Магдалена молча кивнула, и лакей впустил ее. Они прошли в коридор, миновав сначала кухню, и оказались в приемной с высоким потолком, отделанной красным дамастом. Вокруг висели несколько картин.
– Жди здесь, – велел лакей. – Я позову хозяев.
Он поднялся по широкой лестнице, и у Магдалены появилась возможность полюбоваться обстановкой. Перила лестницы были сделаны из полированного черного дерева, мраморные ступени сверкали белизной. Над ней висела картина, но вместо привычного сюжета из Библии или какого-нибудь курфюрста на ней был изображен горожанин, вероятно, мюнхенский патриций, в черном сюртуке с горностаевым воротником. В руке он держал бумагу и перо, за спиной были видны монеты, сложенные стопками на столе. Как ни старался художник, невозможно было скрыть, до чего безобразен этот человек: маленький, с редкими волосами и выпученными глазами, он напоминал очеловеченную рыбу.
Магдалена вздрогнула, когда увидела, что этот самый человек спускается к ней по лестнице. Он едва заметно улыбнулся и, казалось, при этом ощупывал ее взглядом своих рыбьих глаз.
– А, новая служанка, – произнес хозяин, не скрывая радости. – Смотри-ка, ван Уффеле не солгал… Твоя предшественница и вправду ненамного милее тебя, – он с одобрением оглядел Магдалену. – Действительно, его любезность соответствует терпению, с каким я жду назад своих денег. Конечно, немного старовата, но это и неважно. С возрастом приходит опыт, не так ли?
С этими словами мужчина, который, судя по всему, и был городским казначеем Пфунднером, шагнул к Магдалене и погладил ее по ягодицам. Потом наклонился к ее груди и потянул носом. Магдалену пробрала дрожь, но она совладала с собой.
– Уверен, мы славно проведем время, – подмигнул ей Пфунднер. – Только ты и я. Сегодня у меня целый день свободен, в ратуше меня до завтра не ждут. – Он хихикнул и показал на белье в руках Магдалены. – Ван Уффеле и впрямь замечательно придумал с заштопанным бельем. Сегодня, когда уйдешь, дам тебе еще.
Сверху вдруг донесся дрожащий женский голос:
– Даниель, кто это там?
Пфунднер закатил глаза.
– Не беспокойся, Вальтрауд! – крикнул он. – Это новая служанка, она тут на несколько дней. Йозеф сейчас покажет ей кухню и прачечную.
– Даниель, у меня снова болит, – пожаловалась женщина. – Можешь еще раз послать за доктором?
– Доктор Гайгер сегодня в больнице, – ответил Пфунднер. – Но может, он и успеет еще заглянуть. – И добавил, понизив голос: – А то мало я уже потратился на эту женщину! – Снова взглянул на Магдалену. – Сегодня у тебя есть и другая возможность услужить. У меня через пару часов будет нежданный гость. Отнеси вина и паштетов на второй этаж. И хорошенько там подмети. А когда он придет, сладко ему улыбайся! Может, он и сам захочет воспользоваться твоими услугами… – Теперь казначей говорил серьезным тоном. – Очень важно, чтобы ему все понравилось. Крайне важно. Для тебя в том числе.
Тут он загадочно хихикнул.
– Да, господин, – ответила Магдалена и поклонилась.
– Прямо как придворная дама… Ты мне нравишься, девка! – Пфунднер рассмеялся и шлепнул ее по заднице. – Я попрошу доктора Гайгера, чтобы тот дал моей жене хорошую порцию мака. – Он понизил голос и подался к Магдалене. – И до самого утра нам никто не помешает. Ты ведь любишь поразвлечься, правда, моя голубушка?
Магдалена улыбнулась, но ладони ее сжались в кулаки. Оставалось только молиться, чтобы Симон ничего не узнал.
* * *
Фронвизер стоял перед больницей Святого Духа и нервно мял в руках свернутые страницы своего трактата.
Прошлой ночью он едва сомкнул глаза – вечер оказался слишком богатым на впечатления. Они с Петером побывали в опере, увидели настоящий оркестр, кулисы, певцов… И посреди этого великолепия собрались придворные, патриции и сам курфюрст со своим семейством! Их словно впустили в другую вселенную – и грубо выставили, когда карета доставила их обратно в грязный Ангерфиртель. По крайней мере, ему и Петеру разрешили оставить одолженные наряды. Должно быть, курьер, проводивший их до палаческого дома, предполагал, что их еще не раз пригласят ко двору. Во всяком случае, Петера. Мальчику действительно разрешили сидеть в одной ложе с самим кронпринцем. Еще в карете Петер с восторгом все рассказал. Вот и сегодня ему позволили поиграть в дворцовом саду.
Но мысли о Магдалене омрачали радость Симона. Пока они с Петером в богатых нарядах слушали итальянские арии, Магдалена осталась ночевать на мануфактуре. Она прислала к ним мальчишку с сообщением – должно быть, надеялась выяснить еще что-нибудь.
Симон был рад, что Вальбурга с Барбарой присматривали за Софией и за ребятами. Это позволило ему принять приглашение доктора Гайгера и отправиться в больницу Святого Духа. Сегодня он обязательно получит возможность поговорить с Гайгером о своем трактате. Вообще-то ему следовало разыскивать придворную таксу, но Симон старался об этом не думать…
Больница располагалась за церковью Святого Петра и с южной стороны примыкала к городской стене. Подобные заведения существовали повсеместно, обычно туда помещали стариков и больных. В Шонгау тоже была такая лечебница, и Фронвизер примерно представлял, как может выглядеть такое строение. Поэтому, когда перед ним раскинулась целая деревня, удивлению не было предела. Более того, больница Святого Духа представляла собой целый город в городе.
Сразу за воротами начинался настоящий лабиринт из проулков, домов, хозяйственных построек и дворов. Здесь даже протекал небольшой ручей, в садках плавали сонные от холода форели. Чуть дальше виднелась церковь. Симон прошел мимо пивоварни, пекарни и кузницы, но так и не мог понять, где ему искать доктора Гайгера. Должна же где-то здесь быть лечебница?
В конце концов лекарь решил кого-нибудь расспросить. Мимо как раз проходил старик и тянул за собой упирающуюся корову.
– Доктор, хм… – Старик задумчиво почесал нос. – В последний раз я видел его в сиротском доме. Попробуйте там поискать.
– И как мне пройти в этот сиротский дом? – спросил Симон.
Старик ухмыльнулся.
– Проще всего идти на крики.
Он показал на приземистое строение справа, откуда действительно доносился рев младенцев. Фронвизер спешно двинулся к нему, вошел – и его сразу поглотили шум и зловоние. Он насчитал по меньшей мере два десятка детей, в большинстве своем совсем еще маленьких, лежавших в колыбельках. Пеленки у них были грязные, лица худые и красные от крика. Должно быть, младенцы здорово проголодались. Еще несколько ребят постарше сидели за столом посреди комнаты, и сердитая на вид нянька раскладывала кашу по тарелкам. Увидев Симона, она посмотрела на него, как на вора.
– Эй, а вы что тут забыли? – проговорила женщина сквозь зубы, которых осталось не так уж и много. – Вы крестник или просто принесли еще одного крикуна? Где, по-вашему, мне их всех разместить?
– Всё в порядке, Марта, – послышался голос из глубины комнаты, от недостатка окон погруженного во мрак. – Этот господин пришел ко мне. Я прав?
Симон обрадовался – он действительно разыскал Малахию Гайгера. Как и накануне, доктор был в простой черной мантии, борода аккуратно подстрижена, правый глаз странно увеличен. Симон присмотрелся – и лишь тогда понял, что это из-за монокля. Гайгер с улыбкой снял его.
– Я ношу монокль в основном потому, что детям нравится, – объяснил он, протягивая руку. – Как уж там ваше имя, любезный коллега?
– Э… Фронвизер. До… Доктор Фронвизер из Шонгау, – пробормотал Симон. Ему не верилось, что прославленный врач назвал его коллегой.
– Мне понравилось ваше вчерашнее заключение, – продолжал Гайгер. – Коротко и правдиво, как и должно быть. Жаль, что наш разговор вышел таким коротким… Но казначею Пфунднеру действительно приходится нелегко с женой. Не принимайте близко к сердцу его грубое обращение. Следует отдать ему должное – хотя бы за его умения на посту казначея. Он многое сделал для этого города, – доктор пожал плечами. – А вот в качестве супруга он вряд ли заслуживает такой похвалы.
