в ваше пространство, но дело не терпит отлагательств. Позволите войти?
– Да, разумеется… – Никитин справился с волнением, усердно изображал удивление. – Конечно, проходите, если надо, работа есть работа… Вы один?
– Да, один, – Михаил шагнул за порог.
Никитин все понял, не нужно иметь семь пядей во лбу. Он с силой толкнул дверь! Михаил отшатнулся, охнул, получив по коленке. Хорошо, не по лбу. Дверь захлопнулась. Успел-таки, гад! Искры плясали перед глазами.
– Никитин, не отягощайте! – крикнул Швец. – Все кончено!
В квартире раздался грохот: что-то упало, скрипнула дверца шкафа. На что он рассчитывал? Восьмой этаж, планировка незатейливая, пожарные выходы не предусмотрены.
– Что стоите? Ломайте дверь. – Михаил отступил, морщась от боли в колене. Швец попытался высадить дверь плечом – она оказалась прочнее, чем выглядела. Швец разбежался и снова саданул, уже другим плечом. Дверь держалась, хотя и тряслась в створе. Ударили вместе с Вишневским – в четыре ноги. Заскрипела прочная конструкция, но опять удержалась.
Завибрировала рация в нагрудном кармане.
– Товарищ майор, он на балконе… – поставил в известность Вадик Москвин. – Одет кое-как, штаны не застегнуты, за спиной сумка болтается… Перелезает через перила… Прыгает. Ухватился за пожарную лестницу… Ничего себе трюкач! Висит, ноги болтаются…
Снова последовал сокрушительный удар. Дверь распахнулась, замок повис на вырванном шурупе. Михаил первым ворвался внутрь, кляня себя за бестолковость. Каким образом можно было предусмотреть эту пожарную лестницу?! Завертелся – планировка без хитростей: слева кухня, прямо – спальня без балкона. Бросился направо, влетел в сравнительно просторную комнату с телевизором.
Жил Никитин небогато, в интерьере – сущий аскетизм. Видимо, не тратил средства, добытые преступным путем. И знал, что однажды время придет: подготовил путь отступления, имел «тревожный рюкзачок»…
Кольцов кинулся к распахнутой балконной двери, выскочил наружу, схватившись за хлипкое ограждение. Закружилась голова. Перила были низкие, шатались, балконная плита – с уклоном. То еще удовольствие – находиться на таком балконе… Справа тянулась пожарная лестница. Добраться до нее в прыжке – акробатический номер. Никитин еще карабкался – он находился на уровне девятого этажа. «Уйдет по крыше? – мелькнула мысль. – Далеко ли, интересно? Хотя наверняка имеет план побега, и это опасно».
Времени облачиться у преступника не было. Натянул ботинки, но шнурки болтались незавязанные. Брюки кое-как надел, куртку, по спине стучала сумка с надписью «Спорт».
– Никитин, назад, стрелять буду!
Но тот лишь покосился раздраженно, скрипнул зубами. Сдаваться на милость победителей он явно не собирался. Михаил выхватил пистолет, но стрелять передумал – как-никак спальный район.
Никитин лез, как обезьяна, подал вперед упругое туловище, запрыгнул на крышу. Гудела, вибрируя, пожарная лестница. В голове творилось черт-те что. Кольцов бросился к ограждению. В этот момент преступник перегнулся – он и не думал убегать, выбросил руку с пистолетом. Михаил машинально отпрянул. У этого черта имелось оружие – явно не табельное! Никитин передумал открывать огонь – цель оказалась в слепой зоне. Пустился бежать – затопал по крыше. Соображалось так себе – майор вновь метнулся к ограждению, стал перелезать. Если встать с обратной стороны, можно допрыгнуть до лестницы – если повезет, конечно… Затея отдавала безумием. Швец схватил его за плечи, стал оттаскивать.
– Куда, Михаил Андреевич? Это чересчур, мы не можем вас потерять… Никуда он не денется, вы сами подумайте…
Майор опомнился. Гимнаст под куполом цирка – не его номер. Пути отступления преступнику отрезаны. Вот только сил сегодня мало…
Они ввалились обратно в квартиру. В нетерпении приплясывал Вишневский.
– Товарищ майор, это хорошо, что вы не прыгнули… – послышался в рации голос Москвина. – Я чуть со страха за вас не умер… Никитин по крыше убегает, слышу, как топает. Сейчас поймем, спустится он в соседний подъезд или перепрыгнет на соседнее здание… Он прыгает, товарищ майор, вот это да! – Москвин не сдержал восхищения. – Метра три пролетел… В соседнем доме всего два подъезда, товарищ майор, я уже бегу, смогу контролировать оба. Вы уж подтягивайтесь давайте…
Лифт оставался на седьмом этаже. Ввалились в него, пыхтя от возбуждения. Пусть лифты и неспешные, но все равно быстрее, чем пешком. Выглядывал из своей «блатхаты» сосед в тельняшке, учащенно моргал – ничего себе приключенческий фильм…
Кое-как дождались, пока лифт опустится, высыпали на лестничную площадку. План Никитина был прост и понятен. Москвин отчаянно семафорил, находясь у соседнего дома. Помчались, распугивая редких прохожих. Побег по крышам продолжался.
Спускаться в подъезд Никитин пока не собирался или у него не было возможности. Люки в подъезды работники жилконтор часто запирают.
Никитин пробежал по крыше второго здания, обозначил свое присутствие на карнизе. Дом имел переменную этажность – вплотную прилепилась пристройка в пять этажей – дом детского творчества. В заведении растили таланты – будущих Мусоргских, Репиных, Спасских. Преступник снова воспользовался пожарной лестницей – спустился на четыре этажа. Прохода в здание, по-видимому, не было, да и слава богу: не лучшая перспектива – брать убийцу в окружении детей.
Никитин бросился на торец здания, прыгнул, не раздумывая (стал бы раздумывать – не прыгнул бы. Землю в этом районе строители использовали рачительно, дома стояли почти вплотную. Преступник пролетел по воздуху, немного не рассчитал, повис, вцепившись в выступ на карнизе. Ахнула девчонка с ранцем, проходящая мимо, задрала голову.
Беглец подтянулся, забросил ногу. Едва не свалился незашнурованный ботинок. Никитин поднялся, побежал и пропал из вида.
Данное строение имело пять этажей. Завершающий пункт маршрута, дальше прыгать некуда. Дом строили в благословенные времена Иосифа Сталина – добротное кирпичное здание с покатой крышей, три подъезда, детские площадки. Густые тополя, под ними ютились лавочки, столики, за которыми пенсионеры «забивают козла». Людей почти не было. Стало легче – по крайней мере, появилась ясность. Никитин находился наверху, а может, уже в подъезде. Но в каком?
К дому они подбежали, изрядно запыхавшись, – физическую форму следовало подтянуть. Москвин остался у первого подъезда, нырнул под козырек – преступнику ничто не мешало открыть огонь с крыши. Вишневский припустил в обход – сзади находилась пожарная лестница. Кольцов и Швец бежали дальше. Алексей сменил направление, прижался к среднему подъезду.
На улицу выходила миниатюрная брюнетка с громоздкой коляской. Швец придержал дверь, помог гражданке выкатить из дома ее чадо, начал что-то быстро говорить. Гражданка побелела, вцепилась в коляску, погнала ее вдоль дома.
Кольцов направился к последнему подъезду, машинально косясь на крышу. В открытом окне первого этажа показалась пожилая женщина. Она что-то поливала из миниатюрной лейки, косясь на бегущего за окном.
– Гражданка, звоните в милицию, – строго сказал Кольцов. – Пусть высылают наряд. В доме преступник. Вы поняли? – он повысил голос.
Пенсионерка сделала круглые глаза, поколебалась и захлопнула окно. Вот и гадай теперь, что она будет делать.
Михаил пристроился за кустом акации, не доходя до подъезда. Ожидание не затянулось. Из дома вышел молодой человек – возможно, школьник – лохматый, как Робинзон Крузо, в красных кроссовках, приобретенных явно у фарцовщика. Помахивая пустой сеткой, спрыгнул с крыльца. Дверь еще не захлопнулась, как следом выскочил… Никитин! Он знал, что дом под наблюдением, но людей у преследователей немного.
Кольцов замешкался. В это мгновение преступник догнал паренька, обхватил его за шею, приставил пистолет. Что-то вполголоса процедил, видимо, посоветовал не дергаться. Паренек онемел от страха, подкосились ноги.
Кольцов выхватил пистолет, выбежал из-за куста.
– Никитин, не дури, отпусти парня!
Преступник предпочел не опускаться до разговоров. Прикрываясь парнем, попятился, надеясь убраться за угол. Парнишка едва дышал, смертельно побледнел. Никитин был не краше, кусал губы. Страх терзал его, но и решимости было – хоть отбавляй.
– Никитин, дом окружен, прекращай сопротивление!
Страшная ухмылка перекосила лицо недавнего коллеги. Терять ему было нечего, дважды не расстреляют. Он привел себя в порядок, пока пребывал в подъезде, застегнул куртку, завязал шнурки. Сейчас он был жесток и опасен.
Михаил медленно шел к ним, держа пистолет на вытянутой руке. Он целился, но риск попасть в мальчишку был реальный. Справа кто-то взвизгнул – еще одна жиличка собралась было выйти из подъезда.
Никитин, прячась за пацаном, отступал. Вишневский находился на той стороне, но он не мог знать, что здесь происходит.
– Майор, положи оружие на землю, – процедил сквозь зубы Никитин. – Добром прошу – положи. Я оставлю парня в покое и уйду. А если не положишь… сука, я убью его! – взвизгнул Никитин. – Как собаку убью! Живо, майор, я даже до трех считать не буду!
Нервы рвались к чертовой матери. Он действительно мог выстрелить. Парень что-то захрипел, дернулся.
– Не стреляй, кладу! – Михаил медленно нагнулся, положил пистолет под правую ногу.
Дальнейшие события развивались стремительно. Кривая ухмылка стала выпуклой, Никитин оттолкнул от себя пацана,
