Билли был более сдержанным, я думаю. И, конечно, он был Джейкобсом, что… ну, ты понимаешь".
Марго кивнула. Он уже говорил ей все это раньше, но даже если бы не говорил, она бы поняла, что он имел в виду. Не обязательно было жить через дорогу от них, чтобы знать репутацию семьи Джейкобс. Владея почти всеми окрестными землями Вакарусы, они были городскими сельскохозяйственными магнатами. Каждый фермер кормил свой скот кормом, полученным от Джейкобсов. Школьный спортзал был назван спортзалом Джейкобса в честь одного из мужчин в роду Билли. Может, он и не был популярным, но он был богат.
"Как они в итоге поженились? Они встречались в школе?"
Люк прищурился. "Может быть? Может быть, они встречались тем летом после окончания школы? Кажется, я видел их на вечеринках и все такое. Но я имею в виду, красивая девушка и богатый парень. Они не совсем подходят для этого".
Марго задала ему еще несколько вопросов, но он мало что ей рассказал, и через десять минут она поняла, что нужно двигаться дальше. У нее были годы, чтобы расспросить Люка о семье Джейкобс, но она никогда не проводила реального времени в Вакарусе, будучи взрослой. Теперь ей нужно было опросить людей, с которыми она раньше не общалась.
"Как ты думаешь, Билли захочет поговорить со мной?" Марго знала, что ей нужно сосредоточиться на освещении дела Натали Кларк, но интервью с отцом Януарии было бы огромной удачей.
В конце концов, разговор с Крисси был невозможен — она покончила с собой десять лет назад. Поначалу в связи с ее смертью возникли некоторые подозрения — не вернулся ли убийца Януарии за ее матерью? Это был стандартный случай. Крисси годами принимала антидепрессанты, это произошло в ее собственном доме, пистолет, из которого ей выстрелили в висок, был найден в ее руке. Она также оставила записку для Джейса, содержание которой попало в прессу через несколько дней после обнаружения ее тела. Как и многие детали дела, Марго знала ее наизусть: Джейс, я прошу прощения за все. Я все исправлю. Тем временем Джейс исчез из города в возрасте семнадцати лет и с тех пор жил в безвестности. Это означало, что Билли был единственным членом семьи Марго.
"О", — сказал Люк, выглядя слегка удивленным. "Ну, Билли нечасто встречается с людьми. Но я думаю, он все еще ходит в церковь, и, очевидно, ему нужно ходить на зерновой элеватор и в магазин. Он может быть труднодоступным для интервью. Но" — он пожал плечами — "стоит попробовать".
Марго кивнула. "Эй, мне нужно кое-что сделать для этой статьи. Ничего, если я немного отлучусь?"
"Тебе не нужно нянчиться со мной, малыш. Я в порядке."
Она прикусила внутреннюю сторону щеки. Она чувствовала себя виноватой, оставляя его, но слова Адриенны все еще звучали в ее ушах. "Ты будешь в порядке к завтраку? Я могу взять обед и ужин, но не думаю, что у нас в доме много еды".
Люк рассмеялся, но в его глазах был малейший отблеск разочарования, и Марго поняла, что смущает его. "Как, по-твоему, я питался до твоего приезда? В любом случае, я обычно мало ем по утрам. Если мне начинает казаться, что я потеряю сознание, я иду… в продуктовый магазин за хлопьями".
Взгляд Марго на мгновение скользнул по его лицу. У нее возникло ощущение, что эта пауза означает, что он забыл название "Бабушкиной кладовой" — того самого продуктового магазина, в который он ходит уже пятьдесят лет, — но, если не считать этой паузы, он казался совершенно в себе. А ей действительно нужно было написать эту статью. "Хорошо. Извини. Да, звучит неплохо".
"Итак, куда ты направляешься?"
"Ну, пока еще никуда. Сначала мне нужно сделать кое-какую работу". Как четко указала Адриенна, Натали Кларк была центральной фигурой в этой истории, поэтому Марго нужно было подготовиться к пресс-конференции и интервью в Наппани, прежде чем она потратит еще одну минуту на мысли о Януарии Джейкобс. "Но после этого, я думаю, "У Шорти". Я хочу услышать, что говорят другие люди о деле Яны. Посмотреть, нет ли чего-нибудь похожего. Как ты думаешь, я смогу кого-нибудь уговорить?"
При этих словах Люк разразился звонким смехом. "Нет ничего, что люди здесь любят делать больше. Но… этот город распял семью Джейкобс все эти годы назад, и им, возможно, не очень нравится, как это выглядит сейчас. Так что люди, конечно, будут говорить, но ты не сможешь поверить ни единому их слову".
Крисси больше не чувствовала, что находится в своем собственном доме. Свет внутри казался ярким и стерильным, звуки вспышек камер и отрывистые мелодии — незнакомыми. Даже предметы, казалось, больше не принадлежали ей, и она почти попросила разрешения у детектива Таунсенда сесть на диван, который стоял в ее гостиной с тех пор, как она переехала сюда более шести лет назад.
"Спасибо за беседу со мной, миссис Джейкобс", — сказал детектив Таунсенд, когда они уселись напротив друг друга.
После того, как они закончили в комнате Януарии, детектив Таунсенд разделил Крисси и Билли, чтобы они могли провести свои интервью один на один. Билли все еще находился наверху, в комнате Януарии с детективом Лэкс, а Крисси и детектив Таунсенд вернулись в гостиную рядом с входом, и она была благодарна за смену обстановки. Пребывание в спальне дочери, в окружении всех вещей Януарии, вызывало у нее панику и клаустрофобию. Кроме того, к облегчению Крисси, детектив Таунсенд закрыл французские двери в гостиной, отрезав их от хаоса за ее пределами. Вся эта суета вокруг и выкрикивание приказов заставляли ее нервничать.
"Почему бы нам не начать с сегодняшнего утра, — продолжал детектив. "С того момента, как вы проснулись. Не могли бы вы рассказать мне об этом?"
Крисси глубоко вздохнула, внезапная волна усталости пробилась сквозь непрекращающийся поток адреналина, который она ощущала с тех пор, как обнаружила, что Януарии больше нет. День, казалось, проходил в приступах; иногда ей казалось, что время ускоряется, а иногда тянулось как патока. "Наша сигнализация сработала в пять, как всегда", — начала она, а затем рассказала ему все утро до того момента, когда они с Билли позвонили в полицию — как спустились по лестнице, увидели надпись на стене, крикнули Билли, чтобы он спускался, как Джейс бросился к ней в объятия, как обыскивали дом в поисках Януарии.
Таунсенд что-то писал в маленьком блокноте, лежавшем у него на коленях. Закончив, он
