— Жермена, не беспокойся, — ласково попросил ее отец. — Двадцать пять лет назад произошла одна трагедия, свидетелем которой я оказался.
Неккер коротко пересказал события прошлого. Мадам де Сталь окинула Робеспьера недовольным взглядом, но ничего не сказала.
— Буду честен с вами, — сказал Неккер. — Я действительно любил мадам Кори. Но я был ее тайным поклонником, я бы никогда не осмелился претендовать на взаимность. Однако от глаз сплетников не укрылось ничего… Помню, меня даже подозревали в убийстве…
— Чета Кори были счастливой парой? — спросил Неподкупный.
— Да, очень. Их отношения были построены на редком доверии — ни скандалов, ни сцен ревности.
— Где вы были в день убийства мадам Кори?
— Я был среди гостей, среди толпы, алиби у меня не было. Точно так же дело обстояло и с убийством мсье Кори, на этот случай у меня тоже отсутствовало алиби.
Мадам де Сталь больше не могла сдерживать себя:
— Какая подлость! Отец, думаю, ты догадался. Этот тип подозревает тебя в убийстве! В убийстве двадцатипятилетней давности!!! Он хочет бросить тень на твою репутацию! А значит, на твоих друзей, многие из которых его политические противники!
— Мадам, я даже не смел так думать… Мсье, если что-нибудь вспомните, прошу вас, напишите мне. Это очень важно, — попросил Робеспьер.
— Да, конечно, — ответил Неккер.
— Благодарю за любезность. Особенно вас, мадам, вы были очень учтивы.
Неподкупный раскланялся и покинул их.
Могло показаться странным, но Бриссо был частым гостем в салоне мадам де Сталь, где встречались Лафайет и Нарбонн. Жермена, как обычно, блистала эрудицией, ловко переходя от античных философов к современной политике. Она поражала своей осведомленностью во всех вопросах.
— Кстати, а Манон Ролан знает, что вы у меня? — смеясь, спросила она Бриссо. — Или мадам запретила вам посещать мой салон?
— Ну, запрета мадам Ролан не накладывала, она знает о моих визитах… Муж посоветовал ей сблизиться с вашим лагерем. Ведь у нас цели одни.
— Манон Ролан! — театральным голосом произнесла Жермена. — Эта плебейка считает себя птицей, вырвавшейся из клетки! Что за птица? Может, павлин? Эта птичка тоже считает себя самой красивой, громко кричит, имеет важную походку. Нет, мадам Ролан не просто красива, она очень умна, почти как птичка колибри. Манон поет мужу песенки, а он дает ей зернышки.
Умный Бриссо оставил этот отзыв без ответа, он подозревал, что Нарбонн при любой удобной возможности донесет все его нелестные отзывы до мадам Ролан.
Среди этой компании была Мадлен Ренар. Она с легкой улыбкой слушала колкие замечания Жермены де Сталь в адрес Манон. Мадлен очень хотелось стравить этих дамочек друг с другом. Однако сейчас были другие проблемы.
— И какие у нас планы кроме немедленной войны? — поинтересовалась Мадлен, глядя на Лафайета.
— Действительно, — согласился Нарбонн, — какие?
— Контролировать двор! — сказал маркиз. — Мсье, вам удалось выяснить, что они замышляют?
— Ничего особенного, ведут переписку с королем Леопольдом. Умоляют начать наступление. Он что-то не очень торопится, — презрительно ответил Нарбонн.
— Значит, нам придется самим напасть на него! — сказал маркиз Лафайет. — Мсье Бриссо, это по вашей части. Мы ждем плодов вашей агитации.
— Да, — кивнула де Сталь. — 18 декабря Робеспьер сильно потрепал вас.
— Он потрепал также и лагерь мсье Лафайета, — заметил Бриссо. — Но я достойно ответил Робеспьеру! Я выгораживал вас!
— Извините, но это было бледновато! — улыбаясь, сказала Мадлен. — К тому же вы лишний раз скомпрометировали себя.
Ее голос звучал спокойно, почти ласково.
— На ваши злые нападки, дорогой Бриссо, этот проходимец даже не обратил внимания! — добавила де Сталь. — Робеспьер вызывает у меня жгучую ненависть!
— Чем он прогневал вас? — удивленно поинтересовался Нарбонн.
Мадам де Сталь картинно отмахнулась веером.
— Вам тоже следует действовать, дорогой Нарбонн! — сказал Бриссо сердито. — Мы надеемся на ваше влияние при дворе!
— За это не волнуйтесь, — лицо Нарбонна исказила кривая усмешка. — Ваша цель справиться с чернью.
— Вам надо действовать решительно, разбить Робеспьера! Начать на него наступление! — сказал Лафайет Бриссо, который мог только кивнуть в ответ.
Настроение у него заметно упало.
— Ох, мне пора, — извиняясь, сказала Ренар. — Мсье Бриссо, окажите честь, проводите меня.
Депутат с радостью согласился. Мадлен оперлась на его руку.
— Как я вам сочувствую, — сказала она. — Вы между двух огней. Лагерь Лафайета требует от вас решительных действий, а Роланы хотят выждать. Что ж, вам решать.
— Вы на чьей стороне? — спросил Бриссо.
— Разве это важно? — улыбнулась Мадлен. — Я независима от них, наоборот, им нужны мои деньги. К тому же я не актриса в историческом спектакле, коими так хотят стать мадам Ролан и мадам де Сталь. Я только жду за кулисами, наблюдаю за спектаклем, хочу извлечь из всей этой ситуации весомую для себя пользу.
Робеспьер продолжает сражение
11 января 1792 года Робеспьер решил выступить с новой речью против Бриссо. Неподкупный хорошо выдержал паузу, оставив злые выпады противника без внимания. Но Максимильен не собирался отступать. Если он бросил вызов, то будет сражаться до последнего.
Придти поддержать друга собрались Антуан, Светик и Камилл. Сен-Жюст решил придти в клуб пораньше. Он знал, что Неподкупный приходит очень рано. Антуан прошел по коридору и в полумраке увидел, как Робеспьер целует какую-то женщину.
— Я специально пришла в столь ранний час, чтобы увидеться с вами, — говорила она.
Сен-Жюст понял, что пока не стоит подходить к Робеспьеру.
Когда Светик и Камилл подошли к зданию клуба, их встретил перепуганный Антуан.
— Что случилось? — спросила Светлана.
— Там… там…
— Антуан, милый, что произошло!? — заволновалась Лемус.
— Да говори же! — не выдержал Камилл.
В голове Светик мелькнула мысль, что Антуан нашел в клубе труп, и она надеялась, что это труп не Макса.
— Неподкупный в коридоре целуется с женщиной! — произнес Антуан.
Светлана, у которой как камень с души свалился, расхохоталась. Камилл вторил ей своим громким кудахтающим смехом. Проходящие мимо люди стали на них оглядываться.
— Что тут такого удивительного? — сказала Светик сурово. — Вот если бы он целовался с мужчиной, это был бы действительно ужас.
Антуан окинул ее обиженным взглядом, чувства юмора у него действительно не было. Камилл загоготал еще громче. Так вместе они вошли в здание.
Парочка, о которой говорил Антуан, давно прекратила поцелуи. Они просто мило беседовали.
— Я чувствую, вы приготовили нам сюрприз, мой дорогой Макс, — улыбнулась красотка. — Жду с нетерпением.
— Только не говорите, что переживаете за меня, — ласково сказал он. — Все равно не поверю!
— И правильно сделаете. Желаю вам провалиться! — рассмеялась она.
— Увы, я постараюсь не оправдать ваших надежд, — в тон ей ответил Робеспьер.
Прозвенел звонок, извещающий о начале заседания.
Неподкупный поднялся на трибуну и начал речь.
Он четко изложил, что война на данный момент губительна для Франции и нужно приложить все силы, дабы ее не допустить.
— Чтобы вести подлинную народно-освободительную войну, необходимо иметь армию и военачальника, — сказал он. — Но где же военачальник, который был бы неизменным охранителем прав народа и врагом тирании? Где полководец, чьи руки не были бы запятнаны кровью и придворными подачками? Может быть, в таком случае собрать всех национальных гвардейцев? Но, оказывается, они не имеют ни обмундирования, ни оружия, их начальство сделало все для того, чтобы их обессилить…
После этой тирады Неподкупный состроил гримасу удивления.
— Но что это? — изумленным тоном произнес он. — Оказывается, все ораторы за войну останавливают меня. Вот господин Бриссо говорит мне, что руководить нами должен граф Нарбонн, что поход надо совершить под начальством маркиза Лафайета, что вести нацию к победе подобает исполнительной власти… О французы! Эти слова разбили все мои мечты, уничтожили все мои планы! Прощай, свобода народов!
У Бриссо было такое чувство, что он упал в грязную лужу посреди многолюдной улицы. После заседания депутат чувствовал на себе насмешливые взгляды. Он не представлял, как выбраться из этой ситуации, ему хотелось подняться на трибуну и в грубых выражениях сказать все, что он думает о Неподкупном. Но слова, когда-то сказанные мсье Роланом, не позволили ему этого сделать.
Робеспьер был доволен собой. Успех, аплодисменты, поздравления льстили его самолюбию.
