— Я буду, — ответила она. — Я шла в фруктовый сад, чтобы сорвать сладкую сочную грушу, но по дороге присела, чтобы послушать пение птиц и журчание воды.
Все это время Бланкета, мастиф светлого окраса, спала у ног Серены. Внезапно она подняла морду и тихо зарычала.
— Прекрати, Бланкета, — сказала ее хозяйка. — У нас гости. Что ты дергаешься из-за каждого движения.
— Сеньора, постарайтесь сохранять спокойствие, — прошептал Исаак. — Придержите собаку рукой и прислушайтесь.
Но Серене показалось, что она слышит лишь обычные утренние звуки. На скотном дворе прокукарекал петух. Птичьи трели и щебет смолкли; ветерок донес до них запах пекущегося хлеба, сопровождавшийся приглушенным звоном посуды. Затем хрустнула веточка, и она крепко схватила Бланкету за загривок.
— А ты поглупела, — раздался скрипучий неприятный голос. Исаак поднялся и обернулся, держа свой посох перед собой, слегка его наклонив, словно собрался обороняться.
— Кто это? — сказала Серена. — Кто прячется здесь в кустах в столь ранний час? — Исаак услышал шорох материи ее платья и понял, что она тоже обернулась. — Сеньор, вы находитесь в моем частном владении без моего на то разрешения. — Острая тоска в ее голосе уступила место стальной решимости. — Уходите, или вас изгонят силой.
— Я вооружен, — ответил тот. — В ветвях ближайшего дуба спрятался мой лучник, который с удовольствием всадит арбалетную стрелу в голову твоей собаки, если хоть один из вас сдвинется с места или ты отпустишь ее.
Исаак услышал, как Серена поднялась на ноги.
— По какому праву незнакомец нарушает мой покой? — сказала она. — И что вам от меня нужно, сеньор?
— Незнакомец? — В голосе явно звучало недоверие. — Я? Не могу поверить, Серена. Я предвидел многое. Я ожидал, что ты окружишь себя вооруженным отрядом или запрешься в своем доме, который ты превратила в крепость. Я был готов к встрече с мастифом. Только не к тому, что найду тебя под защитой слепого старика. — Он умолк, словно задумавшись о чем-то. — Ты притворяешься. Наверняка. Ты прекрасно меня знаешь.
— У меня нет ни малейшего представления, кто вы такой. Кроме того, что вы сумасшедший.
— Кто я такой? — на сей раз в его голосе появились страдальческие нотки. — Я тот, кому принадлежит вся эта собственность, Серена. Я тот, кого подло обманули, чья жизнь была разрушена из-за твоего воровства и интриг.
— Вы и вправду сумасшедший, сеньор, — рассердилась она. — Эта земля моя, ее отдал мне мой дед в полную собственность с правом делать с ней все что угодно — хоть продать, хоть завещать по моему усмотрению.
— Это было твое приданое, Серена. Он именно для этого передал тебе землю. Все должно было достаться мне. Вместе с тобой. Ты тоже принадлежишь мне по праву, и твои дети должны были быть моими. Я понял кое-что с того дня, когда я стоял и смотрел, как ты выходишь из церкви с другим мужчиной — этим ничтожным червем, которого и не знает никто. Теперь он умер, и на моем пути стоишь только ты и маленький мальчик. Когда тебя не станет, все будет моим — так, как это должно было быть с самого начала.
— Луис? — изумилась она. — Такое мог сказать только Луис, — с горьким смехом добавила она. — Наверное, это и вправду ты. Мне сообщили, что ты умер.
— Ты должна простить мне этот маленький обман, — чопорно произнес он. — Это облегчило мою задачу. Надеюсь, эта весть не причинила тебе страданий.
— Совсем нет, уверяю тебя, мой дражайший кузен. Теперь я тебя узнала, но ты выглядишь еще противней, чем в тринадцать лет. Не могу поверить, что ты всерьез рассчитывал, что я могу выйти за тебя. Разве я не говорила, что уж лучше отдам все свое имущество какому-нибудь монастырю? При этом сама я никогда не собиралась постричься в монахини.
— Мне тебя обещали! — взвизгнул он.
— Кто обещал? — спросила она. — Не папа. Не дедушка, который никогда не передал бы эту землю, если бы думал, что она может достаться тебе.
— Твоя мать обещала моему отцу…
— Бедная мама, — вздохнула Серена. — Папа обо всем позаботился. Как только он об этом узнал, вопрос больше никогда не поднимался.
— Мне тебя обещали!
— Не было никакой помолвки. — Она задумалась. Единственными звуками, нарушавшими тишину, были шорох листьев и приглушенное рычание мастифа. — И пользуясь тем, что Жиль убит, ты рассчитываешь, что можешь с легкостью убить меня и моего сына и получить все состояние? А потом? Что будет потом? Как ты собираешься покинуть имение? Все дороги будут перекрыты.
— Кем? Никчемным стариком, двумя мальчиками и несколькими служанками? Крестьяне уехали на рынок, и здесь больше никого нет. Кто меня остановит? Тебя убить будет еще проще, чем Жиля. А мне и это удалось.
— Так это ты, Луис? — тихо спросила она. — Ты убил моего мужа? Мне трудно в это поверить. Гораздо более умелые люди не раз в прошлом пытались это сделать, но лишь оставляли своих жен вдовами. Ты лжешь, ты просто хочешь присвоить себе храбрый поступок.
— Серена, клянусь Пресвятой Девой, это я убил его. Я сказал ему, кто я такой — его смертельный враг, но, как и ты, он рассмеялся мне в лицо, заявив, что у меня нет прав ни на него, ни на его жену и ее собственность. Он повернулся ко мне спиной, собравшись ускакать прочь. Я сказал ему, что унаследую все, когда его не станет, и убил его.
— Ты убил лучшего человека на свете, и все напрасно, — холодно произнесла она. — Потому что даже если ты убьешь меня и Гильема, все, чем я владею, отойдет к Кларе. Она жива. И в безопасности.
— Она была жива, — сказал он. — Это так. — Он замолчал и продолжил спокойным тоном. — Мне были подозрительны обстоятельства ее смерти, и я начал ее разыскивать. Ты хитро упрятала ее от меня, Серена, но я нашел ее и сделал все, чтобы в момент, когда я предъявлю свои права на наследство, она была так далеко от королевства, что никто никогда не смог бы узнать, жива ли она вообще. Если жива.
— Когда ты ее нашел? — спросила Серена.
— Всего лишь месяц назад. Устроить так, чтобы ее продали в рабство, стоило мне пятьсот су. Но не волнуйся. Свои расходы я возмещу с лихвой, — добавил он.
— Должно быть, ты продал какую-то другую девочку, Луис. Три дня назад Клара находилась под защитой ее величества, — сказала Серена. — У меня есть доказательства, что это правда. Поэтому оставь меня, пока я не спустила на тебя собаку.
— Я не верю тебе! — с бешенством в голосе рявкнул он. — Она сейчас в Египте. Он поклялся, что отвезет ее в Египет, где за таких девочек на невольничьих рынках платят большие деньги. Ты лжешь.
— Я не лгу. Это ты, Луис, можешь лгать, мошенничать, ударить ножом в спину человека, который этого не ожидает, но не я. Клянусь. Все, что ты сделал, совершенно бессмысленно. Она жива и в безопасности.
— Тогда я найду ее, — простонал он, — и сам женюсь на ней.
Юсуф нехотя встал с кровати, оделся и босиком спустился во двор, чтобы набрать воды из колодца. Он умылся, и вдоволь напился, прежде чем пойти на кухню, где кухарка бесцеремонно вручила ему ломоть вчерашнего хлеба. Поблагодарив ее, он взял хлеб и отправился в обнесенный стеной сад, утренние лучи солнца уже залили верхушку его западной стены светом и теплом. Он пробрался между капустных рядов к стене, вскарабкался на нее и с интересом наблюдал, как его учитель бредет вокруг дома, потом по тропинке через луг до самых конюшен. В какой-то момент Исаак поднял свой посох вверх; Юсуф спрятал остатки хлеба в кармане туники и спрыгнул со стены.
Стараясь не производить лишнего шума, он быстро бежал по восточному краю луга, пока не оказался у деревьев, отмечающих его южную границу. Он остановился и прислушался, потом зашагал вдоль ряда деревьев в сторону конюшни, около четвертого дерева он снова остановился.
Он должен пересечь луг так, чтобы его никто не видел, но между ним и речушкой не было никакого укрытия, кроме нескольких пасущихся животных. Любому, находившемуся на ближайшем винограднике, открывался отличный обзор на все поместье вплоть до деревьев, высаженных вдоль дороги. Его заметят, даже если он будет ползти. Помощь пришла с неожиданной стороны. Пасущаяся поблизости ослица с интересом разглядывала мальчика. Тот отломил кусочек хлеба и протянул, стараясь ее привлечь. Животное посмотрело на лакомство и, ухватив очередной пучок сочной травы, неторопливо двинулось в его направлении, не отрывая глаз от кусочка хлеба.
Бросив на мальчика еще один подозрительный взгляд, она нежно подцепила угощение с его ладони. Он снял с себя пояс и набросил ей на шею.
— Пойдем, моя хорошая, — ласково пробормотал он. — Пойдем погуляем.
Его план состоял в том, чтобы пересечь луг по двум диагоналям и добраться до речки, загородившись ослицей от виноградника. Все получилось идеально. Две лошади и мул, с рассеянным любопытством рассматривавшие свою соседку по конюшне, учуяли хлеб. На какой-то момент он оказался зажатым внутри небольшого стада. Благоразумно раздав остатки хлеба животным, он снова двинулся через луг.
