два и получим, что кому-то до крайности необходимо было уничтожить именно отчетность и договоры за последние несколько лет. И кто же это мог быть? Кому, условно говоря, могут служить эти маленькие черти, которые умеют лазать по стенам, необычайно высоко подпрыгивать, наносить удары, способные вывести из строя огромного сильного мужчину. Кто умеет производить взрывы, которые так напугали всех домочадцев Ольги Михайловны? Кто догадается переодеть своих помощников в чертей, чтобы напугать и отвлечь внимание общественности? Я говорил с Дмитрием Васильевичем. Он рассказал мне много о вашей стране.
– Интересные рассуждения, доктор. Впрочем, я не понимаю, зачем мне было бы все это затевать?
– О, я и сам хотел бы найти ответ на этот вопрос. Точнее, скажем так, я бы хотел узнать, чем вы шантажировали покойного.
– Борис, я ничего не понимаю! – вскричал я в отчаянии. – Какой шантаж? Почему меня пытались отравить?
– Не отравить, а вывести из игры, – Борис поднял палец. – Представь, Аркадий, несколько лет назад имело место довольно неприятное происшествие. Тот договор, который подписал господин Ли здесь, в нашем городе, принес ему сплошные убытки. По рассказу господина Осташева – бывшего партнера Василия Кирилловича, – господин Ли потерял весьма существенную сумму, и многие уверяют, что дело весьма и весьма дурно пахло. Фактически можно сказать, что Трушников обманул вас, так? – Он повернулся к нашему хозяину, но тот никак не отреагировал на вопрос. – Хорошо, я продолжу сам. Мне известно, что вы, господин Ли, пытались тогда вернуть свои деньги, даже подавали в суд на «Кяхтинскую чаеторговлю Трушникова» (о чем наверняка сохранились записи в архивах). Однако у вас ничего не получилось, и тогда вы надолго прервали свое сотрудничество с покойным. И вот в этом году вы внезапно появляетесь в городе. Уже странно. Но дальше – больше. Вы получаете вексель на огромную сумму. А за что? Что вы продали Василию Кирилловичу? Ведь после того случая вы порвали с ним всяческие торговые отношения. Именно когда я задал себе этот вопрос, все начало становиться на свои места. Ответ мог скрываться в бухгалтерских книгах и архиве договоров – ведь если вы, господин Ли, что-то продали или заключили договор о поставке, должны существовать определенные записи. Но вот незадача, документы похищены. Понять, за что выписан вексель, вроде бы нельзя. Хотя вы же понимаете: стоит вызвать в суд вас и управляющих всеми подразделениями дела Трушникова, его поверенного и так далее, как правда всплывет. Никаких контрактов и поставок не было. Тогда за что же вексель?
– Вы не станете вызывать меня в суд, – спокойно проговорил китаец. – У вас нет повода. Кража документов? Дмитрий Васильевич заявит на меня в связи с пропажей отчетности и договоров? Сомневаюсь. Нет никаких доказательств моей причастности. Что касается векселя, то он недействителен. И это у меня есть основания подавать в суд на выдавшего данный документ и его наследников.
– Все так, но вы забываете, что имел место шантаж. Что за бумагу вы продали Василию Кирилловичу? Ведь именно ее выкрали из сейфа?
– Я отказываюсь продолжать этот разговор, хотя мне приятно беседовать с вами. Если захотите продолжить наши литературные беседы, милости прошу.
Он поднялся, поклонился нам и направился к двери. Уже на пороге обернулся:
– Да, и Аркадий Павлович, примите мои уверения в том, что я, разумеется, никогда не имел и в мыслях нанести тяжкий вред вашему здоровью. Кстати, у меня недавно была похожая история. Мой помощник случайно добавил в чай вместо имбирной настойки средство, которое мы используем для очистки желудка и кишечника. Очень неприятно, но вовсе не смертельно.
Хлопнула дверь, мы остались одни в комнате.
На улице было тепло и влажно. Мы, не торопясь, шли по Дворянской улице. Я был совершенно ошарашен произошедшим, то и дело начинал говорить что-то, сбивался, обрывал сам себя. Борис задумчиво брел рядом. Наконец я собрался с силами и смог выговорить то, что меня беспокоило.
– Это черт знает что такое! Чувствует себя в чужой стране, как дома. Философствует, рассуждает о литературе, а сам!
– Да-да, Аркаша… Сунулся я без доказательств. А ведь какое самообладание, а?
– Ты что им восхищаешься?! Он меня отравить пытался. Трушникова шантажировал. Это бандит. Убийца. Может, и шпион.
– Все может быть. Однако я склонен ему верить. Травить тебя, вероятно, не хотели. Интересно, что они тебе подлили?
– Очень мило. Тебе интересно! Я провалялся почти неделю!
– Не горячись. Я же не спорю. Отвратительная история от начала и до конца. Мне, если хочешь откровенно, тоже омерзительно это сочетание тонкого вкуса, образования и такой абсолютной аморальности. Все равно что увидеть червяка в цветке. Но сам господин Ли, по всей вероятности, никакого греха за собой не видит. Трушников его обманул, подвернулся случай посчитаться – Ли своего не упустил. Жалко, я уж было совсем им очаровался. Ан нет.
– Господи, Боря, нашел о чем сожалеть. Две лисы сцепились. Позволь только напомнить, что одна лиса мертва, а вторая жива, натворила дел, и в частности, отравила твоего друга. Налицо нарушение закона, и надо что-то делать.
– Разумеется. Но что?
– Пожаловаться дяде. Полицмейстеру. Выжлову, наконец. Пусть обыщут гостиницу. Арестуют китайцев.
– Без толку. Отчетность и договоры наверняка уже уничтожены. А что еще могут найти? Костюмы чертей? Веревки, на которых они спускались и поднимались на крышу из кабинета Трушникова? Порох? Какие-то микстуры? Все это ерунда. Ничего не доказывает.
– А документ? Тот, что он продал Василию Кирилловичу, а потом выкрал из сейфа?.. Хотя это тоже ничего не прояснит.
– Вот именно. На документе же не сказано, что его украли. Мы даже не знаем, что это было, хотя у меня есть соображения на этот счет.
Я придвинулся поближе и взял своего друга под руку.
– Видишь ли, стоит присмотреться к тому, что стало происходить сразу после гибели Трушникова, чтобы сделать кое-какие выводы. Первое, что бросается в глаза, – это сближение Ивана с нашим китайцем. Конечно, можно, как Выжлов, считать, что они обсуждали деловые вопросы. Можно решить, что Иван хочет переехать в Китай. Однако мне кажется, и то и другое безосновательно. По деловым вопросам не сносятся тайно. А что касается переезда… Иван слишком умен, чтобы не понимать: там он будет чужаком.
– Тогда что их связывает?
– Вот! Этот же вопрос задал себя я. И знаешь, что приходит на ум?
Я нетерпеливо передернул плечами.
– Подумай, что может быть одновременно настолько важным для Василия Кирилловича, что он готов выкупить это за большие деньги, и настолько значимым для Ивана,
