— Отнюдь. Просто размышляю, как заставила вашу неприступность посветить меня в расследования агентства, — с этими словами ее глаза игриво сверкнули, и она подошла к Чарову.
— Это вопрос! — глухо пробормотал детектив, привлекая к себе Марину…
Глава 7. Тяжелые фигуры в игре
Блюхер понял, что с Кабардиным Дягур подыграл ему, и решил всерьез заняться поисками лазутчика. Но сегодня пришло время обрадовать Ильича. У вождя мирового пролетариата еще не случился первый инсульт, не было продиктовано письмо к съезду, а Сталин не стал генеральным секретарем ЦК, но борьба за власть шла отчаянная. Переваливший тридцатилетний рубеж Блюхер пока лишь вникал в суть жарких внутрипартийных дискуссий, под вывеской которых и шла эта смертельная схватка. Он не претендовал на высшие посты в большевистской России, но, вкусивши сладость власти в Забайкалье, уже не мог забыть ее аромата. На дворе стояла осень 1921 года, и военный министр Дальневосточной республики делал первые шаги в большой политике. Пока он только учился и запоминал, крепко запоминал. Но то, что у него, министра и главнокомандующего, так нагло и беспардонно отняли его добычу, этапировав пойманного Унгерна сначала в Иркутск, а потом в Новониколаевск, больно кололо самолюбие Блюхера. Когда же он узнал, что барон расстрелян и унес тайну сокровищ с собой в могилу, военмин вышел из тени и лично пообещал Ленину найти золото. Момент он выбрал удачный. Пока желтая обезьяна Сухэ будет на пути в Москву, он, Блюхер, перевернет всю Монголию и отыщет сокровища…
Телеграмму Блюхера о благополучном исходе поисков Ленин получил накануне прибытия монгольской делегации и немедленно позвонил Чичерину. «Георгий Василич, загляните ко мне, потолковать надо». Через двадцать минут наркоминдел приехал в Кремль. Поздоровавшись с выбежавшим из глубины кабинета Ильичом, он вопросительно посмотрел на вождя.
— Прошу садиться, Георгий Василич. Разговор у меня к вам, вот какого свойства. Со дня на день, как вы знаете, из Урги прибывают монгольские товарищи. Будем заниматься с ними экспортом революции, батенька, — Ленин визгливо хохотнул и нервически заерзал в кресле. — Социализм без денег не построишь, дорогой мой Георгий Василич, даже такой, как желают наши араты [12] — скотоводческий, — он вновь визгливо хохотнул и, откинувшись в кресле, закинул ногу на ногу. — И вот представьте себе. Сегодня я получаю телеграмму от Блюхера. Кто бы мог подумать, но он нашел пропавшее золото Унгерна! Три тонны чистоганом и еще кое-какая мелочишка. Что скажете на это, батенька?
— Замечательно, Владимир Ильич. Это будет отличный подарок к приезду монгольских товарищей.
При этих словах наркома в глазах Ильича загорелась лукавая искорка. Потирая от удовольствия руки, он на секунду привстал с кресла и тут же уселся вновь, на самом его краешке, пододвинувшись к собеседнику ближе.
— Это как раз тот вопрос, который я хочу обсудить, Георгий Василич. Знаю, мы гарантировали отдать все трофеи, кои возьмем у Унгерна, монголам. Помнится, вы, батенька, это самолично обещали товарищу Сухэ еще в Кяхте.
— Именно так, Владимир Ильич. И сейчас подворачивается как нельзя удачный повод их обрадовать, — разволновался от полученного известия Чичерин. Беспрестанно оглаживая профессорскую бородку клинышком, он не мог взять в толк, куда клонит Ильич, то и дело посверкивавший на него хитрющим калмыцким взглядом.
— Обрадовать, говорите. Ну, обрадовать их мы еще успеем. Но посудите сами, Георгий Василич. Им ведь золото, как таковое, собственно, и не нужно. На текущий момент им требуется оружие для их армии. Пулеметы, артиллерия, а также конная упряжь и форменное кавалерийское обмундирование. Ну, и политически подкованные кадры для строительства новой жизни, разумеется. Для этого мы организуем специальное отделение Коминтерна в Иркутске. Товарищ Зиновьев обещал отправить в Монголию опытных пропагандистов-практиков. Мы, конечно, послушаем товарища Сухэ, узнаем их нужды из первых рук, но не думаю, что они нам Америку откроют.
— Думаете, золото э-э-э попридержать, — наконец нашелся с ответом Чичерин.
— В известной степени, Георгий Василич. Мы пообещаем вооружение и дадим инструкторов, а о золоте они узнают дома. Блюхер вывез его из монастыря Гандан, поэтому ничего не сказать не получится. Кстати, очень хорошо, что он конфисковал ценности от имени Буфера, а не Советской России. Так что с нас взятки гладки. Для монгольских товарищей мы не имеем к нему никакого отношения. Вам же, батенька, следует взять на себя дипломатическое оформление дела. Скажете монголам, что ввиду полученных разведданных о нахождении золота барона в одном из храмов Урги и угрозы его захвата недобитыми белогвардейскими бандами части Народно-революционной армии ДВР вступили в Гандан и вывезли найденные там ценности в Забайкалье.
— Но Владимир Ильич! Согласитесь, получается не очень красиво, — суетливо запротестовал нарком. — Если даже мы получили информацию о возможном захвате спрятанного в монастыре золота, почему его не взял под защиту гарнизон Урги? К тому же наш экспедиционный корпус…
— Георгий Василич, я все это знаю, — нетерпеливо прервал Чичерина Ленин. — Однако, во-первых, эти разведданные получил Блюхер, а во-вторых, оставлять столько золота в слабо укрепленном городе, вокруг которого рыщут белогвардейские отряды и вооруженные авантюристы всех мастей, под охраной лам и немногочисленного гарнизона архинеразумно. К тому же части экспедиционного корпуса товарища Гайлита не стоят постоянно в городе. Они совершают регулярные рейды вглубь страны, выполняя боевые задачи по поимке и уничтожению разрозненных банд разгромленного Унгерна. Во всяком случае, Георгий Василич, это не наши с вами рассуждения, а доводы Блюхера, с которыми вам и надлежит ознакомить товарища Сухэ, — Ленин пристально посмотрел на наркома.
— Хорошо, Владимир Ильич, сделаю непременно.
— Вот и ладненько! И по поводу ноты, — вернулся к дипломатической стороне вопроса Ленин. — Полагаю, подобную ноту от имени правительства Буфера целесообразно вручить в Чите, когда монгольские товарищи там объявятся.
— Понятно, Владимир Ильич. Однако монголы потребуют от Блюхера вернуть им золото. В Кяхте мы им обещали…
— Да-да, Георгий Василич, — оборвал наркоминдела Ленин. — Но вся штука в том, что я попросил Блюхера срочно отправить слитки в Москву. Золотой бронепоезд уже проследовал Иркутск. Ценности поступят в Алмазный фонд к Юровскому. Убежден, это малая толика от царского золотого запаса, захваченного Колчаком и волею слепого случая оказавшегося у Унгерна. Так что мы имеем на него куда больше прав, нежели товарищ Сухэ. С помощью нашего американского друга [13] мы закупим на него продовольствие и отправим в голодающие районы Поволжья и Сибири. Надеюсь, вы понимаете, Георгий Василич, если русская революция погибнет, монголы будут обречены, как и вся мировая революция. А так они получат вооружение и амуницию, много вооружения. Скажете, неразумно?
— Разумно, Владимир Ильич. Я поработаю в ключе ваших предложений и с учетом предстоящих переговоров с монгольскими товарищами доложу свои соображения. Кстати, транспорт с зерном от мистера Хаммера скоро прибудет на рейд Одессы. Я получил от него телеграмму.
— Ну и чудненько, Георгий Василич! Надеюсь, посылка от Блюхера позволит нам прекратить разбазаривать Алмазный фонд с Эрмитажем. А что касается монголов, Блюхер найдет что ответить товарищу Сухэ. Почему бы ему тоже не закупить продовольствие для Дальневосточной республики. Впрочем, это теперь суверенное дело Буфера, — задорно прыснул Ильич. — Думаю, в следующем году мы его упраздним. Японцы контролируют Приморье, но там вряд ли задержатся. Когда они эвакуируют Владивосток, войска Дальневосточной республики сбросят марионеточное правительство братьев Меркуловых и очистят край от белогвардейцев. А посему соблюдать договоренностей по Забайкалью с Японией будет не нужно.
