все возможно. Тут еще театр открывают с новой примой. Обуреваемая переживаниями, мало контролируя себя, Варвара Тихоновна могла… совершить… поддавшись порыву.
– Не могла! Она не могла!
– Позвольте заметить, Дмитрий Васильевич, но вы давно не были в городе. Люди меняются. Впрочем, я еще раз говорю, скорее всего, это был порыв, помутнение. Потом, разумеется, пришло глубокое раскаяние. Невозможность жить дальше с этим грузом… и самоубийство. – Он сделал паузу и несколько раздраженно закончил: – Впрочем, любезный наш доктор и тут видит убийство.
– «Любезный доктор» – в тон ему продолжил Борис, – совершенно уверен, что Иван Федорович не убивал не только Василия Кирилловича, но и Тюльпанову не убивал.
– Отчего же вы так категоричны? Если уж придерживаться фактов, то Варвара Тихоновна пропала, когда мы еще не задержали Ивана Федоровича. Все возможности у него были.
– Как вы смеете! – вскочил Дмитрий.
– Позвольте, позвольте, сударь. При чем здесь я? Я – винтик машины. Должен следовать правилам и логике. Я рассуждаю сейчас исключительно в теоретическом ключе.
– Дмитрий Васильевич, – подался к Трушникову Самулович, – послушайте, я уверен, Иван Федорович не имеет касательства к делу Тюльпановой, а значит, и к делу вашего отца. И как-нибудь мы сможем это доказать. Пока я готов ручаться, что улики – эти несчастные заколки – подкинули Варваре Тихоновне. Дело в том, что я ходил на квартиру Тюльпановой дня за два до оглашения завещания. Ее не было уже почти неделю. Я начал подозревать плохое и договорился со старухой, что смотрит за ее домом. Она меня пустила. Я хотел найти что-то, что могло бы подсказать, кто и куда увез Варвару Тихоновну.
– Вы не имели права производить обыск! – резко сказал Выжлов.
– Это был не обыск, а осмотр. Я действовал как частное лицо. Меня пустила служанка. Но не это сейчас главное! Я твердо знаю, что никаких игл и обломков тогда в квартире не было.
– Ваши слова не могут служить доказательством. Вы были одни. Вообще ваше вмешательство против всех правил.
– Помолчите, сударь! – перебил Дмитрий. – Вам лишь бы подследственный был.
– Я очень прошу вас, уважаемый Дмитрий Васильевич, изменить тон. Еще раз хочу указать на то, что вы несправедливы. Да и посудите сами. Даже если мы примем свидетельство доктора, – он подчеркнуто кивнул Борису, – то что оно доказывает? После его посещения Иван Федорович еще дня три-четыре был на свободе. Так, уважаемый доктор? Вот видите. Если уж улики подброшены, то… не воспримите это как попытку «очернить семью», но посмотрите беспристрастно: их мог подбросить и ваш брат.
– Да, посмотрите беспристрастно, – поддержал Самулович, – а еще задайте вопрос: «Почему Иван Федорович, если это он, не подбросил улики раньше?» И вообще, когда были подброшены эти улики и зачем? А я вам отвечу. Убийца подкинул улики, когда был обнаружен труп. До этого он считал, что Тюльпанову не найдут. Кстати, интересно почему. А вот когда появился труп – новый труп! – убийца заметался. И нашел, как ему казалось, прекрасный выход. Подкинув иглы, он не только выставлял Варвару Тихоновну убийцей Василия Кирилловича, но снимал все вопросы по ее собственной гибели – не смогла вынести мук совести… утопилась. Очень удобно. И, как видите, даже господин следователь находит такую версию состоятельной.
– Ровно потому, что ваши измышления недоказуемы, а факты – иглы – они вот: в сейфе!
– Помолчите! – вскрикнул Дмитрий Васильевич.
Лицо его было очень бледно и кривилось. Самулович обеспокоенно смотрел на своего недавнего пациента.
– Прошу вас, господа, постойте. Я не могу… У меня есть еще одна мысль. Впрочем, не мысль, а факт. Вы, Выжлов, намекали, что Иван мог убить отца, пытаясь скрыть свои «дела». Так вот, – Трушников махнул рукой.
Невысокий юркий человечек в костюме и приличном легком пальто открыл портфель и протянул ему папку.
– Это заключение по ревизии счетов той части дела, которую контролировал Иван. Пока проанализировали за последние три года. Работа будет продолжена, если нужно. Так вот, – он возвысил голос, – никаких злоупотреблений не выявлено. Под отчетом стоят подписи управляющего Губернским банком, моего доверенного бухгалтера и еще ряда весьма уважаемых людей. Надеюсь, вам этого будет достаточно. Кроме того, повторюсь, я готов внести залог. Еще раз, любые суммы!
– Дмитрий Васильевич, не стоило, право, так утруждаться. Что же касается залога. Уверяю вас, Иван Федорович сам…
Дмитрий стал подниматься. От стены отделился высокий молодой человек в очках. Он что-то шепнул Дмитрию, потом подошел к Выжлову, перегнулся через стол (как-то с большим достоинством и очень почтительно) и так же тихо кинул тому пару фраз и снова отошел. Выжлов откинулся на спинку кресла и сцепил руки.
– Хорошо, – наконец сказал он. – Ваш советник прав. Зачем нам спорить. Сейчас я прикажу привести Ивана Федоровича сюда. Если он изъявит желание, вы уедете вместе. Залог… можете внести завтра или в любое удобное время. Документы можете оставить. Однако прошу вас понять, что пока полностью снять подозрения я, увы, не могу. Устраивает вас такой порядок-с?
– Пусть так.
Петр Николаевич поднялся и прошел к выходу. В это время в дверь как раз заглянул секретарь. Он что-то сказал, Выжлов повернулся, глянул на нас, на Дмитрия.
– Интересное дело, господа, – медленно проговорил он. – Мне сообщили, что приехал и просит принять Александр Васильевич. Он с вами? Нет. Что же, просите. Да, и приведите сюда, пожалуйста, Ивана Федоровича. У нас будет семейная встреча.
Он вернулся за стол, сел и стал аккуратно поправлять бумаги и перья. Все молчали. Открылась дверь. Александр растерянно застыл на пороге.
– Добрый вечер, господин Трушников. Входите, пожалуйста. Присаживайтесь, – поднял глаза следователь. – Не смущайтесь, у нас сегодня все по-родственному. Сейчас сюда приведут вашего третьего… брата. А вы с чем пожаловали-с?
– Добрый вечер, Дмитрий! Вот не ждал такой радости. Впрочем, Петр Николаевич, я к вам по очень личному делу. Уже посылал записку, если помните, и совершенно не могу ждать. Срочнейшее дело.
– Какое у тебя может быть дело? Да еще срочное? – внезапно резко бросил Дмитрий.
Взгляды братьев, наконец, встретились. Александр вздернул подбородок.
– Такое, которое к тебе касательства не имеет. Господин следователь, могу я с вами поговорить tet-a-tet [39]?
– Можете, конечно, только видите, что сейчас происходит, – явно наслаждался Выжлов. – Времени у меня нет-с. Покинуть кабинет не могу, и выгнать из кабинета присутствующих, как понимаете, тоже нет полномочий.
– Что ж, тогда я подожду в приемной.
– Александр, – бросил ему вслед брат, – если ты насчет снятия запрета на доступ к счету в Сибирском Торговом банке, то следователь ни при чем. Можешь не ждать.
