негодяя, – без конца повторял Диего, и в голосе его звучала кровожадная мечтательность.
Но Виктор его все время окорачивал. Во-первых, они не убийцы, а Диего так и вовсе полицейский. Во-вторых, убив аргентинца, они потеряют золотую богиню. Конечно, знай он, что будет дальше, он и в самом деле предпочел бы просто убить де ла Соту. Но будущего знать не мог никто, не исключая Виктора Сайеса Мануэля Герреро.
* * *
Все случилось в городе Майями, расположенном на южной оконечности США. Братья въехали в город почти одновременно с аргентинцем, они знали, что он расположится в стоящем на берегу частном доме, и они были почти уверены, что золотая богиня по-прежнему у него. Было решено, что сегодня братья предпримут окончательную попытку изъять статуэтку Атабей у аргентинца.
Дом, в котором поселился де ла Сота, был обычным домом колониальной архитектуры – все эти балкончики, террасы, огромные окна, выложенные кафелем полы и непременные белые занавески, колышущиеся под ветром. Как удалось выяснить братьям, в доме не было никого, кроме Вальенте и его охраны. Они просидели несколько часов неподалеку, укрывшись в густой листве огромного платана и внимательнейшим образом наблюдая за домом.
– В кои-то веки повезло, – радовался Диего, – сам Бог его направил в этот дом, в гостинице нам было бы труднее.
Бог, впрочем, оказался совершенно не при чем, скорее уж, когтистую свою лапу тут приложил дьявол, но ясно это стало чуть позже.
Было решено, что ночью, едва только в доме все утихнет, они пойдут на разведку. Впереди должен был идти Диего. Если бы охрана вдруг обнаружила его, он должен был ее отвлечь, а Виктор тем временем проскользнул бы внутрь, добрался бы до спальни аргентинца и вытряхнул из него золотую богиню.
– Не рассусоливай и не мямли, – инструктировал брата Диего, – сразу бери его в оборот. Нож к горлу, и всем видом показывай, что ты – взбесившийся дикарь, который готов умереть, но вернуть на Кубу ее святыню.
– Собственно, так оно примерно и есть, – отвечал Виктор с улыбкой.
Почему-то он был совершенно убежден, что уже сегодня они вытащат богиню из цепких лап аргентинца.
Однако все пошло наперекосяк с самого начала.
По счастью, возле дома не было собак, но оказалось, что они и не нужны. Спустилась ночь, все в доме затихло. Однако братья не торопились, решили подождать еще час-другой. Так они и сделали.
Виктор посмотрел на часы, они показывали половину второго ночи. Казалось, что дом спит мертвым сном, даже платан не шумел листвой под ночным ветром. Однако, когда Диего перелез через забор, из дома выстрелили. Именно так: не было ни предупредительных криков, ни вопросов, ни угроз – из недр дома просто грянул одиночный винтовочный выстрел.
В слабом отсвете газового фонаря, озарявшего вход в дом, было видно, как Диего вздрогнул, словно от удара, и молча повалился на влажную ночную землю.
В ту же секунду из дома выбежали три человека, все с ружьями. Двое сразу заняли оборонительную позицию, целясь в темноту, словно ждали, что оттуда явятся новые враги, третий наклонился над Диего и взял его за запястье. Продержал несколько секунд, потом отпустил, рука безвольно упала на землю. До Виктора ветром донесло одно только слово: «покойник».
Сказано было по-английски, но Виктор все понял, его словно колоколом в лоб ударило. «Покойник… – звенело в голове. – Диего мертв, он мертв…»
Виктор смотрел на все происходящее, как во сне, не в силах двинуться с места, не в силах пошевелиться, не в силах даже рта открыть.
Спустя мгновение охранники подхватили тело Диего, и быстро, словно демоны, поволокли его в дом. Через несколько секунд лязгнула запираемая изнутри щеколда, и Виктор остался один на воющем ветру одиночества.
Глава десятая
Убийца в открытом море
Нестор Васильевич Загорский привольно расположился в удобном кресле на верхней палубе парохода «Джеймс Ли», идущего из Майями в Гавану. С августа 1911 года, когда «Джоконда» была украдена из Лувра, прошло целых два года. Почти все это время за редким исключением Загорский занимался срочными государственными делами, точнее сказать, делами близящейся войны. О том, что война не только близится, но и очень скоро разразится, не говорил только ленивый, однако действительный статский советник, как лицо информированное, мог даже предполагать примерные сроки ее начала.
Тем не менее, все это время он следил по газетам за судьбой Джоконды, или, как называл ее Ганцзалин, бедной Лизы. За два прошедших года следствие не продвинулось ни на шаг. Кроме того, в апреле 1912 года затонул «Титаник», и про украденный шедевр Леонардо да Винчи забыли не только обыватели, но и газетчики.
– За это время с картиной могло случиться все, что угодно, – говорил Нестор Васильевич своему помощнику. – Вор мог ее уничтожить из страха разоблачения, увезти куда-нибудь в Австралию, наконец, она могла осесть в коллекции какого-нибудь нувориша, чтобы никогда уже не появиться на глаза широкой публике. И, тем не менее, я полагаю, мы должны быть добросовестными и попытаться довести дело до конца.
Именно по этой причине Нестор Васильевич со своим верным Ганцзалином совершили утомительное трансатлантическое путешествие, некоторое время провели в Североамериканских Соединенных штатах, а теперь вот плыли из Майями прямиком на Кубу, куда, по последним сведениям, направился и маркиз де Вальфьерно.
– Америка – хорошая страна, – заметил Ганцзалин, – там много китайцев. В этот раз она понравилась мне больше, чем в прошлый, когда мы занимались там делом Верещагина.
– Это естественно, – отвечал Загорский, – если учесть, что в прошлый раз нас там чуть не убили.
На действительном статском советнике лихо сидел пробковый шлем, белый хлопковый костюм под палящими лучами солнца казался еще белее, общий портрет несколько разнообразили черно-белые штиблеты.
– Вы похожи на английского офицера на пенсии, – заметил ему Ганцзалин, развалившийся рядом с ним в таком же точно кресле. На нем не было шлема, однако крепко, ветром не сдуть, сидела панама, а одет он был в любимые оливковые брюки, такой же жилет и голубую сорочку. – Не хватает только старого верного мажордома, вывезенного откуда-нибудь из индийских колоний.
– Не худшее сравнение, что я от тебя слышал, – усмехнулся Загорский. – Согласен быть английским офицером, но в звании не ниже полковника, иначе мне просто не хватит на жизнь. Что же касается мажордома, ты и есть мой мажордом. Только вывез я тебя не из Индии, а из Китая.
Помощник пробурчал, что пробковый шлем не слишком идет его господину. Гораздо изящнее на нем выглядит цилиндр или хотя бы котелок.
