— Нет, сестра. — Пустая болтовня. Алекс уже утратила это искусство, работая последние несколько лет исключительно «разгребательницей грязи». Заинтригованная, она наблюдала, как телефонистка колдует над проводами.
— Я бы хотела иметь шаблон. Никак не могу раздобыть нужный. Передайте сестре, что мне очень понравилось. Ах черт!
— Что такое?
— Прошу прощения. У вас есть еще аппарат?
— Да, в спальне.
Телефонная леди решительно двинулась в указанном направлении, позвякивая инструментами.
Алекс глядела ей вслед, отпивая кофе. Крупная крашеная блондинка с длинными волосами, туго перехваченными тесьмой на затылке. Интересно, чем на досуге занимаются телефонистки? Сборкой электронных устройств? Конным спортом? Балетом?
Вполне можно написать статью, подумала она. «Роковая женщина из телефонной компании». Что-нибудь в этом духе.
Телефонная леди вернулась, присоединила нечто загадочное к проводкам и поставила на место декоративную крышку. После чего уселась с победной улыбкой.
— Всё в порядке. Какие у вас там симпатичные штучки! Особенно та кошечка с пушистым пузиком, у меня тоже такая была. А на фотографии в спальне — это ваш муж? — Телефонистка что-то искала в своей сумке с инструментами. — Очень симпатичный мужчина.
— А? Нет. — Алекс почувствовала, как щеки заливаются краской. — Это мой друг.
— Не сомневаюсь, вам повезло. Значит, детей нет? — Женщина извлекла из сумки отвертку и победно потрясла перед своим носом. — Я люблю детей. У меня сын. Пятнадцать лет.
— Поздравляю, — выдавила Алекс, чувствуя себя полной дурой и надеясь, что это не очень заметно. Как должны реагировать на подобные фразы воспитанные люди? Спросить, в какой школе он учится, кем хочет стать, когда вырастет?
Телефонистка энергично завинчивала шурупы, устанавливая крышку на место.
— Спасибо. У вас все в порядке. — Женщина воткнула вилку аппарата в розетку. Ее взгляд сделался отстраненным, даже обеспокоенным. — Ах как бы мне хотелось увидеть сынишку. Так без него тяжело!
— Он с отцом? — решила все-таки подхватить разговор Алекс. Следующий вопрос будет непременно про школу.
Телефонистка укладывала на место отвертку уверенными жестами снайпера, упаковывающего свою амуницию.
— Да, но я иногда очень за него беспокоюсь. Кругом так много плохих людей, того и гляди научат чему-нибудь дурному. Детей надо держать в чистоте. Всегда норовят в какую-нибудь грязь вляпаться.
Теперь вопрос про школу показался Алекс неуместным. Телефонная леди наконец собралась и опять улыбнулась, глядя ей прямо в глаза.
Грубоватая женщина далеко за тридцать. В глазах что-то неприятное.
Она сняла трубку телефона и протянула ее Алекс. В трубке слышался ровный громкий гудок. Линия свободна.
— Вот видите? — сказала телефонистка. — Теперь у вас никаких проблем.
Глава 10
Дэвис
Из «Дневников Габриэля Дэвиса».
Опубликовано.
5 мая 1987
Энтони исчез, и меня до сих пор трясет от ярости. Я швыряю бумаги на грязный пол; осколки стекла блестят на столе. Не помню, что я разбил. Стекла, должно быть, повсюду.
Фотографию Шаланны я, разумеется, не тронул. И объявление Барнса Броварда в рамке.
Слава Богу, пока хватает ума не губить то, что люблю.
Я позволил Сэму Квинтусу Валентайну победить меня. Неслыханное дело. Только не он, этот кретин-убийца! От человека столь целеустремленного, столь решительного я ожидал гораздо большего. Думал, он будет таким элегантным, таким великолепным, таким интеллектуальным.
Просто дурак. Интеллект ниже среднего. Мясник. Примитивно сосредоточился на пятерке. Почему не его мать, отец, домашняя собака? Пять. Что за нелепое решение.
Нелепость, что я пропустил это в поисках более высоких мотивов. Пять жертв. В возрасте кратном пяти. Тела, расчлененные на пять частей. Небрежно, но определимо. Не сомневаюсь, если провести анализ дат рождения всех жертв, обнаружится, что они тоже соответствуют какому-нибудь числу, имевшему космическое значение для Сэма Валентайна.
Возможно, что и пятерке.
В его квартире пахло гниющими отбросами, порохом, едва уловимо — кровью. Огромная дыра в груди — свидетельство попытки самоубийства с помощью дробовика, валявшегося рядом. Бессознательно подрагивающие руки. Красная пена на губах, глаза полузакрыты, видны налитые кровью белки. Ковер всюду пропитан кровью.
Смерть без сознания, такая умиротворенность.
Он страшно удивился, когда я привел его в чувство. Энтони, кажется, пытался остановить меня. На рубашке Энтони окровавленные отпечатки пальцев, точно по моей руке, когда я его оттолкнул.
Сэм Квинтус Валентайн умирал безобразно, и я привел его в чувство именно ради этого. Но я до сих пор зол, меня до сих пор трясет.
Он не заслуживал победы.
Глава 11
Алекс сидела в помещении «Нэшнл лайт». Оштукатуренное здание, в котором некогда был гараж на задворках ветхого жилища Уитона Синклера 3-го. Ее кресло, в достопамятные времена крутящееся, теперь тревожно поскрипывало и опасно шаталось. Кто-то — не Алекс — когда-то укрепил основу кресла, больше оно не вращалось, но и устойчивее от этого не стало.
Она могла бы потребовать компенсацию за неудобства рабочего места, только Синклер все равно не выплатит ни цента.
Она воткнула дискету в компьютер и подождала, пока программа антивируса тщательно ее не обследует. Статью про Дэвиса она предусмотрительно озаглавила «Книжное обозрение» — так, на всякий случай. В «Нэшнл лайт» никто ничего не читает, кроме комиксов, разве что по необходимости или за деньги.
Она копировала файл, глядя на мерцающий экран. В противоположном углу комнаты Уитон изображал эпилептический припадок над статьей, присланной по модему его новым автором «с консервативными взглядами». Для Уитона никто не был достаточно консервативен: Гитлер для него — либерал. Страница «Мнения», судя по всему, должна была бичевать движение за охрану окружающей среды, и новым словечком дня для Уитона было «экопсих». Алекс проглядывала желтые клейкие квадратики бумаги, там и сям прилепленные к ее столу, по большей части — с неразборчивыми Уитоновскими каракулями.
Ещё про Вердана! — было начертано на одной. Да, она думала об этом, но не для «Нэшнл лайт». Напиши сериал про титьки! — требовала другая. Здорово живешь, и в мыслях не было! Нужна статья про экопсихов в этот № — заявляла третья. Она разглядывала ее несколько секунд, потом пожала плечами и переклеила на монитор. В любом случае статья пойдет не за ее подписью. Самым популярным репортером «Лайт» был Джон ван Крест, существующий исключительно в воображении Алекс. Ему доставалась вся дурацкая работа.
На боку монитора была приклеена еще одна бумажка, уже С ее собственным текстом. Где он живет? Чем он занимается?
Алекс играла с листком бумажки, переклеивая его с пальца на палец. Липкая поверхность оттягивала кожу как при легком массаже. Чем занимался Габриэль Дэвис, пока не попал в сферу ее интересов? Как зарабатывал на жизнь? Богатым он никогда не был, и от публикации «Дневников» ему не досталось ни цента.
Может, шантажировал издательский дом? Не исключено. А может, шантажировал кого-то еще, например, покойного великого Гарри Вердана? Это тоже нельзя исключать. Алекс сделала пометку.
В другом конце комнаты Уитон достиг точки кипения — пар еще не пошел, но недостающие градусы он наберет в процессе предстоящего разговора. Лицо его, когда он повернулся, было того же свекольно-красного цвета, что и галстук. Телефонную трубку он прижал к самым губам — еще чуть-чуть, подумала Алекс, и на пластике отпечатаются следы его зубов.
— Слушай, ты, либеральный мозгляк, ты пиши то, что мне надо, понял? Это будет… что? Что?! Совесть?!! Да будь ты хоть членом «Гринписа», приятель, мне плевать, ты должен писать так, как я хочу, или проваливай, понял? Я сказал! No dinero, comprende?
