– Что вы имеете в виду? – насторожилась она.
– О, это чистая абстракция… – заверил Бестужев. – Понимаете ли, за успешное завершение дела мне обещали звезду. Неужели же я променяю ее на женское… внимание?
– Ах, вот вы какой…
– Вы в этом видите нечто ненормальное?
– Ну что вы, ротмистр, наоборот… Вполне понятные побуждения.
– Значит, мы договорились?
– Как вам сказать… – протянула она. – Давайте искать компромисс. Я не настолько глупа, чтобы думать, будто вы поверите одним обещаниям… но и сама на одни обещания клюнуть не способна. Требуется золотая середина…
– То есть?
– Следственное дело он вам представит, можете на меня положиться. Нынче же. А вот имя того, кто… оказывал на него давление, я вам открою только в Петербурге. Когда Викентий получит новое назначение и ничего нельзя будет переиграть.
– А не обманете? – ухмыльнулся Бестужев.
Она ответила столь же откровенным взглядом:
– А какой резон? Во-первых, мы уже будем вне досягаемости… его возможностей, во-вторых, вы всегда можете устроить Викентию какие-то притеснения по службе, если я обману…
– Ирина Владимировна, вы и в самом деле незауряднейшая женщина, – искренне сказал Бестужев. – Вам бы у нас служить…
– Я бы смогла, – кивнула она с серьезным выражением. – Значит, мы договорились, Алексей? Муж вам покажет дело, а вы не будете его терзать вопросами по поводу того… Ну, а остальное – простите, в Петербурге.
– Согласен, – кивнул он.
Красавица выпрямилась, по ее губам пробежала легкая улыбка:
– Вы в самом деле отпустите меня теперь просто так? Не подумайте, что я к вам вульгарно подлизываюсь… но я и в самом деле редко встречала достойных меня мужчин. На которых извечное женское оружие действует плохо… Быть может, спросите шампанского и запрете дверь?
– Откровенность за откровенность, – сказал Бестужев, стараясь, чтобы в его голосе звучало искреннее сожаление. – Вы великолепны, – он подпустил во взгляд цинизма. – Ах, с каким удовольствием я бы с вас все это содрал… ах, простите, совлек. Но у меня настолько нет времени… События разворачиваются быстрее, чем мне хотелось бы. Только что поступила депеша из Петербурга, меня категорически торопят. Времени нет совсем…
…Опустившись в кресло, Бестужев усмехнулся:
– Вы прекрасно выглядите, мой дорогой.
– Ротмистр, мы же, насколько я помню, условились… – страдальчески поморщился Аргамаков.
– Простите, – кивнул Бестужев. – Этого я касаться не буду… А интересно, между прочим: прокурора Верещагина зовут в точности как и вас, он тоже Викентий Сергеевич…
– Да, интересное совпадение…
– Это все математика, – дружелюбно сказал Бестужев. – Знаете, мне однажды один приват-доцент сообщил любопытный математический фокус. Если в одном помещении окажутся не менее тридцати человек, у двоих из них непременно совпадут дни и месяцы рождения. Да-да, представьте себе. Мы не раз проверяли в достаточно больших компаниях – и всегда подтверждалось… Викентий Сергеевич, ну что вы такой печальный? Все идет хорошо… Давайте дело.
– Если бы хорошо… – вздохнул Аргамаков, но покорно выложил на стол тоненькую папку.
Бестужев нетерпеливо ее раскрыл. Ага, место находки гильзы указано правильно, с дополнением: «деформирована по неосторожности городового Зыгало». Надо понимать, при составлении протокола присутствовало достаточно непосвященных людей, чтобы наш Некто побоялся фальсифицировать бумаги… Пуля… Почему конверт вскрыт и сургучная печать разломана пополам?!
– Викентий Сергеевич! – не сулящим ничего хорошего голосом произнес Бестужев, демонстрируя пустой конверт.
– Я же вам говорю, что все пошло вовсе не так гладко…
– Где пуля?
– Ее минут десять назад забрал штабс-ротмистр Рокицкий. Вот расписка, по всей форме. Уж не знаю, как он узнал, что я появился на службе, только нагрянул, как снег на голову, категорически потребовал пулю…
– И вы отдали… – поморщился Бестужев. – Он вас что, запугал?
– Ну, скажем так, имели место определенные напоминания о возможных неприятностях, связанных с обстоятельствами, которые вам должны быть неинтересны…
– Чтоб вас черт побрал… – зло выдохнул Бестужев. – Где же его искать-то теперь?
– А он в аптеку пошел. Я видел в окно. Вон там – аптека, на другой стороне улицы, наискосок…
– Давно?
– Я же говорю, минут десять назад, вы с ним едва не столкнулись нос к носу…
– Он был в форме?
– Да, в полной форме…
Подойдя к окну, Бестужев сразу увидел ту самую аптеку. Не долго думая, сказал:
– Давайте сюда расписку. Дело я заберу с собой… потом верну, не ерзайте!
Завязал тесемки, сунул папку под мышку и почти выбежал, надевая фуражку на ходу, задев ножнами шашки за косяк. Зыгало расхаживал у входа, судя по его виду, не терзаясь никакими особенными мыслями.
– Подожди здесь, – сказал ему Бестужев и направился к аптеке.
Как и в любом другом приличном заведении подобного рода, внутри на подоконниках стояли пузатые шары, наполненные красными, синими и желтыми жидкостями, подсвеченными сзади керосиновыми лампами. Над дверью, как полагается, укреплен большой двуглавый орел, черный с золотом и яркой киноварью. Мельком подумалось, что в витринах аптек отчего-то никогда не бывает зеленых или, скажем, фиолетовых шаров, то бишь – подкрашенной этими красками воды. Почему? Да кто его знает, загадка…
Он распахнул дверь. Над головой мелодично брякнул колокольчик. Из задней двери неспешно показался старичок в белом халате с повисшим на шнурке пенсне.
– Положительно, эпидемия, – громко произнес он, словно человек, привыкший разговаривать сам с собой. – Вам нужно знать, куда ушел тот господин?
– Какой? – удивленно спросил Бестужев.
– В котелке…
– Нет, – сказал Бестужев. – Скажите, к вам не заходил минут десять назад жандармский офицер…
– Иван Игнатьевич Рокицкий? Ну как же, как же… Только он уже ушел…
– Зачем он приходил? – спросил Бестужев.
– Молодые люди, вы все трое, вместе взятые, впервые в жизни заставили меня почувствовать себя персонажем авантюрного романа. А я, между прочим, и в руки-то их не брал никогда, за исключением Дюма…
– Зачем он приходил? – настойчиво повторил Бестужев, ничего не понимая.
– Сейчас, сейчас, молодой человек, я вам, как и подобает персонажу авантюрного романа – пусть и случайному персонажу, – дам точный ответ… Иван Игнатьевич дал мне… как это зовется… Патроны! И попросил взвесить их на точных аптекарских весах.
– Патроны? Быть может, пули?
– Я, молодой человек, не служил в войске и охотою никогда не увлекался… Такие металлические штучки…
Двумя пальцами Бестужев полез в карман, достал пулю от струмилинского браунинга, извлеченную из матраца, показал старику:
– Похоже?
Тот насадил на нос пенсне, тщательно его укрепил, присмотрелся:
– Один патрон был как две капли воды похож на ваш. Такой же чистенький, целый. А второй… Побольше, немножечко деформированный, грязный на вид…
– Взвесить? И вы взвесили?
– Ну конечно, молодой человек… простите, какой у вас чин? Неловко как-то к вам обращаться «молодой человек», когда вы в форме, но я в воинских чинах не разбираюсь совершенно…
– Ротмистр, – нетерпеливо сказал Бестужев.
– Простите, а чем ротмистр отличается от штабс-ротмистра? – с неподдельным любопытством спросил старичок. – Иван Игнатьевич – именно что штабс-ротмистр…
– Штабс-ротмистр – младше, а ротмистр – старше, – выпалил Бестужев, переминаясь от нетерпения. – Как провизор и старший провизор… Итак, вы взвесили пули?
– Конечно. Иван Игнатьевич – серьезный человек, надо полагать, при служебном исполнении, мало ли какая может возникнуть нужда?
– И далее?
– Вот такая пуля, – он показал на ту, что Бестужев все еще держал в руке, – весила четыре грамма четыреста тридцать два миллиграмма. Другая, мятая и пачканая, – восемь граммов восемьсот семьдесят три миллиграмма…
«Округлим удобства ради до девяти, – подумал Бестужев. – Ну да, стандартная пуля от «Байярда» калибром девять миллиметров. Маленький пистолетик, по размерам не превышающий карманный браунинг, но значительно более убойный…»
– И что дальше?
– Мне показалось, Иван Игнатьевич то ли удивлен, то ли доволен… Он меня попросил на рецептурном бланке написать краткий отчет о проведенном мною взвешивании, расписаться и удостоверить печатью аптеки. Я, разумеется, не отказал и в этой просьбе… Иван Игнатьевич поблагодарил и ушел…
– В какую сторону, вы не заметили?
– Направо. Вот, а вскорости пришел тот господин в котелке, показал мне билет охранного отделения и попросил рассказать, зачем заходил ко мне Иван Игнатьевич. Я, конечно, рассказал… Он спросил, в какую сторону ушел Иван Игнатьевич… ах, нет, он этого не спрашивал, это вы только что спросили… Простите, память не та… Он просто ушел. Ну, а теперь пришли вы… Право слово, чистой воды авантюрный роман, все это несколько загадочно…
