«В сущности, это и есть ребенок, – подумала Магдалена. – Несчастное дитя в этом жутком месте».
Она осторожно приподнялась, чтобы не разбудить остальных, подползла к Шарлотте и заботливо положила руку ей на плечо. В первый миг Шарлотта вздрогнула, но потом немного успокоилась.
– Я не хочу, – всхлипнула она.
– Чего ты не хочешь? – спросила Магдалена.
– Того, что ждет нас завтра.
Магдалена вздохнула.
– Тебе не кажется, что пора наконец и мне рассказать? Все-таки завтра я буду с вами, и я, похоже, единственная не знаю, что меня ждет.
– В самом деле? – Шарлотта взглянула на нее с удивлением. – А я… я думала, ты часто этим занималась. Ты с виду такая зрелая, бывалая… И потом, ты говорила, что знакома с Евой. Вот я и…
– Ты о чем? Да говори уже! – Магдалена с трудом сдерживала голос, нетерпение ее возрастало. – Чем я, по-твоему, часто занималась? – спросила она шепотом.
– Ну… зарабатывала… на улице.
Теперь все стало ясно. Дочь палача тяжело вздохнула. В общем-то, она и так об этом догадывалась.
– Ван Уффеле постоянно выбирает красивых девушек, – продолжала Шарлотта вполголоса. – Потом отправляет их в богатые дома, и они якобы должны прислуживать там несколько дней. Но на самом деле мы занимаемся совсем не этим. Я сама еще ни разу этим не занималась, но Агнес говорит, что на этом можно неплохо заработать.
«И это лишь малая доля того, что зарабатывает ван Уффеле», – подумала Магдалена.
Она задумалась на мгновение.
– Ты думала, что я проститутка, потому что знакома с Евой. Значит…
Шарлотта кивнула.
– Ева тоже этим занималась. И Анни с Эльфи. Только они уже мертвы. Так что ван Уффеле нужны новые девушки. Агнес говорит, что мне повезло, не каждой выпадает такая возможность. Но… но…
Она не смогла договорить и снова расплакалась. Магдалена сжал губы.
Анни, Эльфи и Ева…
– Шарлотта, послушай, это важно! – прошипела она и мягко встряхнула девушку. – Сегодня утром ты говорила, что знаешь, почему Еву заперли в подвале, и ван Уффеле с Йозеффой хотят убить ее, потому что она слишком много знает. Ты это имела в виду? Что Ева знала про эти дела с проститутками? И они боялись, что она проболтается?
Шарлотта молчала, но взгляд ее говорил красноречивее любых слов. В конце концов девушка снова расплакалась.
– Теперь ты понимаешь, почему я не говорила? – всхлипнула она. – Почему все мы молчим? Они нас убьют! Любую, которая много говорит, просто… просто убивают!
Магдалена закрыла глаза и почувствовала, как застучало ее сердце.
Анни, Эльфи, Ева. Две мертвы, одна пропала. И прежде все трое работали проститутками на ван Уффеле и матушку Йозеффу. Она шла по верному следу! Хотя и не понимала, почему девушек убивали таким зверским способом. Только потому, что они не хотели молчать?
Чтобы удостовериться, завтра ей самой придется примерить на себя роль проститутки. Только так она узнает, что в действительности произошло с девушками. И, вероятно, только так она сможет уберечь остальных девушек от подобной участи. Готова ли она к этому? Магдалена задумалась на мгновение, а потом решительно кивнула.
– Все будет хорошо, Шарлотта, – сказала она и пожала дрожащую руку девушки. – Я присмотрю за тобой. Никто не сделает тебе плохого.
Но, что бы ни произошло, одно было ясно: Симон никогда не должен узнать об этом ее шаге.
8
Ау,
раннее утро 6 февраля 1672 года от Рождества Христова
– Вставай, сколько можно дрыхнуть! Чего доброго, глотку во сне перережут!
Куизля грубо растолкали, и он открыл глаза. Секунду назад Якобу снилась Анна-Мария, она с улыбкой протягивала ему руку, он даже чувствовал ее запах – и вот перед ним стоит бородатый, провонявший пивом Михаэль Дайблер и недвусмысленно просит его подняться… Якоб вскочил.
– Черт возьми, что случилось? Пожар в городе?
Еще толком не проснувшись, палач из Шонгау выглянул в окно второго этажа. Как обычно, ночь он провел в трактире в Ау. За окном брезжил рассвет – значит, было около семи часов. Накануне Якоб допоздна сидел со своим старым другом, Филиппом Тойбером из Регенсбурга, и братом Бартоломеем. С последним они по-прежнему не особо ладили, но необычайные обстоятельства сплотили их. Они пили пиво в огромных количествах и раздумывали, кто мог стоять за убийствами. О своем походе на кладбище Куизль ни словом не обмолвился. Он довольно смутно помнил произошедшее, образы словно окутало туманом. Ночью Якоб несколько раз просыпался с криком, его преследовали кошмары, Анна-Мария взывала к нему из могилы. Теперь Куизль сомневался, действительно ли кого-то видел на кладбище, или это был лишь плод его воображения.
– Да, можно и так сказать, – прорычал Дайблер, нетерпеливо расхаживая по комнате. – Только не в прямом смысле. Это насчет мастера Ганса.
Куизль резко поднялся.
– Он все-таки объявился? Ребята его разыскали?
Якоб до позднего вечера ждал вестей от уличных мальчишек, которые следили за таверной, где останавливался Ганс. Когда стемнело, Барбара увела Пауля домой, несмотря на его протесты, и с тех пор не было никаких новостей.
– Разыскали, но не ребята, – ответил Дайблер. – И если ты, черт возьми, не поторопишься, то увидишь его последним.
У Куизля появилось дурное предчувствие. Он подошел к тазу, плеснул в лицо ледяной воды и вслед за Дайблером вышел из комнаты. Снаружи их уже дожидался Георг. Вид у него был серьезный. Они пересекли Ангерфиртель и через Хакенфиртель подошли к Нойхаузским воротам. На ходу Дайблер в двух словах рассказал о случившемся.
– Какие-то путники нашли его возле эшафота, – говорил он, запыхавшись. – Там уже собрался народ. Я был там только мимоходом, потом решил, что тебе следует взглянуть на тело. Пока кто-нибудь не надругался над его останками.
– Настолько все плохо? – спросил Куизль.
Дайблер мрачно рассмеялся.
– Лучше тебе самому все увидеть.
Ворота между тем остались позади. В воздухе уже ощущалось приближение весны, мокрый снег комьями падал с деревьев, дороги стали до того грязные, что повозки едва могли проехать. Впереди Куизль увидел толпу, собравшуюся вокруг эшафота. Люди орали и галдели, несколько ребят швыряли снежки на площадку. Одну из колонн венчало что-то круглое.
– Дьявол, их еще больше, чем было! – проворчал Дайблер. – Может, зря мы все-таки пришли сюда… Хотя теперь уже поздно.
Действительно, в толпе уже начали узнавать Дайблера. Разговоры смолкли, люди расступались, пропуская палачей к эшафоту. Куизль ощущал на себе озлобленные взгляды. Кто-то бросил ему в затылок снежком, но Якоб даже не вздрогнул. Он понимал, что люди, как звери, чувствуют страх. В воздухе повисло напряжение, словно перед бурей.
– Эй, Дайблер! – выкрикнул из толпы широкоплечий извозчик. – Вы теперь друг за друга принялись? Было бы нелишне!
Кто-то рассмеялся, но в большинстве своем люди смотрели на палачей с ненавистью.
– Видимо, на очереди еще двое! – прогремел второй, в запачканном кровью фартуке – вероятно, прибежавший в спешке подмастерье мясника. – Сначала Дайблер убивал несчастных девушек, а теперь перешел на своих собратьев!
– Ты что о себе возомнил… – Михаэль резко развернулся и хотел уже схватить наглеца за шиворот, но Куизль потащил его дальше.
– Не теряй голову, – шепнул он. – А не то станешь следующим.
Якоб посмотрел в сторону эшафота. Они подошли уже достаточно близко, и палач разглядел, чем была увенчана колонна.
Это была голова мастера Ганса.
Аккуратно отрезанная, она покоилась на вершине, точно громадная, окровавленная жемчужина. Белые волосы мягко развевались на ветру, красные глаза смотрели куда-то вдаль, рот кривился в гримасе. Казалось, мастер Ганс смеялся над собственной смертью, как над удачной шуткой.
У подножия колонны лежало туловище. Руки и ноги были так же аккуратно отрезаны и лежали рядом, как мясо, выставленное на продажу.
