— Да, когда все нормальные люди давно спят. Мы поднялись, когда раздались колокола на утреню. Съели пару кусков хлеба, по кружке разбавленного вина и тут же отправились в дорогу, поскольку все собрали заранее. Самое большее, что я себе позволил, — это несколько тихих словечек малому на конюшне. Потом мы осторожно провели мулов в поводу, чтобы не разбудить никого в доме, и были в седле уже через пять-десять минут после полуночи. Когда мы остановились на привал, ночь близилась к рассвету. Да-да, луна начала бледнеть перед рассветом.
— Его мул тоже исчез?
— Да, но не мой. Понадобится волшебник, чтобы утащить мою Нету куда-то в ночь, если сам я сплю неподалеку. Ее ржание способно разбудить любого, не говоря уже обо мне.
— Возможно, у вашего компаньона были свои причины уехать?
— Возможно. Однако, Ваше преосвященство, не собираюсь рыдать по поводу его отъезда. Вместо этого я приехал к вам просить об одолжении.
— Все, что вам требуется, бейлиф, — это только попросить, — любезно кивнул епископ.
— Я прошу о постели в тихом уголке, Ваше преосвященство, и корма для Неты до утра понедельника. Мне надо в Барселону, но совсем не обязательно быть там до рассвета понедельника. Я думал остановиться здесь как можно дольше. Вообще-то, просто провести спокойное воскресенье в Жироне.
— Мы готовы с радостью предложить вам все, чем располагаем, — сказал епископ. — Бернат проследит за тем, чтобы у вас было все, что понадобится. И вы намерены выехать в понедельник?
— Совершенно верно. Полагаю, дольше я ждать не смогу.
— Тогда, возможно, я смогу найти вам другого компаньона.
— Если у него быстрый глаз и он умеет обращаться с мечом, то с удовольствием, — ответил Улибе. — И, конечно, изрядная храбрость.
— Полагаю, вы все это у него найдете, — сказал епископ. — А отсутствие опыта он легко восполнит умом и ловкостью. Для паренька двенадцати или тринадцати лет он отлично с этим справляется.
— Двенадцати или тринадцати!
Понедельник, 4 августа
Площадь у подножия холма тихо дремала под лунным светом. На востоке, за неясной чернотой собора, небо начинало светлеть. Тихий скрип петель просигналил о движении где-то в спящем городе; боковые ворота, ведущие в Еврейский квартал, приоткрылись, и оттуда показались три темных фигуры. Едва они вступили в полосу света, как тут же превратились в укрытых легкими плащами широкоплечего бородача, мальчика и высокую стройную женщину. В руке мужчины был длинный посох, двое других несли маленький узелок. После короткого перерыва три гротесково-массивные тени появились вслед за ними и в алхимии лунного света превратились в мальчика поменьше и двух женщин, тяжело нагруженных узлами, корзинами и свертками.
В саду епископа запела какая-то одинокая пичуга. Ракель, высокая молодая женщина, откинула балахон и подошла к троим появившимся позже.
— Мама, и охота вам было все это тащить? — спросила она, принимая корзину и узел, завернутый в льняное полотенце.
— Это холодный обед в дорогу, — пояснила Юдифь. — Я знаю, какой гадостью кормят путешественников. Я бы такого и собаке не дала. Юсуфу же нужно будет чего-нибудь пожевать.
— Вы принесли ему достаточно, так что он не успеет проголодаться до самого возвращения с Сардинии, — заметила Ракель и огляделась по сторонам. — А где остальные?
— В конюшне, — ответил Исаак. — Я уже сейчас их слышу.
Ночь все еще владела дальним концом площади, но звук подков по булыжной мостовой выдал присутствие двух стражников: их темные лошади были почти невидимы, пока они не выехали из тени стен в растущую полоску света с востока.
— Его преосвященство придет попрощаться с Юсуфом? — тихо спросила Ракель.
— Надеюсь, что да, — кивнул Исаак. — Иначе парень расстроится.
Следующим на площади появился капитан гвардии епископа, быстро перешедший площадь навстречу им.
— Ну, и где тут мой ученик? — быстро спросил он, с видом и голосом человека, который отлично выспался и плотно позавтракал.
— Здесь, сеньор, — ответил Юсуф, с трудом сдерживая зевоту.
— Я принес тебе твой меч, — сказал он, с легким поклоном протягивая ему оружие, словно вручал его только что принятому в рыцари. — Пристегни его. С этой минуты ты на службе у его величества и должен ходить при оружии, готовый ко всему.
Он перекинул кожаную перевязь через плечо мальчика и молча дождался, пока тот ее застегнул. По окончании этой процедуры он вручил ему меч и внимательно наблюдал за парнем, пока меч не занял правильное положение, повиснув вдоль бедра.
— Спасибо, сеньор, — смущенно прошептал Юсуф. — Совсем забыл, что он может мне понадобиться.
— Его величество ожидает увидеть свой щедрый дар в деле, — так же тихо ответил капитан. — И я знаю, что буду гордиться тобой, дружок, — добавил он обычным тоном. — Не сомневаюсь в твоей смелости. Но помни, чему я тебя учил.
— Уверен, что помню все до последнего, — сказал мальчик лишь с легким намеком на самодовольство.
— Когда твой противник представляет собой наибольшую опасность?
— Когда притворяется побежденным, — быстро ответил Юсуф.
— Да. Но это по-прежнему происходит каждый раз, когда мы скрещиваем мечи, не так ли? Я делаю паузу, чтобы якобы вздохнуть, и ты ослабляешь внимание. Я мог бы убить тебя десять раз. А то и больше.
— Да, капитан, — согласился мальчик.
— И не позволяй себе ликовать, когда думаешь, что побеждаешь — не останавливаясь, налетай на противника и прикончи его. Подобное поведение сгубило многих молодых ротозеев. Помни, что цель твоего противника — убить тебя. Война — это не игра в шахматы, Юсуф. Хитрый противник попытается разыграть слабость, чтобы заманить тебя в ловушку. Никому не верь и помни о локтях, — добавил он, похлопав его по одному из них.
— Обещаю, сеньор капитан, — сказал Юсуф.
В этот момент подъехал еще один стражник, за которым следовали конюхи, ведя четырех крепких вьючных мулов и гнедую кобылу Юсуфа; ее шелковистая шкура и необычная окраска были едва заметны в усиливающемся свете.
— Где бейлиф? — спросил сержант у стражников, с большой неохотой освобожденных капитаном от своих обычных обязанностей, чтобы присмотреть за ценным грузом и не менее ценной персоной королевского воспитанника.
— Улибе? Я его не видел, — пожал плечами капитан. — Может быть, он у Его преосвященства?
— По всем признакам день будет еще жарче вчерашнего, капитан, — проворчал сержант. — А мулам предстоит тащить тяжелый груз. Если мы хотим оказаться в Барселоне до заката, то нам надо выезжать поскорей. Или же захватить больше вьючных животных.
— Послушайте, Доминго, — ответил капитан сержанту, — если вы не успеете добраться за один день, так тому и быть. Проедете, сколько сможете, а закончите путешествие завтра. Наша главная задача — сделать так, чтобы эти грузы были доставлены в Барселону в целости и сохранности.
— Сержант, мы можем выезжать хоть сейчас, — вмешался один из стражников помоложе. — А Улибе Климен нас догонит…
— Его преосвященство будет недоволен, — возразил сержант. — Он хочет, чтобы мы взяли под защиту его друга-бейлифа.
— Вообще-то, его друг-бейлиф производит впечатление человека, вполне способного защититься без посторонней помощи, — хмыкнул Габриэль, второй стражник.
— Кто таков этот Улибе? — спросила Юдифь, до этого стоявшая в непривычном молчании. — Ему можно доверять?
— Он вассал друга нашего господина — епископа, — пояснил Исаак. — Он явно силен и умеет ловко обращаться с оружием. Его преосвященство весьма заинтересован, чтобы они ехали вместе.
— И, стало быть, теперь они должны вместе жариться на солнышке, потому что этот Улибе любит вздремнуть, — буркнула Юдифь. — Послушай… уже достаточно рассвело. Им вряд ли понадобится луна, чтобы освещать дорогу. Довольно скоро тут будет столько солнца…
— Что верно, то верно, госпожа Юдифь, — согласился сержант. — И конюхи еще не закончили нагружать этих мулов. Эй, бездельники! — позвал он. — Что вы там копаетесь? Ну-ка, за работу. — И он подошел к громоздящейся горе поклажи, вынесенной из дворца и кладовой собора. — Вы что, думаете, эти сундуки заберутся на спины мулов сами?
Когда погрузка была завершена, две больших корзины и три узла все еще стояли на земле.
— А это что такое? — поинтересовался сержант.
— Это вам в дорогу, — пояснила Юдифь.
— Мама беспокоится, как бы вы не умерли с голоду по пути в Барселону, — усмехнулась Ракель. — Вот и собрала вам небольшой холодный обед.
— И как мы это повезем? — вытаращил глаза сержант. — Мулы уже тяжело нагружены для такой жары и расстояния.
— Первую часть пути с вами поедут моя дочь и муж, — успокаивающе улыбнулась Юдифь. — У них с собой никакой поклажи. Их мулы могут везти провизию, а назад — пустые корзины.
