— У вас тут есть разбойники? — спросила я, ни к кому конкретно не обращаясь, но глядя на мистера Джона.
— Не беспокойтесь, мисс Гэби, вы вне опасности. Эти слова заставили меня насторожиться.
— Я спросила из простого любопытства, сэр. Не из опасений.
Он посмотрел на меня долгим взглядом, и я была уверена, что он рассмеется, если это так и есть.
— Охотно верю, мисс Гэби. Но в таком случае вы найдете здесь не так много интересного. Мы живем очень просто.
Он вынул из кармана темную деревянную трубку и со знанием дела раскурил ее.
— Здесь многое еще оставляет желать лучшего, но в свое время все придёт в норму.
— Я уверена, что освоюсь. Я легко обхожусь без некоторых вещей. И к тому же, я надеюсь, что буду слишком занята работой, чтобы скучать.
Он кивнул.
Что же в этом человеке позволяло мне думать, что он не совсем против моего пребывания здесь? Я не могла это определить. Он замолчал, так что я спокойно сидела, сложив руки на коленях и в первый раз, в жизни чувствуя в них дрожь. Просто в том, что я сидела рядом с этим человеком, было что-то притягательное, такое, чего я никогда раньше не чувствовала. Странное было чувство.
Я подняла глаза и, встретив его изучающий взгляд, тут же отвела их. Коляску неожиданно тряхнуло, и, вскрикнув, я чуть не упала на миссис Беатрис.
— Не волнуйтесь, мисс Стюарт, — ее сильная рука схватила мою. — Вот так. Лучше?
Я кивнула.
— Вы мало о себе нам рассказывали, — она изобразила приятное выражение на лице. — Практически ничего. У вас в этих краях нет родственников?
— Нет, мэм. Мы, вообще-то, из Лондона, но еще маленьким ребенком отец привез меня в Америку. Нас всегда было только двое.
— Ах, дорогая, как это печально. Семья — это так важно. Но конечно, могло быть и хуже. Ведь вы сами когда-нибудь собираетесь обзаводиться семьей? Или, возможно, у вас все же остались родственники в Англии…
— Я очень сомневаюсь. Отец никогда никого не упоминал. Он никогда так, как я, не жалел о том, что мы уехали из Англии. Но тогда я была слишком маленькой, и он не прислушивался к моим просьбам.
— Ну, разве не печально, что у такой молодой девушки нет никаких кровных родственников, и ей не к кому обратиться в трудную минуту, — запричитала она.
— Мисс Гэби не пристало жаловаться, миссис Беатрис, — умело вмешался мистер Эмиль. — Ее отец был финансистом, его звали Сидни Стюарт. Я уверен, что у мисс полным-полно друзей, которые рады будут протянуть ей руку помощи в случае необходимости. — Мне кажется, я где-то читал, что он коллекционировал ботинки?
— Да, у него была большая коллекция. Каждый год на мой день рождения он дарил мне какую-нибудь пару, — я улыбнулась, вспомнив это.
— Так вашим отцом был Сидни Стюарт? Тот самый Сидни Стюарт?
Миссис Беатрис сидела оглушенная, не веря ушам своим. Ее глаза потеряли почти всякий цвет и метнулись к Коррин, при этом ее рот вопросительно раскрылся.
— Коррин?
— Господи, мама, ну зачем же все драматизировать? Наша мисс Гэби почти миллионерша. Ну, посмотри, что ты наделала — расстроилась из-за пустяка. Я же говорила, что тебе лучше было бы остаться дома. Сейчас совсем не время для этих твоих желудочных приступов.
Миссис Беатрис покачала головой, как будто потеряла ориентацию, и медленно опустила глаза.
— Мы почти приехали, — минутой позже весело сказала Коррин . — Вам следует быть осторожней, мисс Гэби. Наши дороги невыносимы из-за своих выбоин и ныли. Они у вас год жизни отберут. Вся пыль штата собрана здесь.
— Я буду внимательной, — заверила я ее.
Я наклонилась, чтобы посмотреть в окно, и мне в лицо пахнуло табаком от черного пиджака мистера Джона. Я легко кашлянула, что, впрочем, было вовсе не обязательно, и сосредоточилась на все более часто встречающихся обшитых вагонкой домах и детях, проплывающих в окне. Женщины в старых выцветших платьях и с непромытыми волосами вели своих детей за руку или вешали белье па веревки, протянутые между деревянными столбами.
Мистер Джон выглянул и крикнул что-то Абверу. На следующем углу Абвер остановился, мы вышли и перешли улицу.
Прежде чем я успела отвернуться, нам в лицо дунуло пылью. Мы стояли на углу и ждали, пока мистер Эмиль покупал газету у старого продавца, который между делом выкрикивал: «Нью-Йорк Трианон» но доллару!» и потом пошли вдоль по улице. У следующего угла мистер Эмиль остановил нас.
— В пять часов на Портсмут-Сквер?
Коррин уже сделала несколько шагов к переулку — пыль не очень свирепствовала там.
— Если я ее отпущу одну, она накупит материи на десять платьев, а не на Два.
Он улыбнулся, и вдруг стал похож на мальчишку. Он коротко махнул нам рукой и побежал догонять жену. И я поняла, что, несмотря ни на что, мистер Эмиль очень любил свою жену и сделал бы для нее все, что угодно.
На следующем углу миссис Беатрис покинула нас, заявив, что ей нужно нанести несколько визитов и что в пять часов она встретит нас на площади.
— Ну, мисс Гэби, — мистер Джон взял меня под руку, как будто это был абсолютно нормальный жест, — похоже, вы остаетесь на моем попечении. Что бы вы хотели увидеть для начала?
В его голосе слышалось мало энтузиазма. Но мне просто нужно было постараться изменить это. Я посмотрела на его лицо: он решил быть вежливым, несмотря на всю свою неохоту. Я одарила его одним из своих лучших взглядов.
— Я уверена, что из вас получится отличный критик, так что оставляю выбор за вами, сэр.
Он кивнул, как будто это был единственно возможный ответ, и мы зашагали но улице под руку.
— Вы неплохо подружились с Коррин, — заговорил он, когда мы свернули на более оживленную улицу.
— Она — чудесный человек.
— Я рад это слышать, — он с облегчением вздохнул. — Теперь я могу признаться, что ожидал, что у вас двоих возникнут проблемы. Моя невестка — сильная женщина. Пити сделался ее обязательной заботой.
— Думаю, я могу заверить вас, что мы пришли к взаимопониманию.
— В таком случае, вы меня успокоили, — коротко заметил он и сжал мою руку, показывая большое здание слева. — Это Олимпик. Маме особенно нравится этот театр. Вам обязательно нужно посетить его.
Так прошли следующие несколько часов. Это были впечатления, которые трудно описать. Могу сказать только, что я чувствовала себя совершенно другой. Совершенно независимо от меня мое поведение даже отдаленно не напоминало того, чему меня учили. Мое восхищение выдавало себя, когда я обнаруживала что-то новое, и зажигало улыбку на угрюмых губах мистера Джона.
Он показывал, описывал и объяснял все, что завладевало моим вниманием от Сигнал-Хилл до многолюдной пристани, где я впервые ступила на землю Сан-Франциско. Я была целиком увлечена всем этим и думала, что ничто не может омрачить этот день. Как я ошибалась!
Чем больше мы ходили, тем больше я понимала, каким наказанием была пыль. Она покрывала все — от деревянных тротуаров до стекол двухэтажных зданий. Еще хуже становилось, когда мимо проезжала коляска, и копыта лошадей взбивали ее в густое желтое облако. Люди в Сан-Франциско носили яркие наряды, и на их одежде постоянно присутствовал тот же желтый налет, что и на нашей. Мы находились в районе, где из зданий были только палатки, временные приспособления для показа товара, выставленного на продажу, когда я почувствовала, что мне просто необходимо немного отдохнуть.
Я стояла на одной ноге, давая другой отдохнуть, а в этот момент мимо нас торопливо проходил уличный торговец-китаец. На красных плечах он нес бамбуковый шест с двумя глубокими корзинами на концах, которые доверху были наполнены фруктами. Мистер Джон успел схватить меня за руку в тот самый момент, когда китаец проталкивался мимо меня, и спас от весьма неловкого падения на спину.
— Предлагаю немного передохнуть, — заявил он, удостоверившись, что со мной все в порядке. — У нас приблизительно час до встречи с остальными. Вам явно нужен отдых.
Я что-то пробормотала в знак согласия и крепче схватилась за сверток, который недавно приобрела. Он забрал его у меня и взял мою руку.
«Он такой приятный собеседник, — думала я, — и почему он ведет себя так… официально? Джордж никогда не был так сдержан, настолько отстранен… по крайней мере до смерти отца», — добавила я саркастично.
— Хорошо бы найти что-нибудь попить, — сказала я, улыбаясь ему, — это казалось так просто.
— Хорошо.
Он повел меня вниз по улице, в самый конец, где стояло высокое деревянное здание с маленькой дверью на углу. Мы спустились по скрипящим ступеням и очутились в длинной комнате, стены и потолок которой были задрапированы в белый муслин. Пол был покрыт старой зеленой краской.
— Не самое лучшее заведение, — заметил он, — но сойдет.
Голоса и стук посуды почти что заглушили его голос.
— Сюда.
Он выбрал столик и подозвал официанта. Официант, маленький смуглый человек с редеющими волосами, пах кофе и свежепожаренным луком. Мистер Джон, ничего у меня не спросив, просто сделал заказ, и вскоре мы уже пили кофе, слишком крепкий, на мой взгляд, и ели охлажденный салат из лобстеров. Через приятно проведенные полчаса мы, отдохнувшие, снова вышли на улицу. Я бы хотела, чтобы этот день не кончался. Как нарочно, небо за наше отсутствие приобрело холодный серый оттенок, и ветер улегся, оставив пыль во взвешенном состоянии.