Ознакомительная версия.
– Откуда вы это знаете?
– Иначе зачем было устраивать обыск? Нет, Февронья не открыла своего секрета.
– Поразительная женщина! – восхитился Сергей Тихонович. – Вынести такие мучения – и не сдаться. А с виду была такая хрупкая, покладистая… Но ведь распятие где-то спрятано. Где?
Эраст Петрович пожал плечами.
– Не знаю. Островок маленький, хороший тайник устроить трудно. Другие монашки могли наткнуться просто по случайности. Там ведь каждый метр хожен-перехожен. Это должно быть место, куда никто не заглядывает. – Говорил он рассеянно, думая о другом. – Меня, признаться, распятие нисколько не занимает. Меня интересует тот, кто ради этой разукрашенной цветными камешками штучки убил… – Он хотел сказать «лучшую на свете женщину», но не договорил.
Клочков был всё еще бледен, но руки уже почти не дрожали, да и держался титулярный советник несколько бодрее. Когда Фандорин вернулся с острова, Сергей Тихонович снова предъявил ему нетронутый пузырек с раствором морфия.
– С утра еле удержался. А потом легче стало, – гордо объявил он. – Почти совсем уже не тянуло.
– Отлично. Значит, теперь можно выкинуть.
– Вот уж нет. – Клочков спрятал коробочку в карман. – Будет напоминанием об одержанной победе. Суну руку, пощупаю – и самоуважения на капельку прибавится.
Выслушав выводы, сформулированные Фандориным, титулярный советник снова вытащил свой талисман, посмотрел на него. Тряхнул головой.
– Колебался, рассказывать или нет… Я ведь трус, вы знаете… Но если уж с одним бесом справился… И если вы все равно на первом подозрении держите Шугая …
– Говорите яснее. О чем вы не решались мне рассказать?
Клочков сделал отчаянный жест:
– Скажу! Пока вы отсутствовали, я не только кругами вокруг коробочки ходил. Когда немного отпустило, решил – прогуляюсь-ка я по лесу…
– Видались с Шугаем? – быстро спросил Эраст Петрович.
– Да. Я его не подозревал в убийстве. Но вдруг, думаю, он все же что-то видел или слышал. Вас он считает чужаком, а мне, возможно, что-то и расскажет. Он и в самом деле без вас был разговорчивей. Про ту ночь я от него, правда, ничего нового не узнал. Но он сказал, что беглый точно здесь, он нюхом чует и никуда не уйдет, пока не добудет награду. Доставит Хозяину палец, получит сто рублей и купит большую лодку, которую уже сторговал за сто двадцать целковых. Похвастался, – Клочков со значением понизил голос, – что двадцать рублей уже добыл. Я сразу не придал значения, а когда вы про ларец сказали…
– Не монастырские ли? – кивнул Фандорин. – Где ему еще было добыть деньги в здешней глуши? Б-браво, Сергей Тихонович. Полезная информация. Очень возможно, что Шугай торчит здесь не только из-за Ольшевского. Не теряет надежды добраться до распятия …
– Так что не произвести ли нам арест подозреваемого? – Клочков расправил плечи. – Я теперь знаю, где у Шугая логово. Это совсем недалеко. И черт с ним, с Хозяином. Закон есть закон, и я его полномочный представитель. Идемте, Эраст Петрович. Я победил морфий, одолею и трусость. Вы не думайте, у меня и оружие есть.
Он вынул из заднего кармана брюк маленький «браунинг», воинственно взмахнул им.
– Лучше суньте за поясной ремень. Быстрее вынимать и не зацепится, – посоветовал Фандорин. – Что ж, давайте оскальпируем вашего Чингачгука. Посмотрим на его рубли – стоят на них крестики или нет…
Когда шли через двор, Эраст Петрович посмотрел на докторский флигель: дверь на замке, шторы задвинуты.
– Что поделывает госпожа Аннушкина?
– Утром оседлала лошадь. Уехала куда-то. Должно быть в Шишковское, больше здесь некуда…
Посмотрел Фандорин и в сторону мертвецкой, но ничего спрашивать не стал – про Ольшевского титулярному советнику знать было незачем.
Углубились в лес. Первым шел Сергей Тихонович – сначала решительно и быстро. Потом медленнее. Наконец, вовсе остановился.
– Вам не придется участвовать в з-задержании, – тихо сказал ему Фандорин. – Такие вещи требуют навыка. Только укажите место. Я отлично управлюсь один.
– Я не боюсь Шугая! – возмущенно прошептал Клочков – и сразу угас. – Вру… Боюсь. Шугай-то ладно. С вами мне не страшно, но… Вы тогда сказали, что Хозяин пролежит неделю, а потом встанет. Но ведь вы не доктор? – Он смотрел на Эраста Петровича с надеждой. – Может, и не встанет?
– Встанет. А я к тому времени уже уеду. И вам придется разбираться с господином Саврасовым самому, никуда не денетесь. Но есть, конечно, и другой вариант. Он у вас в кармане. Сделали укольчик – и проблем нет… Д-далеко еще идти?
– Шагов сто. Вон до той большой ели. За ней ложбина, по ней направо еще столько же. Там у Шугая логово…
Лицо у Сергея Тихоновича шло пятнами, язык снова и снова облизывал сухие губы.
– Оставайтесь здесь, – сжалился Фандорин. – Только не топчитесь, стойте неподвижно. Никакого шума. Дальше я сам.
– Вы все равно не сумеете подобраться к нему незаметно. Шугай услышит. Лучше я покричу – пусть выйдет.
– Ко мне, после истории с шапкой? Навряд ли. А передвигаться бесшумно я умею. Учился.
В лесу, где всякий нестандартный звук слышен издалека, двести шагов – расстояние небольшое, поэтому Фандорин перешел на синоби-аруки, особую походку «крадущихся», для которой требуется идеальная балансировка тела. На пробу нарочно наступил на сучок – тот не хрустнул. Не шелестела под ногами жухлая, уже осенняя трава, не шуршала палая листва. Сидевшая на кусте орешника белка не обернулась, хотя Эраст Петрович, проходя мимо, мог бы дернуть ее за пушистый хвост.
Синоби-аруки предписывает не только самому не производить шума, но и чутко улавливать все посторонние звуки, для чего требуется предельное напряжение слуха – ведь двигаться подобным манером обычно приходится в темноте, когда от зрения мало проку.
Сделал плавный шаг – замер, прислушался. Еще шаг – опять. Перемещался не по прямой линии, а зигзагами, от дерева к дереву, избегая участков, освещенных солнцем. Это называлось «путь тени».
Если бы не концентрация слуха, Фандорин вряд ли услышал бы тихий полушелест-полупосвист, будто кто-то коротко втянул воздух. Непонятный звук донесся сбоку, из кустов.
Эраст Петрович качнулся в сторону, чтобы слиться со стволом сосны. Лоб щекотнуло легким движением воздуха. В кору – там, где мгновение назад находился фандоринский висок – сочно воткнулась длинная игла.
Перекатившись по земле, уже не заботясь о беззвучии, Фандорин выхватил из подмышечной кобуры «франкотт» (особая компактная модель, сделанная по персональному заказу для патронов повышенной убойной силы).
Однако стрелять патронами с повышенной убойной силой было не в кого.
Куст, из-за которого прилетела игла, не шевелился. Шагов слышно не было. Стрелявший владел техникой бесшумного бега не хуже «крадущихся» – во всяком случае, в условиях леса.
Вскинув руку, Эраст Петрович веером, перемещая ствол по пол-сантиметра, высадил весь барабан в сектор, куда должен был ретироваться несостоявшийся убийца. Целил на уровне колена.
Прислушался – ни крика, ни звука падения.
Мимо…
Сзади с треском и сопением подбежал Сергей Тихонович, размахивая «браунингом».
– Что? Что? – кричал он. – Вы упали? Ранены?
Гоняться по лесу за лесным охотником – дело безнадежное. Фандорин не стал и пытаться.
Он подошел к сосне. Выдернул глубоко засевшую иглу.
– Приравнивается к чистосердечному п-признанию. Шугай знает, какое дело я расследую. И решил остановить расследование.
Клочков озирался по сторонам.
– Вы попытались и у вас не вышло! Найти его вы не найдете! А ко мне он выйдет сам! Он же не знает, что я с вами заодно! Я арестую его! В конце концов, у меня пистолет!
– Шугай слишком быстр для вас, – сказал Эраст Петрович расхрабрившемуся титулярному советнику. – … Все-таки странно, что я выпустил семь пуль и все в молоко.
Он пошел вперед, через кустарник, внимательно осматриваясь.
Сергей Тихонович не отставал.
– Знаете, когда я дал вам пойти вперед одному, а сам остался сзади, мне стало стыдно и противно… Черт, с морфием жилось намного легче. А тут – одно вытекает из другого. Как лестница. По ней можно только вниз или вверх. И если начал подниматься, то уже деваться некуда. Со ступеньки на ступеньку, вверх… И лестница всё круче… Я о чем думал? Если доказать виновность Шугая, а того прикрывает Хозяин… Это ведь можно и самого Саврасова сковырнуть! Я же товарищ прокурора! Я отвечаю за законность в Темнолесском уезде. Так ведь?
– Не знаю, вам виднее, – ответил Фандорин: максимум того, чем можно помочь другому человеку – повернуть в правильную сторону и слегка подтолкнуть. А пойдет он туда или нет, решать ему самому.
– Ну а если мне виднее, не мешайте. Сделаю, как считаю нужным! Я арестую его!
Ознакомительная версия.
