— А что тебе нравится? — Фудзио решил зайти с другого конца.
— Что мне нравится?…
— Ты не повторяй, как попугай, а отвечай на вопрос!
— Ну-у… Вот мне нравится с вами кататься… Я тоже умею водить. У вас машина еще новенькая, да? — Радость ее была чересчур бурной.
— Верно. Ей всего полгода.
— В новой машине здорово ехать. Мягко идет!
Фудзио сразу вспомнилось, ценой какого унижения досталась ему эта машина. Когда он сказал, что хочет новую, Сабуро решительно воспротивился. Он заявил матери, что старая еще «поживет», и вообще, нечего зря транжирить деньги на бездельника-сына. Но прежней развалюхе было лет десять, он купил ее уже изрядно подержанную, и девушки отказывались садиться к нему, когда Фудзио предлагал подвезти.
Фудзио считал, что разбирается в человеческой психологии. С Мики Ёко все было гораздо сложнее. А эту Ёсико даже нечего спрашивать, в какую гостиницу отвезти. Все равно ничего не поймет и не оценит. А потому для нее сгодится самый паршивый окрестный мотель.
В мотеле под названием «Небоскреб» ему уже доводилось бывать. С тех пор здесь сменился управляющий, и появилась новая вывеска. Но Фудзио так и не вспомнил, как назывался мотель прежде.
— Ну что, какой возьмем номер?
На табло светились названия двух свободных номеров.
— Как они называются?
— «Нью-Йорк» и «Лос-Анджелес». Так какой?
— «Нью-Йорк».
— Решено.
Они поднялись на второй этаж по боковой лестнице. В номере стояла большая двуспальная кровать, на стене красовался пейзаж с Небоскребами. На переднем плане текла река, через которую был перекинут большой мост. Казалось, что кровать стоит прямо на берегу, выставленная на всеобщее обозрение.
— Ой, красиво как! — радостно завопила Ёсико. Фудзио даже слегка опешил от такой наивности.
— Да разве здесь расслабишься? — проворчал он. — Так и кажется, что сейчас тебя обольет помоями из этой реки…
— Нет, правда, мы же будто в Нью-Йорке!
«Глупости какие, — подумал Фудзио. — Дурацкие фотообои, наклеенные на фанеру».
— А этот мост — вообще кошмар…
— Почему?
— С него, наверное, бросают в реку всякую дрянь.
— А ты часто бываешь в таких красивых отелях? — спросила Ёсико.
— Время от времени.
На одеяло был надет красно-белый пододеяльник.
— А ты? Уже бывала в таких местах?
— Нет, в первый раз.
Значит, прежде занималась такими делишками у приятелей или дома, когда родители уходили, подумал Фудзио.
— А с кем ты спала до меня? С одноклассником?
— До тебя? — с серьезным видом переспросила Ёсико.
— Ну, да! Спала же ты с кем-то? — раздраженно повторил Фудзио.
— С разными, — засмеялась Ёсико. Отвратительный смех у этой пигалицы. Издевательский.
— Ладно, нечего из себя корчить! Раздевайся давай.
Фудзио уже не помнил, сколько женщин раздевалось перед ним. И, тем не менее, еще не потерял вкуса к этому представлению, а потому сел на стул и приготовился к спектаклю.
Обычно женщины снимали блузку, сбрасывали юбку, а потом продолжали раздеваться сверху вниз — сначала лифчик, потом трусы. Но Ёсико нарушила привычный порядок. Сначала она сняла юбку и сбросила маленькие розовые трусики. Красный свитер прикрывал ее до пояса, а под ним болталась, как занавеска, заношенная розовая комбинация.
— Дальше можешь не раздеваться.
Грудь у нее слова доброго не стоит, Фудзио уже успел ее рассмотреть в машине.
Может, заставить ее снова надеть школьную форму? Нет, это ничего не даст.
Не успела Ёсико опомниться, как Фудзио повалил ее на кровать. Он думал, что у нее вообще нет на теле растительности, но в самом низу живота некая тень все-таки присутствовала. В целом Ёсико была похожа на худосочного цыпленка.
— Ты что, недоразвитая? — спросил Фудзио, стягивая с себя одежду.
Ёсико молчала.
То, что произошло потом, было совершенно невероятным.
Пристально глядя ей в лицо, Фудзио принялся обследовать ее тело кончиками пальцев. Она вдруг зажмурила глаза так, что над редкими бровками собрались морщины и, извиваясь всем телом, попыталась столкнуть с себя Фудзио.
— Эй, ты что, первый раз?…
— Да не-е-т же, нет, — застонала Ёсико и вновь сделала попытку выскользнуть из-под Фудзио. Но он навалился на нее всей тяжестью своего полнеющего тела.
Фудзио доводилось слышать рассказы о непроходимых чащобах у подножия Фудзи, но сам он там не бывал. Однако сейчас у него возникло ощущение, что он продирается через такую вот чащу. И еще ему казалось, что он ведет бой — и должен бежать.
Летящий снаряд не может остановиться. Фудзио, пригнувшись, прикрыл Ёсико своим телом. Ёсико что-то неистово вопила. Снаряд приближался. Оба затаили дыхание. Бежать уже не было сил. Их тела изогнулись и замерли, надеясь, что снаряд пронесется мимо. Но нет. Снаряд с грохотом разорвался. Все было кончено.
«Сейчас можно бы и сигарету выкурить», — подумал Фудзио. Он когда-то пробовал курить, но от дыма першило в горле, и он так и не смог втянуться.
— Послушай, я же не знал, что ты в первый раз, — сказал он в спину Ёсико, которая направилась в ванную. Фудзио так и не понял, слышит она его или нет.
Он впервые лишил девушку невинности. Его бывшая жена работала в баре, поэтому он понимал, что бессмысленно интересоваться ее прежними увлечениями. К тому же Фудзио не испытывал к девственницам особого интереса. Они казались ему похожими на бочонки с рассолом для овощей. Ничего привлекательного. Однако в этом приключении был элемент везения, и Фудзио ухмыльнулся.
Пижама на его груди распахнулась. Не застегивая ее, он встал, заглянул в холодильник и крикнул в сторону ванной:
— Эй, ты там как, в порядке?
— Да.
— Когда выйдешь, можешь перекусить. Тут есть оладьи. В пакете.
— Оладьи?
— Ну, да.
В комнате была микроволновая печь. Оладьи можно подогреть и есть их с сиропом. Ёсико вышла, одетая в лиловую пижаму, и, взглянув на оладьи, сверкнула глазами:
— Это можно съесть?
— Кофе и десерт входят в обслуживание. За них платить не нужно, так что не стесняйся. А я пойду приму душ.
— Тогда я их разогрею, пока ты моешься.
Когда Фудзио вернулся, бледные оладьи уже дымились на пластиковой тарелке.
— Отлично! Я, кажется, проголодался.
— Классная комната! Вот бы мне такую…
— А у тебя дома какая?
— Маленькая. И кровать двухъярусная. Я живу вместе со старшей сестрой.
— Можно обойтись без кровати, просто стелить футон[19] во всю ширину.
— Некрасиво спать на полу.
— Что же в этом некрасивого?
— Я хорошо пропекла оладьи. — Решила Ёсико сменить тему.
— Не надо было их печь, достаточно подогреть.
— Если Дзюн-тян приведет меня в такое место, я тоже испеку ему оладьи…
— Не смей говорить мне о Дзюне. Не порти настроения! Настроение у Фудзио и в самом деле стремительно портилось.
Некоторые считают, что это редкостная удача — лишить невинности девственницу, но Фудзио убедился, что в этом нет ничего интересного. Яманэ Ёсико была похожа на заморенного цыпленка, а не на женщину в расцвете красоты и сексуальности. Наверное, было бы лучше, если бы она походила на поросенка. А уж разговаривать с ней о чем-либо было вообще бессмысленно — все равно, что с инопланетянином. И все же Фудзио записал номер телефона Ёсико.
— Когда к тебе можно звонить? — спросил он Ёсико.
— Если позвонишь мне во время ужина, то, скорее всего, трубку возьму я. Я во время ужина сижу ближе всех к телефону.
— А если это будешь не ты, то я положу трубку, — рассмеялся Фудзио.
Домашние Ёсико могут запомнить его голос, поэтому лучше ничего не говорить, если трубку снимет кто-то другой. Что ни говори, мужчина, который звонит дочери-школьнице, вызывает подозрения.
Неудача с Ёсико лишь подстегнула Фудзио к новым поискам. Если тебе нужны женщины, то нужно рыскать повсюду, а не сидеть в магазине, словно приклеенный к стулу, с утра и до вечера, как этот кретин Сабуро.
Его отношения с шурином, и без того не безоблачные, теперь расстроились окончательно. А все началось с того, что Сабуро собрался перестраивать магазин и намекнул Фудзио, что тот пятачок, где Фудзио ставил машину, будет тоже пущен «в дело». Сабуро намеревался натянуть у входа в магазин тент, поставить витрины и торговать там «европейскими» конфетами и пирожными. Это хотя бы немного скомпенсирует арендную плату за землю, к тому же те покупатели, что придут за сладостями, возможно, купят и фруктов или овощей. Получается двойная выгода.
Фудзио решительно воспротивился начинанию шурина, поскольку было ясно, что ради увеличения доходов от магазина он лишается бесплатной стоянки.
— Ну ладно. Если тебе так уж нужно, валяй. Но я тогда поставлю машину на платной стоянке, имей в виду, — заявил он.
