Еще в подземелье я рассказала Джону о том, что просила Мэри вызвать полицию, но тот расстроил меня, ответив, что замок — частная собственность, и Гортензия, вряд ли, впустит кого-либо, если у тех не будет основательных причин для вторжения. А беспокойство Мэри — причина явно безосновательная.
И всё же мы выбрались из подземелий. Без чьей-либо помощи. Одному этому следовало радоваться. Но мне было не по себе. Неприятное чувство тревоги, которому, кажется, уже стоило притупиться, разыгралось с новой силой.
Гвендолен, что теперь ты хочешь рассказать мне?
Мы с Джоном договорились вызвать полицию, как только доберемся до стационарного телефона, находящегося в его кабинете, но едва мы оказались в коридоре, как поняли, что планам нашим не суждено сбыться.
За дверью кабинета, находящегося поблизости от тайного хода, разговаривали двое. Один из голосов принадлежал Сэма Прату. Второй — безусловно, Гортензии.
— То есть ты утверждаешь, что Джон уехал?
— Да.
— Вместе с мисс Смирновой?
— Голубки хотели помиловаться наедине.
— И целого замка для этих целей им было мало?
— Не знаю. Спроси у них, когда встретитесь.
— Гортензия, прекрати врать! — голос Сэма угрожающе повысился.
Гортензия же напротивказалась невозмутимой.
— Я уже сказала тебе, как и полицейским до тебя, что мой муж и его новая пассия уехали на прогулку. Я не имею ни малейшего понятия, где они.
— И потому ты роешься сейчас в бумагах Джона?
— Ну, как я провожу личное время, это уже мое дело, — усмехнулась Гортензия, — а тебе лучше убираться отсюда, прежде, чем я вызову представителей правопорядка. Впрочем, — голос женщины стал более вкрадчивым, — предположим, с Джоном и, правда, что-либо случится на прогулке. Разве ты не выиграешь от этого, Сэм? У лорда Роберта нет более близких родственников, чем ты. Старику осталось недолго. И, признайся, такой расклад тебя более чем устроит.
— Даже не смей говорить подобного, — со злобой ответил Сэм, — несмотря ни на что, Джон — мой кузен. И я еще помню нашу дружбу. Поэтому, что бы ты не придумала себе, я не уеду, пока не найду его.
С этими словами Сэм вылетел из кабинета. Гортензия, стрелой, выбежала за ним. А дальше следовала немая сцена нашей общей встречи, которая, наверняка, выглядела весьма комично со стороны, но на деле во всей ситуации не было абсолютно ничего забавного.
— А вот и Джон… — медленно процедила Гортензия. — Я же говорила: этот мерзавец в полном порядке. Как и всегда.
Сэм ничего не ответил, лишь смотрел на нас изумленным взглядом. Наверное, его представления о выражении «в порядке» никак не вязались с нашим потрепанным и перепачканным видом.
Джон чуть заслонил меня спиной и сказал:
— Да, мы в порядке. Хотя, как видишь, Сэм, мы с Аней не просто гуляли.
Сэм развернулся к Гортензии:
— Какого черта здесь происходит⁈
Гортензия не стала отвечать. Вместо этого она вынула пистолет, спрятанный всё под тем же безразмерным свитером, и пропела:
— План Б, мои дорогие.
И в этот момент по блеску её глаз мы все поняли, что эта женщина безумна.
Первым очнулся Сэм.
— Гортензия, — мягко сказал он, делая шаг навстречу ей, — я право не буду лезть в ваши с Джоном забавы, но пистолет лучше опустить. Это та грань, которую…
Вместо ответа Гортензия выстрелила. Сэм взвыл и упал на пол. Из его плеча текла кровь.
Гортензия же перевела пистолет на Джона, всё еще заслоняющего меня своим телом.
— Я убью её сразу за тобой, можешь так не стараться, — словно прочитала она его мысли и взвела курок, собираясь выстрелить в Джона.
Но тут в коридоре явилось нечто.
Тень, отблеск света, дым…или же что-то иное?
Всё произошло слишком быстро и слишком неожиданно. Помещение окутало холодом. Таким, что даже дыхание превращалось в белый пар. Явление проплыло прямо сквозь Гортензию и растворилось в воздухе.
Но и этого было достаточно, чтобы женщина отвлеклась. В глазах её застыл ужас. Руки задрожали. И Джон, кинувшись на неё, смог выбить пистолет на пол. После скрутив руки Гортензии за спиной, он запихнул её в кабинет и, попросив у меня ключ, запер дверь.
— Теперь следует вызвать полицию и медиков, — выдохнул Джон.
Я взяла у Сэма телефон и набрала скорую, а потом полицию.
Затем мы оба начали исследовать рану Сэма. Кажется, пуля прошла навылет, но следовало перевязать рану, чтобы до приезда помощи он не истек кровью. Джон помог кузену подняться.
— Спасибо, что пытался нам помочь, — сказал он.
Сэм изобразил улыбку, хотя в его состоянии это было крайне сложно.
— Ты не поверишь, Джон, — проскрипел он сквозь зубы, — но когда твоя маленькая мисс реставрация прибежала ко мне, говоря, что тебе грозит опасность, я решил, будто она просто сумасшедшая. Равно как и ты. Но потом отчего-то сам разволновался и направился в сторону Кеннет Кастл. Старый я дурак. Хотя, как видишь, не зря. Я оказался в эпицентре вашего общего веселья.
Джон, в это время перетягивающий Сэму руку куском своей рубашки, слабо улыбнулся.
— Я рад, что ты приехал.
— От того, что меня подстрелили?
— Нет, не ищи ты подвоха в моих словах, — Джон помотал головой, — я просто рад.
И в этот момент мы услышали странный шум из кабинета. Скрип. Скрежет. Женский вскрик.
Джон рванулся к двери, отпер её, и мы оба застыли на пороге.
Окно кабинета с деревянной рамой было распахнуто настежь. Порыв ветра задул огонь в камине и бросил в нас несколько пригоршней золы и пепла. Гортензии же в комнате не было.
Джон прислонился спиной к дверному косяку.
— Черт…
Там, за окном, слышался шум моря. Волны разбивались о мрачные скалы, на которых стояла средневековая цитадель Эдуарда Первого. И где-то там на серых мокрых камнях распласталось мертвое тело Гортензии Кеннет, которая так и не стала настоящей хозяйкой Кеннет Кастл.
Со временем мне удалось по крупицам собрать пазл её жизни. Она не была злодейкой, монстром, просто Гортензия Кеннет не научилась тому, что необходимо длясемейной жизни.
Она не умела любить.
Будущая леди Гортензия Кеннет родилась в 1988 году в Уимблдоне в семье слесаря Джереми Патрика и его жены, домохозяйки по призванию, по имени Кейт. При рождении малышку назвали Сюзанной, одно воспоминание об этом имени Гортензия пыталась стереть всю взрослую жизнь. Кроме младшей дочери чета воспитывала еще двоих сыновей. Уильяма и Гарри, королевская семья тогда была очень популярна. Джереми немного пил, слегка избивал жену, когда приходил домой в пьяном виде, но жизнь в доме семьи Патрик можно было назвать весьма обыденной и терпимой для среднестатистической прослойки таких же семей, если бы в 1996 Кейт не попала в больницу с симптомами острой шизофрении. Джереми вскоре был признан не способным в одиночестве воспитывать троих детей, и всех их забрали разные опекуны.
Сьюзен не слишком везло с приемными семьями. Одни родители просто зарабатывали, набирая детей ради выдачи социального пособия. Во второй семье, куда Сьюзен попала в чуть более старшем возрасте, и вовсе заставляли работать на своей ферме. После чего Гортензия принципиально не переносила провинцию и свежий воздух. В возрасте четырнадцати лет девочке разрешили наконец вернуться в дом отца.
Джереми к тому моменту встал на ноги. Открыл свою слесарную мастерскую. После смерти Кейт, случившейся в клинике, женился во второй раз. Да и двое старший сыновей, Уильям и Гарри, уже достигли возраста восемнадцати лет и больше не являлись материальной нагрузкой в глазах социальных служб. Но возвращение домой Сьюзен не сильно порадовало.
Мачеха оказалась не менее безвольной трепкой, чем её почившая мамаша, и по ночам приходилось слушать её плач, а то и крики, когда отец слегка поколачивал ту. Ну, а днем безмозглая курица жаловалась Сьюзен на свою тяжелую жизнь.
— Почему бы вам просто не убить его? — как-то раз спокойно предложила девушка. — Столкнуть с лестницы, когда он будет пьян или подмешать чего-нибудь в бутылку его виски?
