навстречу уже спешила Елизавета Алексеевна.
Дамы принялись усаживать Ника поудобнее. Ник обвел глазами гостиную, теперь уже по другому воспринимая все, что в ней находилось. Гармония, царившая в этой комнате, отсутствие мелких многочисленных предметов концентриовало все внимание вокруг двух наиболее притягательных центров — картины дамы на стене и огромном зеркале, в котором отражалась картина и все, находившиеся в комнате. Нику на мгновение показалось, что отражение дамы в зеркале как-будто оживает. Он тряхнул головой, чтобы отвести это наваждение. Лили, краснея и смущаясь, спросила:
— Ник, помогли вам те рисунки, которые мы с Елизаветой Алексеевной послали вам в Абастуман?
— Не только помогли, а они оказались решающим звеном в нашем расследовании. Но давай-те я расскажу вам о наших приключениях. И начнем с дороги в Абастуман.
И Ник, стараясь все-таки не утомить, а развлечь дам, стал рассказывать, делая купюры в своем рассказе. Но дамы слушали так серьезно, так во время и к месту задавали вопросы, что постепенно Ник перешел к подробному и детальному рассказу.
Когда Ник кончил свой рассказ, Елизавета Алексеевна встала, прошлась по комнате, как бы успокаиваясь. Потом она встала перед картиной так, будто спрашивала совета у дамы на портрете. Ник и Лили с удивлением следили за ней. Вдруг Елизавета Алексеевна резко повернулась.
— Я хорошо знаю обоих Михайловичей, великих князей, — тихо начала она. — Но Георгий Михайлович, рассказывая вам о связях мальтийских рыцарей с российским императорским домом, как историк и как представитель этого дома, опустил много мелких деталей, иначе он и не мог. Как мужчина и как Романов. Но во всем этом очень большую роль сыграли женщины, которые вели закулисные интриги, влюбляли в себя и бросали мужчин и тем влияли на ход истории. И самое интересное то, что многие истории вращаются вокруг Тифлиса, Грузии, Кавказа. Давайте начнем с нас. Все мы трое связаны с крестоносцами. Ну, о себе вы все знаете или не все, но многое. Теперь я расскажу вам мою историю. Вы знакомы с Сергеем Васильевичем Бычковским, правителем канцелярии тифлисского губернатора. И Сергей Васильевич, и я, и мать Зинэ и Джафара — мы все родом из Острога, который был приоратством мальтийских рыцарей. Может быть мой рассказ покажется вам перенасыщенным скупыми сведениями, но иначе понять сегодняшние события будет трудно.
— Ради Бога, Елизавета Алексеевна, все так непросто понять! Мы слушаем вас со вниманием! — воскликнул Ник.
— Тогда первое отступление и обращение к графу Джулио де Литта. Граф де Литта, молодой, красивый, огромного роста, появился при дворе Екатерины, вызвав некоторое смятение в рядах петербургских красавиц. Нравы были в то время свободные и никого не смутило, что Литта дал как рыцарь мальтийского ордена обет безбрачия. Джулио Литта принадлежал к очень знатной итальянской семье. Его мать была из древнего рода Висконти, связанного родством с герцогами Сфорца. А его прапрабабушка позировала для картины Леонардо да Винчи «Мадонна с младенцем» и этой картиной в роду Литта очень дорожили. В 17 лет Литта вступил в орден Леванта и Пелопоннеса. И тут уже началась его дипломатическая и военная карьера… В эти бурные и напряженные времена послом России в Неаполитанском королевстве был Павел Скавронский, внук императрицы Екатерины Первой, да, да, ибо та была в девичестве, как вы помните, Мартой Скавронской. Та самая Марта, которой пленился «Шереметьев благородный», а последним в очереди оказался «счастья баловень безродный, полудержавный властелин», то есть всесильный петровский фаворит Меншиков. Ну, а потом все они померкли перед личностью Петра.
Теперь немного в сторону, и эта тропа приведет нас снова к Литта. У знаменитого фаворита Екатерины Второй, Григория Александровича Потемкина, была сестра, Елена Александровна, замужем за Василием Андреевичем Энгельгардтом. От этого брака у нее были четыре дочери, две из которых, Александра и Екатерина, были особо любимы своим дядюшкой. Он постарался их хорошо выдать замуж — одну, Александру, выдали за коронного гетмана Франциска Ксаверия Браницкого, владельца богатейших земель, претендовавшего на польскую корону, которой ему никак невозможно было раздобыть без мощной протекции со стороны Потемкина. Браницкий сорок пять лет, то есть всю свою жизнь мечтал сделаться польским королем. К 1781 году для этого стал нужен Потемкин.
Вторую племянницу, Екатерину, Потемкин выдал за Павла Скавронского, ему были даны чины и ордена, и был он отправлен послом в Неаполитанское королевство. Бедняга Скавронский умер в 1793 году, молодая вдова вернулась в Петербург и тут впервые в жизни безумно влюбилась. В кого — увидите дальше.
Так вот, вернемся в воды Неаполитанского залива. Там, лениво и бездумно проводила свои дни прекрасная супруга российского посла, полеживая на оттоманке, наблюдая за полетами птиц над водами залива, кутаясь дождливыми днями неаполитанской зимы в соболью шубу, которая служила ей одеялом. Иногда граф, преодолевая леность жены, вывозил ее на Капри, где она немного оживлялась, слушая рассказы о временах императора Тиберия, о его храмах на Капри, о тайнах «голубого грота». Прибыв с дипломатическим визитом к графу Скавронскому, Литта впервые увидел там Екатерину Васильевну. Графу Литта тогда было 25 лет, а ей 32. Русский ангел поразил бедного Литта в самое сердце. А она его просто не увидела, потому что ей было лень. После смерти Скавронского, Екатерина Васильевна вернулась в Петербург с двумя дочками — Екатериной и Марией.
Там, в Петербурге она снова встретилась с графом Литта и тут уже у них случился пылкий роман. По личной просбе Павла папа Пий снял с графа обет безбрачия, который Литта давал при вступлении в орден. И граф Литта смог жениться на «прекрасном ангеле». У них не было детей и граф опекал девочек, Марию и Екатерину Скавронских, детей от первого брака Екатерины Васильевны.
А у Екатерины Скавронский случился роман с сыном графа Палена, Павлом, блестящим офицером. Батюшка его, Петр Алексеевич Пален, как вы знаете, будучи приближенным к Павлу, участвовал затем в его убийстве. Император Павел не церемонился со своими подданными, как известно, он мог прилюдно ударить заслуженного генерала, как это случилось с Яшвилем, или отправить боевого офицера под шпицрутены, и по капризному решению императора Екатерина Павловна Скавронская была выдана за князя Петра Ивановича Багратиона, будущего героя 12-го года, внука грузинского царевича Александра Багратиона. Князь долго не женился, а придворные сплетники донесли императору, что его герой и любимец безнадежно влюблен в 18-летнюю графиню Екатерину Скавронскую. Павел любил устраивать свадьбы придворных и охотно посвящал этому делу полчаса после обеда или перед ужином. Екатерина Павловна была замечательно хороша собой, характер и красоту она унаследовала от
