Джон тоже глядел на меня, будто не мог насмотреться, жадно вбирая каждую частичку моего образа.
Наконец, мы оба начали говорить. Быстро, невпопад, словно спеша куда-то.
— Что с тобой произошло? — Джон указал на пластырь на лбу.
— Пустяки! Небольшая авария.
— Ты в порядке?
— Да. А ты?
— Конечно. Я ездил к тебе в Лондон.
— Я знаю…
— И не застал…
— Я была в больнице.
Джон озабоченно посмотрел на меня.
— Аниа, надеюсь, всё хорошо?
— Да. Я…потом тебе расскажу.
— Я так рад, что ты приехала. Я ужасно скучал по тебе, и даже написал одно глупое письмо.
— Я получила его.
Джон слегка посерьезнел.
— Это хорошо. Тогда мы можем поговорить.
Больше всего на свете мне хотелось прижаться к Джону, поцеловать его, и почувствовать, что мы можем больше никогда не расставаться. Ни по какой глупой причине.Но поговорить, так поговорить. Потому что по глазам Джона я поняла, что для него это действительно важно.
И в этот момент нас прервали.
— Удивительно милая сцена, — послышался голос со стороны двери.
Мы оба обернулись и увидели Гортензию. В этот вечер на ней было чуть меньше краски, чем обычно, что позволяло наконец разглядеть её лицо. Впалые щеки. Глаза, с залегшими под ними темными кругами. Какие-то бескровные без привычной помады тонкие губы. Растянутый свитер с длинными рукавами скрывал кисти её рук. А на ногах были потертые бледно-синие джинсы и теплые угги.
— Гортензия, — с раздражением сказал Джон, — кажется, я просил тебя не беспокоить меня, если я работаю в кабинете.
— Да-да, и потому ты сидишь в кабинете все дни напролет, — усталым голосом ответила женщина, — но я честно старалась не нарушать твоего покоя. Сидела в интернете, искала подходящих покупателей для моей картины, — на последних словах она сделала четкое ударение, — и тут мне почудились голоса. Я было решила, что это призраки, — Гортензия саркастично улыбнулась, — но нет. Я прихожу к тебе в кабинет, проверить, не утащили ли тебя черти в ад, и кого я вижу? Твою очередную девицу, — тут Гортензия посмотрела прямо на меня, — ничего личного, милая. Но ведь я уже рассказывала, что у таких, как вы, Джон не запоминает даже имён?
— Гортензия… — в голосе Джона послышалась угроза, но его жена лишь рассмеялась.
— Хорошо-хорошо. Можешь водить кого хочешь в свой замок и в свой кабинет. Мы с тобой уже обо всём договорились. Я подписываю развод сразу после успешной продажи картины. А ты можешь быть счастлив хоть со своей милой реставрационной работницей, хоть с кем пожелаешь, — на губах Гортензии появилось подобие примирительной улыбки.
За то время, пока она говорила, Гортензия подошла совсем близко к Джону:
— Дай я хоть обниму тебя на прощание.
И прежде чем Джон успел что-либо ответить, Гортензия обвила руками его шею.
— Ой, — отчего-то произнес Джон и с усилием оттолкнул жену.
— Какого черта, Гортензия! — прошипел он, потирая шею.
Только тут я увидела, как в руке Гортензии, скрываемое её длинным широким рукавом, блеснуло острие шприца.
— Немедленно уходи, — Джон сделал шаг к жене, но тут же пошатнулся.
Гортензия же, почувствовав наше замешательство, подлетела ко мне и схватила мою руку. Я попыталась вырваться, но холодные пальцы Гортензии сжимали мое запястье с необычайной силой.
Джон сделал еще один шаг и без чувств упал на пол. Я же свободной рукой попыталась перехватить руку его сумасшедшей жены, и не дать ей всадить в меня шприц. Завязалась борьба, в итоге которой леди Гортензия Кеннет всё же выронила на пол злосчастный предмет.
Быстрым движением, я наступила на него, навсегда раздавив мерзкое содержимое. Теперь оставалось вызвать полицию, но едва я достала телефон, как Гортензия прыгнула на меня, словно дикая кошка. Падая, я ударилась головой о дубовую столешницу, и весь мир поплыл перед моими глазами.
Кап-кап…Кап-кап.
Откуда-то звонко и с завидным постоянством капала вода.
Голова гудела так, будто я выпила минимум бутылку крепкого алкоголя. Во рту было сухо. В довершение ко всему безумно болела каждая косточка, каждая мышца моего тела. Будто меня протащили по камням, как в эпоху средневековых казней.
Медленно, я попробовала пошевелиться.
— Аниа? — словно издалека услышала я голос Джона.
— Ания? — позвал он еще раз.
Словно за спасительную соломинку, я начала цепляться за его голос, пока медленно и верно сознание окончательно не пришло ко мне.
Оказалось, я сидела на коленях у Джона, бережно укутанная в его свитер. Голова моя покоилась у него на плече, и Джон крепко прижимал меня к себе. Один этот факт должен был успокаивать, но отчего тогда вокруг так темно, сыро и этот запах мокрой земли вперемешку с капаньем воды и еще каким-то звуком… Мерный, успокаивающий… Что это?
Шум прибоя!
От этого осознания я полностью открыла глаза.
Вокруг были одни камни. Серые. Покрытые мхом и водными подтеками.
— Джон, где мы? — испуганно пробормотала я.
Джон, видимо очнувшийся раньше меня, обнял меня покрепче и сказал:
— Это знаменитый «Путь к морю» Кеннет Кастл.
— Что?
Я снова огляделась кругом. Мы находились в пещере, освещаемой тремя слабыми электрическими фонарями. Джон сидел, прислонившись спиной к стене, и держал меня на руках, сам при этом глядя куда-то вперед. Я посмотрела в направлении его взгляда и увидела, что недалеко от нас стоит вода.
— «Путь к морю»? — повторила я слова за Джоном.
— Да. Пещера, соединенная с замком подземным коридором. Во время отлива из неё можно выплыть на небольшой лодке, так как вода отступает и образуется узкий проход.
Джон замолчал, и мы оба снова посмотрели на воду. Никакого прохода не было и в помине. Напротив, вода, кажется, наступала. Прилив.
Я снова оглядела нашу темницу. И заметила слева от нас огромную железную дверь.
— Джон, дверь, — указала я.
— Она заперта, — спокойно ответил Джон.
Внутри меня нарастала паника.
— Что произошло, как мы здесь оказались? — пробормотала я.
В ответ Джон слабо улыбнулся и, пошарив в кармане, достал кусочек тонкой бумаги, на которой было что-то написано.
Джон передал записку мне.
Послушно я взяла её и прочитала вслух.
'Мой милый Джон! — так начиналась странная записка. — Помнишь ты как-то сказал, что неплохо бы вырубить этого старого, брюзжащего старикашку, называющего себя твоим дедом, стащить его тело вниз на тележке и запереть здесь до прилива? А там море само всё сделает за нас!
Даже если ты начнешь оправдываться, что не говорил ничего подобного, то я все равно помню эту замечательную идею! И, как видишь, мне она очень пригодилась!
Дорогой мой, надеюсь уже в скором времени, бывший, муж!
Ты сильно разочаровал меня, не умерев еще три года назад, когда я вколола тебе ту большую дозу наркотика, которая навсегда обеспечила бы мне безбедное существование несчастной вдовы лорда.
Теперь, благодаря твоему деду, с тебя уже нечего взять. И мне бы, право, отступиться. Но, Джон! Я потратила на тебя слишком много времени, чтобы сейчас уйти с пустыми руками. Если ты думаешь, что можешь забыть всё, что я тебе давала, стать таким чистеньким и хорошим в одно мгновенье, то ты глубоко ошибаешься. Если тебя не убили наркотики, то прилив точно сделает свое дело. Не ты ли рассказывал мне о своем родственнике, покончившим с собой этим способом? А тут, благодаря твоей новой пассии, будет двойное самоубийство в глазах общества! Так романтично!
Желаю вам приятных последних часов жизни!
Твоя жена,
леди Гортензия Кеннет'.
— Она безумна, — только и смогла сказать я, отдавая записку.
— Возможно, — ответил Джон, — но это безумие вполне может сойти ей с рук. Прилив смоет наши тела. Вода уничтожит записку, набросанную на столь тонкой бумаге. Учитывая мою непростую жизнь, это действительно могут счесть самоубийством. Так что Гортензия неплохо всё рассчитала.
