“И ей-богу, я сделаю Уэнтуортов главными героями, жертвами Годаля! Они идеальные персонажи для такого сюжета. Бенсон и понятия не имеет, что подарил мне выигрышный билет! Как хорошо, что он не знает, на что популярные авторы готовы ради подходящего сюжета!”
Сказано – сделано. Армистон с супругой приняли следующее же приглашение от Уэнтуортов.
Тут надо иметь в виду, что миссис Уэнтуорт была охотницей до именитых гостей. Она вечно пыталась собрать за одним столом знаменитостей, к примеру, писателя Армистона, художника Брейкенса, путешественника Йоханссена и прочих, и прочих. До сих пор Армистону удавалось устоять перед ее уловками и не оказаться очередным трофеем за ее пышным столом, где она имела обыкновение демонстрировать свои победы самодовольным друзьям. У него всегда была в запасе отговорка.
Тем вечером у стола собралось немало неприятных типажей: юных богатых бездельников, барышень с акульими повадками и прочих подобных индивидов; все они пожали великому писателю руку и сообщили, какая он удивительная личность. Миссис Уэнтуорт новая добыча привела в такой ажиотаж, что она лишилась способности произносить внятные речи и лишь порхала вокруг, словно восторженная подружка невесты. С облегчением Армистон узнал среди приглашенных одного из своих друзей – Йоханссена. За сигарами и коньяком ему наконец удалось остаться с путешественником наедине.
– Йоханссен, – сказал он со значением, – где вы только не были.
– Как же, как же! – ответил тот. – Например, в Нью-Йорке севернее Пятой авеню – никогда там не был.
– Да, зато вы побывали на Яве, на Цейлоне и в колониях. А скажите, не слыхали ли вы о белом рубине?
Путешественник прищурился и посмотрел на Армистона странно.
– Как интересно, – ответил он вполголоса, – что вы задаете такой вопрос в этом доме.
У Армистона участился пульс.
– А что такое? – с видом изумленной невинности поинтересовался он.
– Если вы не знаете, то не мне вас просвещать, – отрезал Йоханссен.
– Что ж, как вам угодно. Но вы не ответили на мой вопрос. Слыхали ли вы о белом рубине?
– Что ж, не буду скрывать, я слышал, что некий белый рубин существует. На самом деле он не белый, а очень светлого сиреневого оттенка. Но старый язычник, которому он принадлежит по праву, предпочитает звать его белым, как он зовет белыми своих серых слонов.
– Кто он? – спросил Армистон, из последних сил сохраняя видимое спокойствие. Его сверхтонкое чутье на интриги подсказывало, сколь заманчиво это внезапное сходство с загадочным белым рубином, который описал ему Бенсон. Он чувствовал себя гончей, напавшей на след.
Йоханссен забарабанил пальцами по скатерти, ухмыльнулся себе под нос. Наконец, со странным блеском в глазах, он резко повернулся к Армистону.
– Полагаю, вам все равно, откуда черпать вдохновение. Если вы хотите написать рассказ о белом рубине, я не знаю темы занимательнее. Но, Армистон, – он вдруг понизил голос почти до шепота, – если вы ищете тот самый белый рубин, советую поберечь свою шкуру и отозвать гончих псов, пока не поздно. Я считаю себя храбрецом. Когда я хожу на тигра, то стреляю с десяти шагов. Специально подпускаю зверя поближе, чтобы проверить, бережет ли меня судьба. На меня нападали обезумевшие носороги и раненые бегемоты. Бывало, вокруг летало столько пуль, что больше только дыр в москитной сетке. Но, – добавил он, опустив руку Армистону на плечо, – даже мне никогда не хватало духу замахнуться на белый рубин.
– Чудесно! – воскликнул писатель.
– Чудесно, да, для человека, который зарабатывает на хлеб, фантазируя над пишущей машинкой. Но поверьте, в реальности чудесного тут мало. Бросьте эту затею, друг мой!
– Значит, он и в самом деле существует?
Йоханссен поджал губы:
– Говорят, что да.
– И сколько он стоит?
– Стоит? Что значит “стоит”? В долларах и центах? Сколько вы дадите за своего ребенка? Миллион, миллиард – сколько? Можете сказать? Не можете. Вот именно столько этот белый камень и стоит для его законного хозяина. А теперь хватит болтать чепуху. Вон Билли Уэнтуорт сгоняет мужчин в гостиную. Полагаю, сегодня нас опять будут развлекать какие-нибудь певички за сто долларов в минуту. Удивительно, сколько денег уходит на вульгарную демонстрацию роскоши, когда в радиусе одной мили от этого самого места сотни семей умирают от голода!
Тем вечером пели две знаменитые певицы. Возможности как следует осмотреться Армистону так и не представилось. Впрочем, он утвердился в решении, что место действия рассказа будет в этом доме. Когда пришла пора прощаться, миссис Билли Уэнтуорт отвела Армистона в сторону и сказала сахарным голосом:
– Вы уж простите, что вам пришлось провести целый вечер с этими людьми. Позвольте мне загладить свою вину – приходите к нам, когда мы одни. Любите ли вы редкие диковинки? Да-да, конечно, мы все их любим. У меня есть чудесные вещицы, я все их вам покажу. Приходите в следующий вторник, поужинаем в узком кругу, только мы с вами.
Армистон немедленно осчастливил светскую коллекционершу, приняв приглашение воссесть за ее столом не как трофей, а как друг семьи.
Усадив жену в автомобиль, он оглянулся и посмотрел на дом, расположенный напротив Центрального парка. Это была точная копия какого-то французского шато из серого песчаника, в комплекте с подъемным мостом и нависающими башенками. Узенькие бойницы, выходившие на улицу, были окованы чугунными решетками.
“Годалю тут нелегко пришлось бы”, – мысленно хмыкнул Армистон.
Той ночью в постели жена спросила, почему он так ворочается.
– Белый рубин не дает мне покоя, – уклончиво ответил писатель.
Решив, что ему снится сон, она успокоилась и погрузилась в дремоту.
Иногда великим авторам приходится проживать жизнь своих персонажей, так сказать, во плоти. Иначе эти персонажи не были бы такими достоверными. В образе вора Годаля Армистон создал поистине сверхчеловека. Вот уже десять лет он посвящал ему все свои рассказы. Годаль был для него как открытая книга: Армистон думал его мысли, видел его сны, решал его проблемы, ввязывался вместе с ним в немыслимые приключения. Годаль же, в свою очередь, платил ему сторицей. Благодаря этому великому мошеннику некогда бедствовавший начинающий писатель превратился в самого высокооплачиваемого автора в США. Годаль подарил Армистону достаток и роскошь. В деньгах Армистон давно уже не нуждался. Одни только журнальные издания приносили ему немалые суммы. Книги же окупались и того лучше, обеспечивая неизменный ежегодный доход, совсем как правительственные облигации, только с гораздо большим процентом. Хотя все свои невероятные преступления Годаль совершал на бумаге, для автора он был живым существом. Более того, он и был Армистоном, так же как Армистон был Годалем.
Неудивительно, что следующего вторника Армистон дожидался с огромным волнением. Ведь благодаря простодушному рассказу его нового знакомца у великого Годаля появилась возможность превзойти самого себя и не только совершить очередную сенсационную кражу, но и заявить о себе как о величайшем в мире детективе.
Так что не Армистон, а Годаль открыл тем вечером жене дверь автомобиля и препроводил ее к роскошному крыльцу дома Уэнтуортов. Он поднял глаза и внимательно осмотрел фасад. “Нет, – сказал он себе, – с улицы внутрь не проникнуть. Надо будет осмотреть дом со всех сторон”. Его взгляд остановился на железных решетках, защищающих глубоко посаженные окна фасада. На поверку решетки оказались из закаленной стали, утопленной в армированный бетон. Все удаленные уголки дома были защищены так же надежно, как государственный монетный двор.
“Значит, ему должны открыть изнутри”, – отметил Армистон.
Дворецкий оказался глух как пень, что было крайне странно. Зачем нанимать глухого для руководства всем штатом прислуги, особенно когда речь идет о семье со статусом Уэнтуортов? Армистон с любопытством оглядел дворецкого. Тот был еще не стар, так что о милости за выслугу лет не могло быть и речи. Нет, благотворительность тут ни при чем. Протянув дворецкому трость и шляпу, Армистон дважды попытался перекинуться с ним парой слов. В первый раз он стоял к нему спиной и ответа не получил. Тогда он повернулся к нему лицом и так же негромко повторил сказанное. В ярко освещенном зале были хорошо видны его губы.
“Ну и ну, он умеет читать по губам! – мысленно восхитился Армистон: дворецкий понял все, до единого слова. – Это факт номер два!” – отметил для себя создатель великого мошенника Годаля.
Знакомясь таким образом с самыми интимными деталями окружения Уэнтуортов, он не испытывал никаких угрызений совести. Случай подарил ему на редкость хороший сюжет, к тому же все это было понарошку. Более того, в рассказе он изменит детали так, что никто никогда и не догадается, что речь об Уэнтуортах. А если их жизнь устроена так, что сам бог велел сделать их жертвами вымышленного ограбления, то почему бы этим не воспользоваться?
