спине. Ведерко забрали.
Поодаль стояли еще люди. Маса присоединился к ним.
– Не запачкай меня спецовкой, брат, – сказал ему сосед. – Кто этот Финч, знаешь? Чем отличился?
Японец помотал головой. Запомнил: Финч.
Все снова загалдели, заоборачивались. К собравшимся быстро шел, широко улыбаясь, красивый высокий человек с алмазными звездами на воротнике и на кепи. Под мышкой он держал какой-то сверток.
Те синие, что толкались возле стола, выстроились шеренгой. Рыжий Финч один остался впереди, преклонил колено.
– За службу, за великие заслуги перед Орденом, произвожу тебя в офицеры, брат, – торжественно объявил алмазный человек. Вынул из свертка танто с золотой рукояткой и передал награжденному. Потом обнял. Взял бокал с шампанским.
То, что статус Финча повысился, вроде бы делало его кандидатуру еще более привлекательной, но Маса рыжего уже дисквалифицировал.
Зачем убивать вражеского самурая или даже хатамото, если видишь перед собой самого даймё? Кто таков этот алмазный, Маса не знал, но по всей повадке было видно – главнее тут никого нет. Его и называли «принцем».
«Вот ты мне за всё и ответишь, – подумал японец. – И за господина, и за «Лимон-2», и за серую комнату с дыркой в полу. Это будет справедливо. Даже извиняться не придется».
